Профессиональное грехопадение

Профессиональное грехопадение.

              Да-а, не евроремонт! Мы ж тут не кино снимаем, а работаем! 
 Участковый   Баранов кривил душой.  Хоть и привык за семь 7 лет службы к выцветшим стенам, испорченным «грибком», казенному низкорослому сейфу, облупившемуся столу,  мечтал он о большем. И, как мог, облагораживал «вверенный ему объект». Грибковые  плешины заклеил инструкцией на случай возникновения террористического акта, завел на столе массивную пепельницу в виде черепа, куда рекомендовал посетителям складывать «бычки», выпросил  кактус у Маринки из дактилоскопии. 
              Но рассиживаться в кабинете доводилось нечасто. Самыми беспокойными были дни пред- послепраздничные . Между «пред» и «после» Баранов ставил длинное тире, примерно в пять- шесть дней. Как поликлинический врач во время гриппозной эпидемии, наматывал он километровые марафоны по этажам. «Майна» - это в 45-ю, дом 34 (два брата - алкаша 4-й год дерутся из-за давно пропитого наследства). «Вира» - в 109-ю, дом 12 (разведенный Ромео снова возлюбил Джульетту и прорывается к ней. С топором.).    
           В редкие дни перерывов между бесконечными российскими праздниками  его подопечные отсыпались, отъедались, или, наконец, отправлялись на работу.  Свободный от «майны и виры» участковый перебирал бумаги в одинаковых папках с затрёпанными завязками, прихлёбывая крепкий «Липтон» из синей кружки с астрологическим рисунком рогатого козла. Дела послушно ложились в сейф, стул  осуществлял дневной прием посетителей, чахлый кактус на подоконнике систематически унавоживался чайной заваркой.
              В один из таких дней (Баранов листал толстый фотоальбом с анфасами и профилями задержанных), его одиночество прервал стук в дверь. 
«Настойчиво, но не по-мужски,- среагировал Баранов. Отрепетированным движением  хозяин кабинета убрал ноги со стула посетителя.
- Разрешите войти?  –жеманно, совсем  не  по- военному прокурлыкала дама  привычное обращение. К родному запаху прокуренного кабинета добавился новый, романтично- душистый.
               «Живет одна.  Хочет понравиться». Об этом буквально кричала легкомысленная  шляпка а-ля «леди Раиса» и модное пальтишко на рыбьем меху. Баранов покосился  на заиндевевшее окно и предложил садиться.
При  близком рассмотрении отметил про себя, что леди не бедствует (в ушках, на пальцах явно не стекляшки, коготки с пастельным маникюром нервно царапают дорогую сумочку).
Сколько ж ей лет? 35, 40, 45? Черт их разберет, этих «бальзаковских женщин» ! Баранов поморщился от неприятного воспоминания, когда был «охмурён» такой наштукатуренной особой. Хорошо, в паспорт ее вовремя заглянул…
- Вы Владимир Антонович? Я сразу так и подумала, - обрадовавшись своей догадливости, заулыбалась дама ненатурально- белыми зубами.  Вздохнув от осознания неизбежности происходящего, она чиркнула податливой молнией на сумочке и протянула Баранову листок в файле, сложенный вчетверо.
«Я,  Кидько Анна Ивановна,  проживающая… (Баранов виртуально очутился в чистеньком дворике кооперативного дома № 34.  Вызывали туда один раз: какая-то тяжба между домуправом и бригадой мастеров…)…познакомилась с Андреевой С.В. на остановке. Поддавшись ее обаянию, я пригласила ее к себе домой. Она осталась ночевать.  Жила у меня несколько недель. Но в действительности Андреева С.В. оказалась не той, за кого себя выдавала…»
Баранов, перестав шелестеть губами, выразительно посмотрел на незнакомку .          Так-так…Хозяйственно- бытовая версия  отпадает, освобождая место пикантной лав- стори? ..Баранов положил листок на стол и шлёпнул по нему ладонью, как печатью.
- Не пойдёт, гражданка…э-э-э, Кидько ! Дама заёрзала на стуле.
- Не по форме написано. Он извлек из-под крышки стола стандартный лист и отыскал казенную ручку.
             -  Пишите «шапку»: Начальнику Центрального отдела…
             Писать в планы зарумянившейся Анны Ивановны, видимо, не входило. Она заговорщицки зашептала о нежелании поднимать шум вокруг этого дела и просила заступничества властей (в частном порядке).   
          Ситуация обрела ясность после того, как на стол лег  чистый конверт. «Адресат» ловко отправил его в почтовую щель  ящика стола. Оставленные отпечатки Баранов считал моветоном.
 - Это - только часть. Остальное – после успешного завершения… (Дама, наверное, слышала этот монолог в  «Операции «Ы»»).
На Баранова посыпались нужные и ненужные подробности. Он постучал по графину ногтем. Советы кухарки по управлению государством «напрягали».
