Черная метка

…
Ночь под лесом так спокойна, так проста его постель
Равнодушна, как подушка, монотонна, как свирель
Свежесорванного утром календарного листка
Старовыеденных формул о строении желтка
…
Яна Дягилева


Бывает такая губная помада, по цвету похожая на запекшуюся кровь, замечательно смотрится на смуглом лице, под карие глаза. В борьбе со сном помощник судьи Иванов размышлял, что в идеале у девушки с такими губами, и кожей должны быть коричневые соски… Она тоже боролась со сном: потирала виски, что-то рисовала в своем блокноте, сдерживала зевок, глубоко вздыхала. А прокурор читал, читал выводы баллистической экспертизы, читал монотонно без запинок. И раз за разом экспертиза не исключала ложно-положительного результата тех или иных выводов и эта ложно-положительность как-то вторила последней февральской метели разыгравшейся на улице, а также тому, что из-за непогоды свет был рассеян и исключал  резкость теней. Эта ложно-положительность как состояние сиесты  наполняла сонным оцепенением весь зал судебного заседания. И все кто находился в зале – судья, прокурор, адвокаты, вдова, подсудимые,  присяжные,  жены подсудимых, и даже костные останки потерпевшего К., все были в общей ловушке этой сиесты.  Это был странный штиль, когда за окном шквальный ветер. В другой такой день Иванов просто бы нагло уснул на задней палубе и проснулся только под конец заседания, но сегодня утром случилось нечто жуткое, причем такое, что в силу своей исключительности должно было запасть в сознание Иванова до конца его дней, к тому же развязка этого случится сегодня вечером, а точнее через четыре часа. Это и не давало Иванову залезть под ветошь в шлюпку на задней палубе и уснуть глубоким морским сном. Защищаясь от мучавших его мыслей Иванов старался думать о приятном. Он думал о том, что на первом этаже суда отличная столовая, и сегодня там подавали очень вкусные сырники. Иванов и 12-й номер (та самая присяжная с чудными губами) сидели за столиком и ели эти чудо-сырники, говорили о пустяках. У нее очень искренние глаза, она легко ловила иронию. Иванов смотрел, как вилкой она сместила с сырников сметану в сторону, а потом, отламывая вилкой по кусочку сырника, макала его в сметану и быстро отправляла в рот. Если бы сегодня они обедали вместе хотя бы второй раз, Иванов, возможно, признался бы ей в том жутком, физически ощутимом диссонансе, который он чувствовал в себе на протяжении последних пяти часов. Именно эти последние пять часов Иванов, как никогда чувствовал близость ада. За эти пять часов это ощущение иногда усиливалось на столько, что Иванов немного задыхался и глазами с таской искал невидимого ангела хранителя. Иванов не знал, что смогла бы сделать эта милая девушка, что вообще кто-либо мог сделать,  он только знал, что женщина создана как помощник, а именно помощника сейчас не хватала.
Помните замечательную книгу «Остров сокровищ»? Спустя долгие годы старик получает черную метку за прошлые «заслуги». Тоже случилось с помощником судьи Ивановым. В последнее время Иванов жил обычной размеренной жизнью, работал, ходил в спортзал, недавно стал свидетелем Иеговы, из-за этого порвал с девушкой. Он давно покинул бесшабашный студенческий мир. Мысль, что его город, его  заброшенный сад камней посетит кто-нибудь из прошлой жизни, была неприятна. Исключением был только его лучший друг, но его сад камней был далеко на востоке и если его название перевести на пять восточных языков, а потом снова на русский то получиться – «Форт лунной бабочки».
