Помпеи Роберта Харриса и судьбы исторического романа

Роберт Харрис, автор  альтернативно-исторического  романа «Фатерланд», порадовал своих поклонников созданием нового исторического триллера - романа «Помпеи».
В  «Фатерланде»  Р. Харрис показал  победоносный третий рейх, доживший до начала 60-х годов прошлого века и готовящийся  к празднованию очередного юбилея фюрера.
В основу новой книги Харриса положен  уже не альтернативный, а реальный исторический сюжет – гибель городов Помпеи и Геркуланум при извержении вулкана Везувий.
Античность – колыбель современной цивилизации, поэтому катастрофа  древних римских городов  всегда привлекала  внимание писателей и художников.
Любому школьнику известно про  грандиозное полотно К. Брюллова «Последний день Помпеи», хранящееся в Русском музее в Санкт-Петербурге. Считается, что именно под впечатлением от этой картины  популярный английский писатель 19 века сэр Бульвер-Литтон создал свой одноименный роман.
Не остался в стороне и кинематограф  - известный режиссер и продюсер Джеймс Кэмерон собирается снять фильм  об извержении Везувия; правда, в основу этого фильма  будет положен не роман Харриса,  а книга некоего Пеллегрино "Призраки Везувия".
Роман Харриса состоит из четырех частей. Четыре части – это четыре дня.  Два дня, предшествующие катастрофе и два, в течение которых происходила сама катастрофа.
Главный герой книги – молодой инженер, «акварий» Марк Аттилий Прим, присланный из Рима на место  своего предшественника, исчезнувшего при загадочных обстоятельствах. «Акварий» в Древнем Риме – важное должностное лицо, отвечающее за работу системы водоснабжения. Под начало Аттилия отдана «Аква Августа» - крупнейшая водопроводная система,  снабжающая водой города  на берегах Неаполитанского залива.
Наверное, происходи действие книги в наше время, главным ее героем мог бы стать   вулканолог, сейсмолог или иной эксперт по чрезвычайным ситуациям. Проблема в том, что в древнем Риме  такой профессии, увы,  еще не существовало. Тем не менее, выбор инженера в качестве героя романа – несомненная удача Харриса. Когда говорят о величии и могуществе  Рима, обычно имеют в виду его военную и политическую мощь. Однако грандиозные строения, сети дорог, покрывшие весь континент и великолепнейшие акведуки,  многие из которых  сохранились до наших дней, отчетливо свидетельствуют, что  величие Рима  было основано  не только на его военных победах. Великую империю мало  завоевать, ее надо   построить. Поэтому по-настоящему могучая держава – это еще и грандиозная строительная площадка, главное действующее лицо которой  – инженер.
Действие романа начинается  не на месте грядущей катастрофы, а в Мизенах - городке, находящемся  по соседству с Помпеями и служащем местом стоянки кораблей римского военно-морского флота. Где-то в дебрях «Аква Августы» происходит авария,  которая ставит под угрозу  водоснабжение флота и местного населения.
В городе назревают беспорядки, и  молодой инженер обращается за помощью к Гаю Плинию, командующему римским флотом и знаменитому ученому. Получив с его помощью корабль и письма к  местным властям, Аттилий со своими людьми направляется в Помпеи, к месту аварии, не подозревая, что неполадки водопровода – один из предвестников грядущей катастрофы.
Харрис показывает нам повседневную жизнь римского провинциального города, людей, которые занимаются своими обыденными делами -  работают, торгуют, мошенничают, развлекаются.
Но  мы знаем больше, чем знали в тот момент жители города. Знаем про то, что извержение  Везувия неизбежно, и что  почти все жители Помпей обречены на гибель, И это знание придает дополнительный драматизм действию романа. Каждая, самая незначительная деталь жизни городка, любые мелкие подробности его быта  приобретают перед лицом вечности особое значение.
 "Прохожий, пройди отсюда до двенадцатой башни. Там Сирипус держит винный погребок».  Это – не строки из книги, а подлинная  надпись, найденная на раскопках Помпей.  Как, впрочем, и  строки на стене борделя, призванные служить предостережением подслушивающим и подглядывающим ротозеям: «Здесь не место бездельникам. Катись.» (известно, что секс-индустрия в Помпеях процветала; множество городских борделей,   открыто рекламировали свои услуги).
