Детопроизводстенный тупик

Наверное, нет ничего странного в том, что происходит. Наверное, нет! Но для меня есть. Назову это не справедливостью! Пример две жизни, которые я созерцаю направляясь от одного дома к другому. Одна борется за это, другая отвергает. Обе жертвы обстоятельств, обеим неплохо бы поменяться местами.
Как-то вскользь я заметила Римме, что  не тороплюсь становиться мамой, хотя инстинкт материнства выработался у меня с девятого класса. В таком тонком вопросе я полностью доверяю Господу, когда пошлет мне дитятко, тогда значит, время пришло. Римма опустила глаза и робко сказала мне: - а мне он, почему-то не посылает! Мало я тогда знала эту девушку, но сцена была очень трогательной, мое настроение сменилось… я как - будто чувствовала, что надо что-то сказать, спросить или перевести тему, но не лезло ничего в голову, все мысли вытекли. Римма была замужем за отличным парнем, он ее любил, не пил, не бил, как говорится идеал для не особо требовательных девушек, на день рождение дарил три красные розы. Без фантазии, зато любит меня! Без энтузиазма я слушала про этого Гену, но в скоре его образ стал мне родным и все новые байки про мужа Гену, мне стали интересны, и я с чувством реагировала на новые перлы, которые он успевал выдавать жене за выходные. Два года они пытаются «сделать» дитятко, каждую ночь, пока младший брат Риммы (на всякий случай все происходит в одной комнате с ним) спит, они не спеша, нежно сливаются в так называемом экстазе, где по окончанию в головах супругов зреет вопрос: - как думаешь, сегодня у нас получилось? В надежде на удачу они в объятиях друг друга засыпают. Возможно, Римма не особо много думала о двух годовалых неудачах на детопроизводственном фронте, возможно…пока не появилась в ее жизни я. Такая бесцеремонная реалистка, с яркими эпитетами и совершенно не нужным драматизмом. Римма не слишком разговорчивая, но тут выбора не было, либо она слушала весь рабочий день мое жужжание, которое ничем не затыкаемо, либо приходилось вставлять свои фразы, строить свои предложения и в скором времени мы договорились до великой, душераздирающей темы «дети»! Римма хохлушка, одна из тех хохлушек, которая обладает большой грудью, широкими бедрами и хорошенькой мордашкой. Скрытная, но очень добрая. Имя только у нее не хохлятское, да и отчество Вениаминовна тоже к хохлам отношения не имела. Вот уже три года замужем, а детишек все нет и нет, родственники при разговоре с ней опускают взгляд на уровень малого таза и как говорит сама Римма: - наверное, думают, что я больная! Но у нас никак не получаются дети! Что я могу поделать?
Я не могла помочь девушке, не могла сказать ей, что только здоровый оптимизм может помочь даже тяжело больному человеку, не могла заставить ее поверить в хорошее. Со стороны легче вериться, легче решается и прощается…
Ощутить всю несправедливость и весь трагизм сложившиеся ситуации с Риммой, я смогла пообщавшись с Сарой. Это моя давняя еврейская подруга, груди ее, в отличи от предыдущей девушки, маловаты, бедра узковаты, зато бешенный темперамент и совсем мало самоотдачи. Она была не замужем. Убеждала меня, что никого не любит, кроме своей большой семьи, что замуж в почти что тридцать рано, но, не смотря на все это, верила в хорошее будущее и счастливые концы.
Узнала о ее проблеме я случайно, сидя у нее в гостях за чашкой чая с молоком. Сара, ну и грудь у тебя стала! – возмущалась я, отпивая из ярко-желтой кружки намешанную жидкость.
- Да это потому, что я беременна!
Сказать вам, что я поперхнулась или сказать вам, что мне показалось, я не могу, так как дикция Сары идеальна. А то, что я поперхнулась мягко сказано, я можно сказать чуть не выбила себе все тридцать два зуба! Не успела я прийти в себя, как она решила меня добить: « - скоро аборт сделаю, на четверг записалась!» Вот так вот просто пролепетала?! Ну, Сара, ну девушка! Слов нету!
Она продолжала свой монолог, с каждым словом разрушая все мои представления сложившиеся годами о моей подруге. Образ был ее разбит, какое-то тягостное разочарования коснулось моего серого вещества, потом проникло в сердце и я даже прослезилась. Что объяснять ей, что аборт это грех! Что возможно для нее это выход, но также это может быть страшным тупиком, где на серой, мокрой с каплями росы стене навеки будет  красоваться  надпись из крови ее ребеночка: Шанс то был один, мама!
Знала, что говорить бесполезно, я не переубедила бы ее. Перед уходом я решила сказать, что знаю семью, где мечтают о крохе, но Господь так и не послал им шанса стать родителями…
Сара задумалась, но ничего не ответила мне.
Сыро было в этот вечер, я знала, что завтра расскажу Римме о Саре, знала, что в одно мгновение сделаю ей больно и в тоже мгновение стану ее единомышленницей. Знала, что разлюблю веселую подругу Сару. Знала, что, возможно, эту любовь отдам доброй, трогательной Римме. Знала, что никто ничего не знает. Я думала, о том, как было бы здорово поменять их местами. К сожалению, мы не ценим то, что дают нам,  так легко отдавая это. Наверное, ничего особенного не произошло в мире, наверное, совсем не страшно, что кто-то лишит жизни своего ребенка, а кто-то еще одну ночь будет засыпать с надеждами на возможность обладать им. Вещи такие для нас, какими мы их видим. Сара не видит всего ужаса своего поступка и ей одной потом идти по этой дороге, которая,  скорее всего, будет для нее ровной и солнечной. А дорога Римма, возможно, всегда будет шершавой и печальной. Кто знает, даст ли ей Господь то, что так бездумно отвергла другая моя подруга. Я старалась не думать, я только шла, всего лишь шла. Отдаляясь от дома Сары и приближаясь к месту, где меня ждала Римма.