Утром этого дня, проверяя, по обыкновению  почту, Иванов наткнулся на письмо с незнакомого адресом rusya_p@mail.ru. В нем, забытый знакомый Руслан П. говорил, что приезжает в этот город и просил встретиться с ним в баре «Питон». Руслан также как-то скомкано и запутанно просил взять тот листок бумаги, который он проиграл Иванову восемь лет назад…
_______________
История с Русланом П. случилось в один из дней июня 1997 года. В то лето была ужасная жара, еще не отдохнув от зимы, столица провинции умирала от летнего марева. В лекционном зале на четвертом этаже академии было нестерпимо душно, в открытые фрамуги окон  не поступал свежий воздух. На большой перемене, между лекциями студентов было мало. Какие-то клуши что-то зубрили на первых рядах, кто-то спал на задних, весь нормальный народ пил фанту или курил на улице обсуждая вузовский КВН, лучший друг Иванова плюнул на все и ушел на пляж. Сам Иванов сидел в лекционном зале, обливался потам, обедал и одновременно играл в рэндзю с Русланом П. По правде сказать, они друг друга тихо ненавидели. Иванову была неприятны тупость Руслана П. и его манера не следить за языком, Руслан П. ненавидел стиль одежды Иванова.
Вообще, вместе они выглядели гротескно. Руслан П.  был в светло-сером летнем костюме, сиреневой рубашке и в галстуке в тон (все застегнуто и затянуто), его волосы были уложены гелем; на Иванове была футболка с надписью «флюорография», хлопчатые брюки, сланцы на босую ногу. Иванов пил холодный  кефир ел чебурек, Руслан вдыхал пары чебурека, ему это было неприятно.
Характером и образом жизни они также мало походили друг на друга. Руслан был закоренелым онанистом с чрезвычайно раздутым самомнением и папенькиным сынком, Иванов проходил КМБ по Кастанедо, его девушка как чеснок сохла в городе Белогорск, его друг ушел на пляж, по двум предметам тянулись жуткие, с лысыми кончиками «хвосты», мир был плотен, через две парты сидела странная дамочка одетая во все розовое и короткое, даже ее тени казались были такого же цвета.
Единственное что их объединяло, это умение играть в рэндзю. Впрочем, рэндзю это назвать можно было с натяжкой – не было доски, играли в тетради в клетку, вместо черных и белых, крестики и нолики, почти не было фолов. Они играли на деньги; кефир и чебурек  Иванова были куплены на деньги Руслана.
С Русланом невозможно было говорить серьезно, вообще разговаривать было трудно, он часто давал повод ударить его по голове, был развязан и врал на все четыре стороны, но в тот день он говорил с Ивановым о душе. Скорей всего эта тема возникла как следствие двух часов лекций по философии, прослушанные до большой перемены. В общем, Руслан подвергал сомнению существованию такого «института человеческого бытия» как душа. Он так ее и называл - «институт человеческого бытия». Руслан утверждал что мнимый «институт душа» возник из нищеты. Чем более нищим был тот или иной социум тем более цветасто выглядел этот институт, и тем больший шлейф подинститутов и элементов за ним вился.  Руслан утверждал – то, что называется душой не более чем физиологическая работа человеческого организма и прочую чушь. Иванов ни на секунду не сомневался, что Руслан накануне  прочитал эту  хрень в учебнике Спиркина по философии и вот пытается показать, что и он кое-что смыслит в устройстве человеческого мира. Иванов спросил, правда ли он не хочет кусок чебурека, или глоток кефира, Руслан отказался.
- Слушай, а зачем ты газовый пистолет носишь в дипломате? – Думая над ходом спросил Иванов.
- Для самообороны. – Ответил Руслан и поморщился глядя на испачканные в жиру руки Иванова и то как он вытирает их о свою футболку.
- Ты полагаешь, что на тебя нападут отморозки, и ты отбиваясь от ударов откроешь коды дипломата, вытащишь свой пистолет и с помощью него отобьешься?
- Да. - С холодной уверенностью в голосе, ответил Руслан, - они просто не успеют.
- Знаешь Руслан, с семи лет я занимаюсь рукопашным боем, и кое-что знаю о драках. В первые секунды у тебя отберут дипломат, стукнут в ухо и вытрут об тебя ноги, и это при лучшем варианте. Так ты – человек  с пистолетом в дипломате говоришь, что все человечество, включая всех влюбленных, верующих, защищающих родину, все они не имеют душ…
- Пять. – Парировал Руслан.