Серьезные люди занимались более серьезными делами - например, политикой. «Весь народ одобряет выдвижение кандидатуры Куспия на пост эдила»; «Торговцы фруктами поддерживают избрание Марка Голкония Приска на должность мирового судьи».  Это уже – из романа Харриса, герой которого видит на улицах античного города столь  знакомые нам предвыборные лозунги.
Попытка починить водопроводную систему приводит инженера на Везувий. И тут он  начинает понимать, что происходит что-то странное. Ситуация усугубляется конфликтом между Аттилием и десятником Кораксом, неким древнеримским Огурцовым, упрямым и косным человеком, мешающим молодому специалисту  во всех его  начинаниях (сюжет, как будто заимствованный  из советских производственных романов) и его столкновением с коррумпированной местной элитой.
Коррупция – бич любого  тоталитарного режима, и  могущественная римская держава не была исключением. Водопровод, «сработанный еще рабами Рима», был  сработан на государственные деньги, и древнеримские пользователи, как и всякие другие,   должны были платить налоги на воду. Платить налоги никто и никогда не любил, и жители Помпей не были исключением. И предпочитали выбрать из двух зол меньшее - платить не налоги, а взятки продажным чиновникам.               
Прежний акварий брал взятки и находил общий язык с местной властью.  Аттилий  от взяток отказался,  поэтому его жизнь оказалась под угрозой.
Несмотря на существование демократии на местном уровне и выборность должностей (торговцы фруктами поддерживают…), Помпеями управляла  узкая группа выходцев из потомственных патрицианских семей. Однако и в древнем Риме решающую роль играла не знатность происхождения, а деньги. Местная политическая элита сама находилась в руках «нового римлянина», некоего Амплиата,  бывшего вольноотпущенника, разбогатевшего на земельных спекуляциях.
Выведена в романе и любовная линия – внезапно вспыхнувшая страсть между Аттилием и дочерью его главного врага Амплиата. Созданная, следует признать, не слишком убедительно.  Читатель понимает, что это всего лишь предлог, вынуждающий аквария вновь и вновь оказываться в гуще событий. Авария водопровода устранена,  и никакие причины, как будто, не задерживает инженера в не слишком гостеприимном для него городе. Однако  такие причины все-таки находятся. Разумеется, это любовь.
Но и производственный,  и любовный сюжеты имеют в романе второстепенное значение. Главное в книге – это описание самой катастрофы и гибели города. Сделанное настолько  впечатляюще и правдоподобно, что пересказывать  его бесполезно. 
Отметим, что Харрис мастерски владеет приемами создания романа-бестселлера, в частности  использования принципа «саспенс» (тревога). Извержение Везувия не является для нас неожиданностью, мы знаем, что оно вот-вот должно произойти. Автор постоянно напоминает нам, что жизнь героев находится в страшной опасности, и напряжение по ходу действия романа постоянно нарастает.
Каждая из глав книги сопровождена эпиграфом,  в качестве которого выступают скупые строки из научных трактатов о вулканологии, производящие на читателя неожиданно сильный эффект.  Мы не можем воспринимать описание грозных явлений природы просто как сухую теорию, потому что понимаем -  пройдет еще немного времени, и силы природы придут в движение и обрушатся на город, уничтожив всех  его жителей.
Крушение Помпей послужило прологом крушения самой  великой римской империи. Человек беспомощен  перед силами природы,  и гибель некогда могущественных государств – такой же закон  природы, как извержение вулканов и движение земной коры. Есть в этом и своя справедливость - не может вечно благоденствовать  общество, построившее свое благополучие  на чужом несчастье, завоеваниях и рабском труде. Хотя бы просто  потому, что завоеватели устают воевать, а рабы – подчиняться.
Вряд ли стоит считать простой случайностью, что новый фильм о гибели Помпей собирается снимать не кто иной, как Дж. Кэмерон, создатель  «Титаника". Катастрофа «Титаника»  потрясла мир не только своими масштабами и драматизмом, но и  символичностью. Может быть, для людей прошлого  века она стала тем же чем, чем была  для древних римлян гибель  Помпей и Геркуланума – предвестием других, еще более страшных бедствий и катастроф. Обе катастрофы поставили под сомнение не что-нибудь, а саму идеологию  общества. Вера  римлян  в то, что им покровительствуют боги, пошатнулась. Общество двадцатого века  начало  задумываться, так  ли уж безграничны  возможности технического прогресса и только ли благо несет он человечеству.