- Слушайте сюда, Анна Ивановна. Вот здесь, на листе пишете две суммы: какую я должен предъявить, и какая вознаградит труды.
             Кидько черкнула. Баранов дорисовал стрелку. Суммы поменялись местами. Дама обиженно поджала губы, взяла ручку.
             Через пару минут чёрканья пришли к консенсусу. Зашел дежурный за чайником. Ограничились неестественно-официальным прощанием. Баранов закурил. Хотелось заглянуть в конверт…
              … Через три дня Баранов был снова на рабочем месте. Листая зачетную книжку Андреевой Светланы Владимировны, он продумывал предстоящий с ней разговор. Неприятный осадок коряво проведенной операции бередил душу. «Ну ничего, дома и стены помогают, - дал себе позитивную установку  участковый, услышав долгожданные шаги по коридору.
                Дверь распахнулась без стука. Такую вольность в отделении мог позволить себе только один человек. Баранов вскочил. В лицо ему полетела скомканная бумага. «Читай, читай! – плевал слюной маленький сухонький старичок. «У меня эти ваши превышения полномочий знаешь где уже сидят…»Начальник сделал неприличный жест. Майор Баранов пожалел, что он сегодня не на выезде. 
Буквы прыгали. Участковый побоялся привычно помогать себе губами.
 «Я, Андреева С.В., пришла к вам, чтобы пожаловаться на ментов (зачеркнуто) работников правоохранительных органов, которые позорят ваши ряды. Один из них, майор Баранов, напал на меня в туалете. Пострадала я не только душевно, но и  материально, потому что этот урод (зачеркнуто) майор зачетку забрал, и я вместе со всеми зачет не получила. А зачет 100 рублей стоит.
Майор был со мной физически груб, прижимал меня к стенке и все время требовал, бесстыжий, чтобы я показала, где  прячу меховые и резиновые изделия. И вымогал 5 тысяч рублей за то, что произошло.
Оскорблял меня разными словами, у меня есть свидетели (и девчонки, и «преподы» под дверью всё слышали).
А я заявляю, что деньги  ей заплатила, как договаривались. Претензий у ни у кого не было..
Да, гражданин начальник, прошу вместе с зачеткой вернуть мои туфли, которые я  забыла, когда я уходила. Туфли синие, новые. Мне в техникум ходить не в чем. Жду вашего ответа, как соловей лета!»
Баранов почувствовал жжение в плечевой области: крупная майорская звезда плавились в мелкие капитанские бирюльки. 
Он бежал, не разбирая дороги к дому №34, проваливаясь в мёрзлые мартовские лужи. В первом  заявлении по всей форме она напишет, что она там хочет от этой  Андреевой. Второе заявление должно полностью меня реабилитировать.
Сумму увеличу …. Слишком многое поставлено на карту.   
«Двадцать пятая – это на третьем, -… пискнула испуганная милицейским нажимом на звонок соседка злополучной Кидько. На площадке третьего этажа Баранов остановился, переводя паровозное дыхание в привычный ритм. Спокойно, спокойно. Держать себя в руках. Дверь деревянная, если что - можно ломиком сбоку поддеть…
  Непрочная крепость сдалась на удивление быстро, по звонку, и взору Баранова представился двадцатилетний небритый парень с вилкой в руке.
- А ее нет… Уехала… Не знаю…. Кто, кто… Племянник я. Квартиру сторожу…
 …Операция по захвату «лиц без постоянной регистрации» была проведена майором без кровопролития и битого стекла. Через пару минут борьбы лежащие лицом вниз «племянники» неславянской внешности бойко давали показания.
Деньги они за месяц вперед отдали. Хозяйка уехала. После того как Светка приходила. Ну, бывшая квартирантка.  Туфли свои забрала, права качала. На хозяйку «наезжала»: сама, мол, говорит, воровка.  Лису зачем-то из шкафа вытащила, искала надувной  матрац. И всё в лицо хозяйке кидает, кидает… Анна  Ивановна так изменилась, забегала: «Светочка, Светочка, это недоразумение…Нашла, мол, свои шмотки. На антресолях были. На кухню увела. Они поговорили, и у  двери Светка сказала что-то про прокуратуру. А хозяйка: «Ручаюсь, до этого не дойдёт!»  Как Светка ушла, она нам в комнате велела сидеть, вина бутылку дала. Утром уехала… А-а-а-, всё сказали, начальник, убери ботинок с руки, пальцы сломал, больно, а!
Баранов шел по своему участку. Делал обход или просто прощался? Как назло, всё время попадались знакомые. Все вежливо здоровались и  удивленно провожали взглядом качающуюся фигуру участкового в распахнутом кителе. «Пьяный шел – вот те крест! – радостно делился  новостью с братом возмутитель спокойствия из 45-й. «Наш человек Антоныч, хоть и мент…»