Он выстроил линию из пяти, выиграл партию и червонец Иванова. Его лицо покрылось красными пятнами.
- Я рад за тебя. - Сказал Иванов, перелистывая следующий лист для новой партии. - Так вот тебе как человеку респектабельному отвечающему за свои слова я предлагаю такой вариант. Ты ставишь на кон листок бумаги, а я 200 рублей.
- Ты гонишь? Какой листок бумаги? – Чувствуя подвох, но якобы не придавая этому значения, ответил Руслан.
- Просто листок, на котором бы напишешь: «душа Руслана П.».
Руслан недоверчиво смотрел на Иванова. Иванов прекрасно понимал, какая борьба идет сейчас в этом человеке. Ведь душа то у него была. Он очень ярко представил стандартную, но невыносимую по своему ужасу картину – эсесовец, или работорговец вырывает из рук матери ее младенца.  Руслан не был похож на такую женщину. В тот момент, для Иванова он был похож на женщину стоящую ночью в раздумье перед дверями приюта с лукошком, в котором посапывает помеха-дитя. Иванов предлагал положить в это лукошко записку с именем. Но и в этой женщине шла борьба.
- Если ты боишься, что я буду рассказывать об этом на каждом углу, то зря, это ни кому здесь не интересно. Ты ведь вообще можешь написать печатными буквами, и я даже гипотетически не смогу воспользоваться твоим доверием. Впрочем, если ты опять не отвечаешь за высказанную тобой точку зрения, ты просто… Знаешь отстаивать свою точку зрения это один из признаков мужественности.
Руслан уже багровел, наверно в первый раз в его жизни его «подтянули за базар».
- Ну а тебе то это зачем? - Как-то огрызнулся он.
- Для коллекции. – Пошутил Иванов. -  Мне наоборот не хочется, чтобы бы не ставил на кон. Тогда я буду уверен – Руслан – шалобол. На факе тебя и так за гавно в кульке считают, ну вот ты и подтвердишь.
- Ну Иванов, ну ты и… - задыхаясь от ненависти зашипел Руслан. – сам ты говно в кульке.
- Возможно, но к тому же я прекрасен как дракон. И знаешь почему?
- Пошел ты.
- Потому, что я отвечаю за свои слова. Ладно, чтобы тебе не было так обидно, я пишу на этом вот листке «Я Иванов прекрасен как дракон», и ставлю его на кон сверху двух сотен.
Руслан улыбнулся. – Вот это по честному. -  Сказал он.
- Я хожу первым.
- Ходи. Только напиши вот здесь.
Руслан, обводя клетки, написал на тетрадном листике «ДУША РУСЛАНА П.» и сделал первый ход. На тридцатом ходу, на «вилке» четыре на четыре он проиграл, Иванов положил листок в конспект по уголовному процессу, похлопал расстроенного Руслана по плечу и покинул жаркий лекционный зал. Хотелось на пляж.
________
Когда получасовая тирада прокурора закончилась, оживились адвокаты. По их настоянию в качестве вещдока из прокуратуры были доставлены останки потерпевшего К., был приглашен судмедэксперт.
До этого, останки К. мирно лежали в маленькой, запечатанной картонной коробке из-под китайской лапши. Из останков были только два расщепленных ребра, четвертый шейный позвонок и череп собранный из четырех частей и наполненный восково-канифольной массой. По мнению охотников обнаруживших останки остальное растаскал медведь.  Загвоздка состояла в том, что обвиняемым вменялось убийства из девятимиллиметрового пистолета Макарова. Однако отверстия в черепе и в шейном позвонке были в диаметре только шести миллиметров. К тому же в первой экспертизе останков вообще не упоминались эти отверстия. Там утверждалось, что повреждения косных останков возникли в результате механических повреждений схожих с повреждениями, возникающими от зубов хищников, таких как медведи, волки и лисицы. Все это давало неплохие козыри стороне защиты, и оправдывало всю эту дикость. 