Р. Харрис создал хороший  исторический роман в классическом жанре. И дал нам повод еще раз задуматься над вопросом - что же все-таки происходит с этим некогда популярным литературным направлением?  Насколько справедливы рассуждения о кризисе, исчезновении, или трансформации исторического романа в другие жанры, часто повторяемые в последнее время экспертами?
Некоторые из литературных критиков настроены достаточно решительно и безапелляционно утверждают, что на смену историческому роману приходит  историческое фэнтези и альтернативная история. Другие высказываются более осторожно. Так, литературовед И. Черный придерживается мнения,  что в наше время классический исторический роман модифицировался в три главных разновидности  - историческую фантастику, любовно-сентиментальный  роман и ретродетектив
Логика  его рассуждений  очевидна. Литература в современном обществе все в большей степени превращается  в товар. А для каждого товара, в соответствии с принципами маркетинга, существует своя, «целевая» группа потребителей. Любовно-сентиментальный  роман предназначен для женской аудитории, историческая фантастика – для мужской, а хороший исторический детектив (например, роман У. Эко «Имя Розы» или произведения  Акунина) с удовольствием прочтут  представители обоих полов (правда, остается открытым вопрос – для кого же предназначены  плохие ретродетективы?).
Существует два основных типа исторических романов: 
-историко-биографические романы;
-романы об исторических событиях.
Любой исторический роман является, по сути, «маргинальным» произведением, находящимся  на  грани двух жанров – художественной литературы и документалистики.
Аудитория исторических романов – люди, стремящиеся узнать что-то новое об окружающем мире и его прошлом. При этом, разумеется, не прикладывая  слишком уж  серьезных умственных усилий (потому что в противном случае  предпочли бы романам научные труды). Читатель ждет от автора  и занимательности, и новых знаний – разумеется,  достоверных.
Однако решить обе эти задачи, создать исторически достоверный и одновременно состоятельный в литературном отношении роман достаточно непросто. И дело не только в недостатке эрудиции авторов – в конце концов, существуют и научные библиотеки, и эксперты-консультанты. И даже не в том, что достоверной информации о прошлом часто не хватает, и приходится восполнять образовавшиеся пробелы домыслами. 
Главная проблема – непримиримое противоречие между правдой жизни и законами литературного жанра. Многие исторические события, биографии реально существовавших людей при их достоверном пересказе показались бы читателю незначительными, случайными и скучными, или  наоборот, чересчур неправдоподобными, странными и нелепыми. Исторический прототип дАртаньяна был незаурядной личностью, однако самые яркие его приключения не идут ни в какое сравнение с фантазией Дюма; реальный прообраз  Робинзона, создай он мемуары о своей жизни,  никогда не приобрел бы и сотой доли популярности героя Дефо.  Поэтому  писателю поневоле приходится идти на компромисс.
Создателем классического исторического романа  считают знаменитого английского писателя сэра В. Скотта, автора романов «Айвенго» и «Роб Рой». Исследователь творчества  писателя  Б. Реизов  выделял следующие основные подходы к созданию  исторического романа, использованные В. Скоттом.
• Роман  охватывает различные человеческие типы, сословия, классы,  вмещает  в одно повествование жизнь всей страны, изображает частные судьбы на фоне общественных катастроф, позволяет сплести жизнь обычного среднего человека с событиями государственной важности.
• В романе подробно изображаются нравы эпохи.
• Автор художественно соединяет историческую правду с вымыслом. Исторические события В. Скотт изображал   сквозь восприятие частного вымышленного лица, ведущего любовную интригу романа В качестве такого персонажа им выводились фигуры, типичные для изображаемой эпохи и страны.
При этом  В. Скотт считал, что “важнейшие человеческие страсти во всех своих проявлениях, а также и источники, которые их питают, общи для всех сословий, состояний, стран и эпох». Поэтому, «чтобы заинтересовать читателя, события, изображенные в произведении, нужно перевести на нравы эпохи, в которой мы живем, так же как и на ее язык". Казалось бы, этот принцип творчества В. Скотта входит в противоречие с принципом историчности и необходимостью отображения  нравов эпохи. Однако это противоречие при желании легко снять – ведь исторический роман, по мнению Скотта, должен воспроизвести историю полнее, чем научно-историческое исследование, потому что «сухую археологию он должен заполнить психологическим содержанием, страстями и мнениями создающих историю людей». 
