Интернет

          Я лежу в кровати, мне тепло и хорошо. Уже третий час ночи, я почти сплю. Дверь на балкон открыта, и занавески медленно покачиваются на ветру. Луна заглядывает в мою темную комнату. Потолок иногда освещают проезжающие мимо автомобили. Пробегающие, быстро, улетающие, уносящиеся, исчезающие полоски света. Мой этаж высоко, а машины где-то внизу. Я устал за день, но голова все еще полна мыслей и переживаний. Ворочаюсь. Устраиваюсь очень удобно. Свернувшись калачиком, укутавшись в одеяло, потонув в мягкой подушке. Вдруг раздается оглушительный женский вопль. Я вздрагиваю. И, преодолевая ленивую умиротворенность засыпающего человека, встаю с кровати, одеваю зашитые мною лично тапочки и иду на балкон. Отодвигаю занавески. Дотрагиваюсь до бельевых веревок. Смотрю вниз. Две освещенные уличными фонарями фигуры. В это время представшая предо мной картина кажется какой-то неуместной, неподходящей, неправильной, в общем, несвоевременной. Хотя я и хмурюсь, но интерес все-таки берет своё, и я продолжаю наблюдать теперь уже концовку разворачивающихся событий. Морщинки на лбу разглаживаются, на лице появляется улыбка. То, что я вижу и слышу дословно можно описать так…   
ночью на улице надрывным голосом кричит на сына:
          - Я работаю, я готовлю, я убираю, а ты только ходишь в этот свой Интернет и разговариваешь по телефону, и больше ничего! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО БЕЗУМИЕ! Так нельзя, нельзя жить!
          - Ладно, успокойся…
          Он берет ее за плечи и они вдвоем уходят домой. Семейная драма, трагедия.
по крайней мере, мне это представляется. Я смотрю на то, как они уходят в темноту, и понимаю, что вот сейчас, в этот момент, я случайно стал свидетелем событий, действий, которые представляют собой часть чьих-то жизней, жизней этих людей. Я не знаю их, я не знаю, кто они, не знаю, что с ними было раньше, и что с ними произойдет потом, как сложатся их судьбы, мне это неизвестно. Я могу лишь говорить о том, что я видел и слышал, о том, что я определенно застал маленький кусочек их жизни. Всего несколько слов, несколько жестов. Неприкрытая, откровенная правда. И это все. Они, вероятно, даже не подозревают, что я их видел, что теперь наши жизни как ни как, но все-таки связаны. Наши жизни переплелись. И это неважно. Потому что не имеет никакого значения ни для меня, ни для них. Ведь ничего сверхъестественного не произошло, мать недовольна сыном-бездельником, подумаешь, да таких историй миллионы… но в три часа ночи на улице… и даже так. А главное же все-таки концовка. Вряд ли я их когда-нибудь встречу, а тем более выясню, как сложились их жизни. В моей памяти останется лишь этот маленький фрагментик. Я погружаюсь в тишину. И вдыхаю чистый воздух ночи. Секунда, другая. Я разворачиваюсь, и, по-прежнему улыбаясь, вспоминая, как сын ласково успокаивал маму, вспоминая это «ладно-успокойся», ухожу с балкона, захожу в комнату, снимаю тапочки, кладу их под кровать, ложусь, немного взбиваю подушку, устраиваюсь поудобней, забываю про все, смотрю на красный горящий огонек телевизора, засыпаю.
течет плавно.
я уже и не вспомню об этом.
Марковецкий
          4 ноября 2004г.