Странно было видеть то, как эксперт, этот мускулистый молодой человек в облегающей голубой водолазке и белых резиновых перчатках, достает желтый череп, представляет его присяжным, показывает раневые каналы. Все присяжные разные люди – кто-то отворачивался, кто-то тянул шеи, кто-то что-то черкал в блокноте. Двенадцатый номер с интересом наблюдала за окружающими. Адвокат Санин попросил показать на его шее, где находиться четвертый шейный позвонок и как должен была пройти пуля. Для этого он расстегнул ворот, ослабил галстук. Оказалось, что чуть ли не сверху вниз. Все это продолжалось очень долго, череп перемещался от стола к столу, эксперт округлял глаза на странные вопросы, но отвечал всегда равнодушно и прямо, тем не менее, зачастую не исключая ложно-положительности ответа. По щекам вдовы К. сидевшей рядом с прокурором катились крупные слезы.
В этом городе первый раз за все его существование в суде исследовались останки потерпевшего, и второй раз был суд с участием присяжных. По большому счету, все происходящее в этом зале было историческим событием но, не смотря на все это, главная линия мыслей Иванова  была далеки от разворачивающихся событий. Иванов думал, что, безусловно, его поступок по выигрышу души менее тяжкий по сравнению с любым делом поступающим в суд, к тому же все было абсолютно добровольно, более того поступок был совершен до  крещения, к тому же как недавно прочел он в одной книге душу в принципе ни продать, ни подарить в принципе невозможно, так как в этой сделке возникает неразрешимый вопрос о субъекте и объекте продажи. Однако, не смотря на все логически выверенные оправдания, Иванов знал, что его поступок противен самой человеческой природе. Он никогда не будет оправдан, вряд ли будет  замолен…
Заседание было закончено в пять часов по полудню, следующее назначили на завтра на двенадцать. Останки К. убрали в коробку, обвиняемых увели. Иванов попрощался с присяжными, помог судье унести тома уголовного дела, возвращаясь в зал, встретил прокурора, тот спросил, как лучше для присяжных организовать просмотр подготовленных им схем-плакатов с разъяснением финансовой аферы, в которую обвиняемые вовлекли К. Подумав, Иванов предложил съездить в союз художников или в художественную школу и взять пару мольбертов. Попрощавшись, прокурор поехал в художественную школу. Иванов еще немного посидел с бумагами, потом оделся, погасил свет, закрыл зал заседаний, и, спустившись по лестнице, вышел на воздух.
Ветер утих, небо было ясным. Из-за белизны снега, холодное солнце казалась очень ярким, но тени предметов были по-вечернему длинными и синими. До встречи оставалось около тридцати минут и Иванов, не торопясь и не сокращая дороги, пошел в сторону бара «Питон».
Лет пять назад «Питон» был симпатичным молодежным баром. Стены в графити, самая современная на тот момент мебель, МТV в висячих телевизорах, рыжие официантки, на втором этаже интернет-кофе, узорчатый кафель полов. Около года Иванов туда не заглядывал, но когда он был там в последний раз, это заведение показалось ему облезлым и запущенным; сильно пахло туалетом, бутерброды выглядели несвеже, а разливное пиво не внушало доверия. Впрочем, официантки были такими же рыжими и эта их рыжесть, молодость и белый цвет блузок как-то ободряли в тот простуженный вечер. Иванов знал, что Руслан был связан с игровым бизнесом. Кажется, у его отца в Биробиджане было интернет-кофе или игровой салон. Наверно по каким-то каналам он был связан с «Питоном». Возможно, Руслан был в «Питоне» сразу после его открытия и у него остались теплые воспоминания по поводу этого бара. Только так можно было объяснить странный выбор места для встречи.
На Площади Металлургов, Иванов свернул на проспект Мира, пошел в сторону Амура. Бар был на самом берегу древней, закованной сейчас в лед реки. На широком проспекте люди и машины встречали редко, быстро садилось Солнце.