Продекларированный возможным и даже желательным перевод нравов, страстей и стиля речи старой эпохи на язык современности позволил авторам множество проблем.
Разумеется, никто не требует, чтобы герои исторических книг изъяснялись исключительно на языке эпохи, которую представляют - латыни, древнегреческом или одном из каких-нибудь и вовсе загадочных или  забытых наречий. Еще более непросто  изобразить диалоги, происходящие на языке жестов, в форме пересвиста,  рычания  или обмена воплями.   Однако очевидно, что  речь людей в разных странах и в разные эпохи обладала сильными различиями, вытекающими из особенностей разных культур.  Должна ли речь героев быть всегда построена «сообразна эпохе», и если да, то как этого достичь, не рискуя потерять читателей?  Вывод, которым остались довольны и читатели, и писатели гласил – нет, не должна. Хотя, конечно, может. Потому что речь героев книги – это перевод. Но не простой перевод с языка на язык, а еще и с корректировкой на нравы эпохи. Так что все, о чем думают и говорят  герои, должно быть предельно понятно нам – ведь основу сюжета романа составляют чувства и страсти, которые для всех эпох едины!
Похожим образом решались и другие проблемы. Например, проблема создания положительного героя. Обычаи и нравы прежних эпох были суровы, и даже лучшие люди разделяли предрассудки и заблуждения своего времени. Однако как убедить современного цивилизованного читателя в том, что религиозный фанатик, политический честолюбец, аристократ, жестоко наказывающий своих рабов или безжалостный военачальник, с легкостью жертвующий ради своего честолюбия жизнями  сотен людей  –  положительные герои, переживания и беды которого он должен воспринимать как свои собственные?  Ответ также прост. Положительный герой существует вне эпох и культур. Он может и должен быть наделен теми качествами, которые уважает и ценит в людях современный человек. Что, конечно,  входит в противоречие с исторической правдой. Но только отчасти. Ведь одна из задач писателя – отразить в образе героя «типическое».  А типическое, как известно, это не только самое распространенное, но и прогрессивное, только нарождающееся, которое проявит себя во всем блеске лишь в грядущие эпохи.  Однако  почему бы воплощением этих нарождающихся светлых начал не стать герою романа?    
Не менее важен и образ отрицательного героя. Фигуры отрицательных героев в исторических романах часто кажутся преувеличенными, чуть ли не демоническими – и в этом есть свой смысл. Читатель понимает, что прошедшие эпохи были гораздо менее благоустроены, чем современный мир, несмотря на все его проблемы. Тем не менее, зло окружающего мира, в самом неприглядном виде предстающее со страниц исторических романов, раздражает и отталкивает его. Мир устроен неправильно, однако литературе по силам исправить его и сделать местом, более пригодным для обитания. Поэтому авторы исторических романов с большим или меньшим успехом делают попытки  переложить зло  окружающего мира на плечи отрицательных героев. Все-таки злая воля отдельного человека кажется меньшим злом, чем  неправильное устройство мира, дурные обычаи или нравы. И читатель охотно верит  – положительный герой одержит победу над злодеем и  мир станет лучше.
Сэр Вальтер Скотт создал  свою модель романа, в которой  фантазия ценится выше   достоверности,  однако видимость некоего баланса между ними сохраняется. Потому что вымысел в романе существует не сам по себе. Его задача – отразить типичное для эпохи. И в этом отношении исторически достоверное, даже более достоверное, чем  свидетельства исторической науки. Потому что вместо «сухой археологии»  писатель изображает страсти и мнения людей – пусть и  не такими, что на самом деле, но какими могли бы быть.
Произведения Вальтера Скотта  приобрели широчайшую популярность среди читающей публики, а созданная им модель романа – массу последователей и подражателей  (не случайно созданные в этом жанре  исторические романы получили наименование «классических»). 
