ЗОВ

  В тот вечер, в тот наш последний вечер, когда мы танцевали с тобой, я успел трижды обмануть тебя. Первый раз – когда сказал, что мы поженимся. Второй – когда похвастался, что когда-нибудь у меня будет своя лодка. И третий – когда пообещал, что назавтра не выйду в море. Впрочем нет. Только дважды. Теперь у меня много лодок. Много лодок, много золота и керамики. Но что толку? Ни на одной лодке мне не доплыть до тебя. Ни на какие деньги мне не заказать твой портрет. Ни из одного кувшина мне не выпить за твое здоровье. Ты так далеко.
  Когда мой отец не вернулся из рейда, мать сказала мне: « - Ты никогда не станешь моряком. » Через несколько дней выловили тело рыбака, и никто не смог опознать его – утопленники так похожи один на другого, а тогда был страшный год, трудная зима, и не было недели без потерь, и из моря не возвращались целые бригады, так что колокола окрестных церквей звонили не переставая, и женщины не успевали снимать черное. Мама так и не решилась признать в покойном отца, но похоронили его по всем правилам, и прежде чем гроб накрыли крышкой, она заставила меня долго-долго смотреть на изуродованное лицо утопленника: «- Ты мечтаешь о море? Смотри же, смотри, что оно делает с людьми!». Мне было очень страшно, и еще страшнее стало потом, когда мы перебрались в город, и это лицо снилось мне каждую ночь. И я понял, что избавиться от этих кошмаров смогу, только став моряком. И сразу после смерти матери я вернулся в поселок. И я вышел в море. И с этих пор утопленник больше не приходил ко мне в снах – море простило меня…
  Я вернулся в дом моих родителей. Я вступил в артель. Я познакомился с тобой….Я обещал тебе, что не выйду назавтра в море…
  Теперь я сильно изменился. Вряд ли при встрече ты узнала бы меня. Но это не моя вина – обстоятельства оказались сильнее. Да и столько времени прошло. Я не знаю, как описать те боль и ужас, к которым нельзя привыкнуть, но с которыми пришлось смириться. Как передать, что чувствуешь, когда судьба непрерывно и неотвратимо отнимает у тебя тебя самого?
  Сначала, попав сюда, я глупец думал, что все мои мучения из-за тебя. Что мне здесь так холодно и одиноко, потому что я помню твое тепло и твою нежность. И я попытался вычеркнуть тебя из памяти. Я молился о том, чтобы ты оставила меня в покое. И я дорого поплатился за это – я забыл твою улыбку. Я помню все: каждое мгновение своей жизни ТАМ, и тебя, твои волосы, твои глаза, твои руки, я помню звук твоего смеха и вкус твоих слез, запах твоего тела и слова тех песен, что ты пела за шитьем – я помню все, но я забыл твою улыбку, ту, что я так любил в тебе. Как не стараюсь – не могу вспомнить, как ты улыбалась. И я безмерно страдаю от этого – ты кажешься еще дальше и нереальней.
  Пытаясь хоть как то сопротивляться, я стараюсь как можно больше думать о тебе – когда я думаю о тебе, мне на время удается забыть о той непереносимой тяжести, и том бесконечном одиночестве, которые я здесь испытываю. Но когда реальность все-таки берет свое, я вновь возвращаюсь в этот кошмар, и , неспособный смириться с чудовищной ошибкой, кричу дни и ночи напролет, выкрикиваю твое имя, чтобы придать своему крику какую-то форму, зову тебя, понимая, что ты не услышишь, что крик мой тщетен, когда на грудь мою давит семь тысяч тонн воды.