Все это вдруг подействовало угнетающе: пустота проспекта, длина теней и неминуемость синего вечера, бесконечные, словно схваченные  в зеркальной перспективе  страшные лиственницы (их черные, без хвои симметричные лапы были похоже на скелеты давно вымерших рыб), эти, похожие на вымерзшие гробницы сталинки. Чтобы отогнать гнетущее впечатление, Иванов стал вспоминать, что вот там-то открылся гастроном, в доме напротив есть междугородний переговорный пункт, главпочтамт, напротив кинотеатр «Красный». Там везде люди – погруженные в свои вечерние дела. А света в этих домах нет, только потому, что вечер только наступает.
Когда Иванов был уже не далеко от набережной, он увидел заснеженные сопки, и ему захотел увидеть замерзший Амур. Ему вдруг показалось, что если он какое-то время побудет наедине со скованной льдом рекой, он тоже станет холоден и быть может, не воспримет близко к сердцу встречу с Русланом П.
Пройдя мимо «Питона» и перейдя через снежные навалы (в этой части города снег вывозили плохо) Иванов оказался на набережной. Спустившись к Амуру, он увидел белое неровное поле бесконечное и холодное, сопки, пустой речной вокзал, баржи. Все было засыпано снегом, и этот снег впитывал синеву вечера и красоту закатного солнца. Было пустынно и десяток рыбаков ютившихся у своих, далеких от берега, лунок, казались неизбежными деталями этого пейзажа. Иванов вспомнил, что за все годы жизни рядом с великой рекой он еще ни разу не ходил по ее замерзшей глади пешком. А между тем, до противоположного берега было не больше сорока минут ходьбы. А там сопки и совсем уже чуждый этому городу мир: тальники, ельники, мари засыпанные непролазным снегом.… Нет, сейчас надо было идти в «Питон».
По дороге назад опять пришлось лезть через снежные навалы.
На освещенном крыльце «Питона» парни и девушки курили, смеялись, подсчитывали деньги на такси. Зайдя в бар, Иванов осмотрелся. Бар был страшнее, чем год назад, Руслана еще не было. Иванов подошел к стойке, заказал сто грамм водки, стакан яблочного сока.   Официантка была та же, что и год назад, рыжая, со счастливыми зелеными глазами, в белой блузке. Она ни сколько не изменилась, даже счастье в глазах было таким же задорно-юным. Иванову вдруг представил, как он лет через сорок, глубоким стариком зайдет в этот бар и увидит все так же юную рыжую официантку. «Тогда, наверно, я захочу задать ей несколько вопросов». – Подумал он.
Выпив водку, Иванов взял сок и пошел к столику. Посетителей в баре было немного, в основном не старше двадцати лет. Гардероба здесь не было,  все сидели в дубленках и пуховиках, шапки лежали на столах. В основном пили пиво, курили. Не понятно было одно, зачем выходить курить на улицу, если можно было свободно покурить в зале…
Когда сока в стакане осталась ровно половина, в проеме двери показался Руслан П..  Он сразу увидел Иванова, в знак приветствия поднял ладонь.
За все время, что они не виделись, Руслан возмужал, даже стал как-то выше. Одет он был в черный норковый свингер, норковую кепку, кожаные брюки, пуловер, белую рубашку и серый галстук. По всему видно дела у него шли хорошо. Подмышкой он держал папку.
Руслан быстро пересек бар, присел напротив Иванова, и протянул ему руку.
- Ну здорово Иванов!
Рука оказалась широкой и теплой, рукопожатие крепким.
«Как же меняются люди». – Подумал Иванов.
- Здравствуй Руся.
- Ну и холод у вас! Я только с поезда спрыгнул, два шага сделал, бац! Ухо отморозил, пока до вокзала дошел второе. Выпьем?
- За встречу.
- Водки?
- Водки.
Руслан поднялся отошел к стойке, заказал бутылку «Флагмана», литровую пачку сока, через плечо, спросил, будет ли Иванов пельмени. Иванов отказался.
Вернувшись, он снял свингер и повесил на спинку стула, кепку положил на стол. Волосы его были, как и раньше были уложены гелем, мочки ушей действительно были жестоко обморожены.