Жанр классического исторического романа проявил  удивительную жизнеспособность. Падение популярности  исторических романов в последние годы – очевидный факт. Однако не все ветви жанра он затронул в равной степени. Отмирают  виды романов, про  которые мы уже говорили – романы-биографии и романы о событиях, ориентированные на документальность. Их место занимают победители в конкурентной борьбе - произведения документального жанра. Которые оказались победителями не в последнюю очередь и потому, что сумели использовать опыт побежденных. Историческим романам не хватало достоверности, документальным трудам – занимательности.  Документалисты победили, однако наиболее успешные документально-исторические книги сейчас создают именно  литераторы - или может быть, ученые мужи, которые используют услуги литераторов-профессионалов.
Классический исторический роман устоял в жестокой конкурентной борьбе, однако и его коснулись изменения – хотя не такие  радикальные, как считают многие.
Популярность исторического фэнтези у читателей  очевидна. Однако это направление не несет серьезной угрозы историческому роману – слишком уж разную читательскую  аудиторию имеют эти жанры.  Аудиторию исторического фэнтези составляют те же люди, что читают классическое фэнтези, боевики, авантюрно-приключенческие  романы. Главная причина  привлечения  мотивов из реальной земной истории  авторами  фэнтези – элементарная  нехватка воображения. История для них – всего лишь способ пополнить  базу сюжетов и материалов для своих произведений. Вряд ли их книги способны привлечь подлинных ценителей исторического жанра только на том основании, что они содержат некие аллюзии, параллели, сопоставления  или намеки на события «большой истории».   
Более серьезный конкурент -  альтернативно-исторические  и криптоисторические произведения (которые иногда тоже относят к жанру исторического фэнтези).
Альтернативно-исторический роман  – гениальная выдумка, которую пока еще не сумели оценить по достоинству литераторы. К сожалению, в рамках этого жанра пока не создано ни одного выдающегося  произведения или хотя бы произведения, которое стало бы событием вне рамок самого жанра.
Хотя несколько действительно неплохих  альтернативно-исторических книг уже выпущено (может быть, самая удачная  из них - «Фатерланд» - также принадлежит перу Р. Харриса).
Причины «низкого КПД» жанра  заключены, на мой взгляд, в следующем.
Уровень знания истории и культуры общества, необходимый для создания хорошего альтернативно-исторического романа превышает уровень, достаточный для создания классического исторического романа.
Историки-альтернативщики обычно используют два подхода к созданию сюжета романа. В первом случае подробно описываются события реальной истории – например, политическая жизнь Рима в эпоху Цезаря, наполеоновский войны, революция в России и др. До наступления переломного момента («развилки», как говорят альтернативщики) содержание книги напоминает обычный исторический роман. Иной, альтернативный поворот событий является кульминацией книги, однако по объему занимает сравнительно немного места. Главное для автора – убедить читателя, что историческая случайность могла бы привести к изменению всего хода истории (или, что значительно реже -  не могла бы). В любом случае  автору необходимо  показать  не только внешний ход событий, но и их глубинный смысл,  историческую механику.   
Второй вариант – описание уже осуществившейся альтернативной реальности в точке, достаточно далеко отстоящей от развилки. Помпеи не погибли, а превратились в центр  империи и помогли отстоять Рим от вторжение варваров (сюжет для будущего романа); третий рейх выиграл войну, а Гитлер сохранил свою власть и даже собирается праздновать 75-летие («Фатерланд»); Россия превратила монголо-татарское иго в монголо-русское содружество, взяло на вооружение передовую китайскую культуру и  создало великое и процветающее государство («Евроазиатская симфония» Хольма Ван Зайчика).
Однако заставить поверить искушенного читателя в то, что альтернативный поворот событий возможен, а альтернативный  мир реален, не такая простая задача. В первом варианте автор  должен хорошо знать не только фактологическую сторону истории (имена, события, даты),   но и политику, экономику, военное дело, а во втором – культуру, обычаи, повседневную жизнь общества, которое он выбрал в качестве «базовой альтернативы».
Автор должен убедить читателя, что мир, который он  описывает – это действительно древний Китай, доживший до наших дней. Или третий рейх эпохи шестидесятых годов. Главная причина успеха «Фатерланда» Харриса  – впечатление достоверности, которое  производят события, описанные в романе. Достигается оно не столько путем употребления знакомых имен и названий, а  скорее  постепенным введением в текст повествования различных  мелких примет, деталей и  особенностей быта, - заимствованных,   похоже   не только из повседневной жизни нацистской Германии, но и советской России эпохи холодной войны.
К сожалению,  у альтернативно-исторических романов есть еще более серьезный недостаток, на котором я не буду  подробно останавливаться.  Просто назову его. Этот недостаток вытекает из самой идеологии романа и заключается в том, что альтернативно-исторический роман в чистом виде удручающе, безнадежно и вопиюще  скучен.
Существует еще и так называемый криптоисторический роман – чисто российское явление.
Криптоисторики утверждают, что их произведения основаны на событиях реальной истории. Отличие в том, что историки трактуют эти события в реалистическом ключе, с позиций «сухой археологии», а криптоисторики используют весь арсенал своей богатой фантазии,   в котором не последняя роль отведена внеземным цивилизациям, сверхъестественным силам, ожившим мертвецам, драконам, оборотням, глиняным людям, мутантам и магам.
Хотя многие криптоисторические книги написаны профессиональными историками, их  логичнее отнести не к историческому жанру, а к фэнтези. История глазами криптоисторика – не более чем школьная дисциплина,  заученная трудолюбивым, но  тупым троечником. Который может со скрипом пополам  заучить имена, наименования, титулы, даты и знаменательные события, а особенно  исторические анекдоты, но совершенно не способен понять причин и смысла реально происходящих исторических процессов, их предпосылок,  движущих сил и последствий, и даже не подозревает о существовании таких предметов, как экономика, политика или социология.
Место этих скучных дисциплин  в его книгах занимают волшебные сказки для взрослых, сюжеты и герои которых заимствованы из произведений классиков жанра фэнтези, народного фольклора, анекдотов, словарей и энциклопедий, словом – отовсюду, превращая их в некий литературный аналог «ирландского рагу».
Впрочем, смешение жанров – явление, характерное  для российской литературы. Альтернативные историки охотно используют приемы и образы криптоистории, а криптоисторики активно экспериментируют в области альтернативной истории.
Оба этих жанра сейчас находятся на пике своей популярности и пользуются очевидным успехом у читателей. Однако мне кажется, что это всего лишь временное явление, некая литературная мода, так и не превратившаяся  в серьезное литературное  направление – во всяком случае, до тех пор, пока  у альтернативщиков и криптоисториков не появится свой  Вальтер Скотт.
Что касается историко-сентиментальных романов и ретродетективов, то эти жанры всегда будут пользоваться читательским спросом. Хотя не будем забывать, что  они ориентированы на определенные целевые группы читателей и полностью удовлетворить спрос на исторические произведения не могут.
Переход  Р. Харриса от альтернативной истории («Фатерланд») и шпионского романа («Энигма») к     классическому историческому роману, на мой взгляд, не случаен. Сэр Вальтер Скотт заложил крепкую основу, которой  грех не воспользоваться.
И автор показывает себя достойным продолжателем дела литературного классика.  Есть в «Помпеях» и описание нравов эпохи, и народ, представители его разных социальных слоев - патриции и плебеи, торговцы и жулики, вольноотпущенники, знатные матроны, содержатели публичных домов и жрицы любви, отставные гладиаторы, солдаты и офицеры римской армии. Есть и рабы – смирившиеся со своей жалкой участью и еще не до конца сломленные, способные на борьбу. Наряду с идеализированным положительным героем  выведен  «демонизированный» отрицательный персонаж, вольноотпущенник Амплиат, безжалостный, хитрый и беспринципный человек. 
Появляется на страницах романа и реальное историческое лицо – знаменитый римский ученый и адмирал Гай Плиний Старший, погибший при катастрофе.
Частное в книге Харриса тесно  переплетается  с общественным, историческая правда - с вымыслом.  Нет и злоупотребления «сухой археологией»,  страсти и чувства героев изображаются в духе, близких нашей эпохе.
Правда, в книге нет ни военных сражений, ни гладиаторских боев (непременных атрибутов всех книг и фильмов про древний Рим), что является несомненной удачей автора. Хотя Харрис  показывает нам, насколько жестоким было римское общество в сцене, где провинившийся раб бросается на съедение хищным муренам. По-видимому, практичные римляне считали, что такие развлечения помогали воспитывать в гражданах качества, необходимые  владыкам  мира.