- Я есть хочу, - признался Руслан, - Мы здесь свой филиал игровых автоматов открываем, «Джек Пот» называется. Суета с этими разрешениями, согласованиями. Целый день не ел. У тебя есть кто-нибудь в земельном отделе?
- Нет, никого. Руся, как ты меня нашел? –  Спросил он.
- По своим каналам. – Ответил Руслан. В его глазах мелькнуло это глупое самодовольство, к которому Иванов привык ещё в академии.
- И все же?
- Ладно, признаюсь. – Улыбаясь, сказал он. – Сначала через адресный стол. Следователь есть знакомый. Помнишь, наверно, Сударева? Ну вот. А потом… у тебя почтовый ящик на каком сервере? Вот, созвонился с ребятами… Но знаешь, на самом деле долго искал…
Принесли водку, сок, пельмени в горшочке. Официантка была очень обаятельной. Её рыжие волосы у самых корней были русыми.
Руслан открыл бутылку, наполнил рюмки. Официантка разлила по стаканам сок.
Несколько мгновений они занимались этой странной сервировкой – перестановкой рюмок, стаканов, горшочка. Официантка была высокой девушкой, и ей приходилось сильно нагибаться над столиком. При этом она стеснялась этого богато одетого молодого человека, который постоянно ее разглядывал, и кажется пыталась понять, чем от него пахнет. Иванов знал аромат этих мужских духов. Они назывались «Diablo», стоили дорого, но для мужчины казались немного сладковатыми.
-  Ну давай выпьем. – По-приятельски сказал Руслан. – Давай.
Парни чокнулись, выпили.
Руслан принялся есть пельмени.
- Так себе пельмени. - Сказал он. И смотря в горшочек, продолжил. – Открой папку. Это для обмена.
- Совсем ничего не понимая Иванов открыл молнию папки. Там лежала кипа бумаги, закрепленная крупной скрепкой. Первый лист был форматом А4, 
Сверху было отпечатано слово «Регистр».
Ниже этого было написана.
Лица до 14 лет, М. – 196
Лица до 14 лет, Ж. – 74
Лица старше 14 лет М - 218,
Лица старше 14 лет Ж - 178, (в состоянии беременности 17)
_______________
Из них:
с В.О. - 95
В браке – 220.

Иванов, все еще не понимающе посмотрел на Руслана. Однако от этого непонимания отказали ноги, стало тяжело дышать.
Руслан, оторвавшись от пельменей, сказал.
- Именно по этому я так долго, не так-то просто собрать 666 душ. К тому же, о том, кто ты, я узнал только спустя два года после того как ты выманил у меня душу. Думаю ты знал, что так или иначе я смогу их собрать. Отец в игорном бизнесе и все такое. Конечно, большинство – это халтура. Что такое душа игрока? Но вот 270 детей и семнадцать беременных, это шедевры.
Руслан доел пельмени, выпил стакан сока.
- Прошу тебя, верни мне моё. – Сказал он. Это звучало как мольба.
Иванов на автомате достал старенький клетчатый листок, протянул Руслану. Тот бережно взял его в свои теплые руки.
- Спасибо. – Сказал он. – Мне пора на поезд. Надеюсь мы больше ни когда не увидимся.
Руслан поднялся, надел свингер и кепку, налил себе рюмку водки.
- За сделку. – Сказал он, выпил и пошел к выходу.

Все это было реально. Даже через час после ухода Руслана кожаная папка лежала перед глазами, рядом стояла пачка сока, початая бутылка водки. Горшочек унесла официантка, запах «Diablo» выветрился.
Мыслей не было. Внутри все притихло, осело и настороженно смотрело из своих уголков не в силах пошевелиться. Через какое-то время Иванов поднялся положил папку подмышку и вышел из бара.
Холодный, вычищенный ветром воздух щипал лицо и мочки ушей.  Высокая, чуть скошенная луна хорошо освещала белую неровную гладь древней как мир реки Амур.



среда, 27 октября 2004 г.