Разумеется, классический исторический роман имеет свои недостатки (которые при желании можно счесть просто особенностями жанра). Некоторые из них можно проследить и в романе Харриса.  Одним из них является  чрезмерное многословие описаний, переходящее местами в занудность. В какой-то степени этот недостаток был просто чертой  творчества В. Скотта, творившего в ту добрую старую эпоху, когда время не имело еще той ценности, которая приписывается ему теперь  и переданной им по наследству (хотя возможно, связан и  с какими-нибудь глубинными свойствами жанра).
Еще одна характеристическая особенность  классического романа – блеклость и невыразительность главных персонажей – вне всяких сомнений проистекает из принципа «типажности». Романисты, чувствуя некоторую вину то ли перед читателем, то ли перед историей, обычно проявляют чрезмерное усердие  в стремлении сделать вымышленных персонажей носителями характерных признаков эпохи (так, как они их понимают). Что явно не идет на пользу персонажам, потому что для создания яркого и полноценного героя  необходимо наделить его качеством, скорее противоположным типажности – индивидуальностью.
В «Фатерланде» Харрис для построения  сюжета романа Харрис использовал детективную фабулу. Но один из признаков мастерства – разнообразие.
В «Помпеях» разумеется, основной поджанр – это роман-катастрофа, или точнее «ретрокатастрофа». Однако сюжетная линия, связанная с Аттилием, имеет признаки  еще одного  жанра -  некогда популярного в нашей стране производственного романа («ретро-производственный роман») или, если угодно,  его зарубежного аналога – технотриллера («ретротехнотриллер»).
Идея создания «технотриллера» на материалах древнего общества, использованная Харрисом, если вдуматься, вполне логична. Как это ни парадоксально, древние технологии – гораздо более интересным предмет для описания, чем окружающие современного человека чудеса  цивилизации. Хотя бы потому, что в привычных для современного человека  устройствах  нет той загадки, которая стоит за предметами далеких цивилизаций и культур. Точнее, для многих она есть – однако в любой момент может быть решена, стоит только взять описание  или инструкцию. Еще один плюс античной техники – простота  устройства, не требующая для объяснения ее действия  пространных описаний   механизмов, источников энергии и систем передачи. И к тому же,  древние технологии вовсе не были такими такие уж примитивными, как мы это порой себе представляем.  «Разве можно не восхищаться системой водоснабжения, которая в первом веке н. э. поставляла в Рим куда больше воды, чем поставлялось в Нью-Йорк в 1985г.?» (А. Тревор Ходж, Римские акведуки и водоснабжение).
Историко-производственный роман, «ретротехнотриллер» – весьма и весьма перспективная тема для писателей. Сюжетов множество – строительство древних пирамид, римских дорог, Колизея   и статуй острова Пасхи, возведение Великой китайской стены и средневековых соборов (на тему строительства собора есть великолепная книга К. Фоллетта - «Столпы земли»), создание боевых кораблей, античных боевых машин, греческого огня и рыцарских доспехов. Или, например, создание оборонительных засек,  возводимых  русскими на границах с кочевниками. 
Наверное, найдутся и авторы, которых привлечет тема древних природных катастроф – хотя ни одна из них не оставила столько документальных свидетельств, как гибель Помпей. 

Следует отметить и еще два достоинства романа Харриса. Первое из них – это достоверность  атмосферы романа, воссоздания жизни  обитателей Помпей, основанная на изучении  многочисленных исторических  источников и привлечении услуг консультантов. И второе – умелое построение сюжета романа, его композиции, основанное на использовании уже упомянутого нами принципа «саспенс».

Исторический  роман не умер, и вполне возможно, что его ждет новый взлет популярности.
Основу возрождения могут составить три главных фактора.
Модель классического исторического романа, созданная сэром В. Скоттом.
Достижения  современной исторической науки - которые в компьютерную эру становятся гораздо более доступными.
Выработанные литературным сообществом принципы создания романа-бестселлера, образец использования которых показал Р. Харрис.

Наследник классического исторического романа  - жанр, называющийся «историческим бестселлером».
Впрочем, есть еще и четвертый, главный элемент, которого пока явно не хватает - новый сэр Вальтер Скотт.