Русалочьи бега часть 3

* * *

Когда я открыла глаза, свет за окном уже окутала вечерняя мгла. Я была в какой-то незнакомой комнате и, судя по всему, кроме простыни на мне ничего не было. Увидев рядом на стуле свою аккуратно развешанную одежду, я быстро вскочила и оделась.
- Привет, - из ванной вышел Сергей.
И я тут же вспомнила все, вплоть до того, как закрыла глаза. Но дальше в моей голове был большой провал. Это меня беспокоило.
- Как дела, детка? – поинтересовался Сергей, чмокнув меня в лоб.
Вопрос был задан тоном, означающим, что между нами что-то было. Почему же я ничего не помню? Знаете, как это бывает - женщины часто говорят: «Это была божественная ночь, а утром он даже не глянул на меня». Может с мужчинами часто случается то, что сейчас произошло со мной – они просто ничего не помнят? И все же я набралась смелости и выпалила:
- Сережа, а мы с тобой … ну … мы были вместе?
Он сначала засмеялся, потом посерьезнел.
- Ты что, ничего не помнишь?
Я отрицательно замотала головой и, кажется, покраснела.
Сережа посадил меня на кровать, а сам присел рядом на корточки.
- Детка, ты самая лучшая женщина, которую я встречал. Утром ты напилась этой гадости «Наяры» и ничего не помнишь. Я бы хотел, чтобы все повторилось, но чтобы ты ничего не забыла после этого.
- Это означает «да» или «нет»?
Сергей опустился на колени и коснулся рукой моих губ.
- Детка. Ты меня обижаешь. Мы можем начать все сначала.
Этот ответ тоже ничего не прояснил наверняка.
- Сережа, я ничего не понимаю, - честно призналась я. – Я помню, что мне было очень хорошо с тобой, что я безмерно хотела тебя, но это все.
- Ярослава, - целовал он кончики моих пальцев, - сейчас ты пойдешь к себе, поспишь немного, а завтра … нет, завтра я не могу, послезавтра мы встретимся там же, где сегодня и этот день будет самым лучшим для нас обоих.
Я машинально кивнула головой и также машинально ответила на поцелуй.
Когда я вошла в домик, Ник сидел прямо на полу и рассматривал какие-то фотографии. Увидев меня, он тут же сгреб их в кучу и спрятал.
- Ну и как оно, стать женщиной? – резко спросил он.
- Не знаю, - растеряно прошептала я и пошла в душ.
Как только я вышла, он подскочил ко мне:
- Как это не знаешь?
- Подробности в письменном виде или на диктофон записать? – пробурчала я и хлопнула дверью своей комнатки.
- Эй, - раздалось за дверью, - у тебя проблемы?
- Какое тебе дело?
- Никакого, но выслушать я могу.
- Иди ты…
- Приятно было поговорить. Впрочем, как всегда.
- Тебе тоже спокойной ночи.
- Понять только не могу, все рыжие такие спесивые или только француженки?
- Зато я, наконец, поняла, что это проклятие всего рода.
- В каком смысле? – раздалось после непродолжительной паузы.
- Просто за одно поколение такого идиота не воспитаешь.
Я услышала, как скрипнула кровать в его комнате и тоже легла. Минут через двадцать я все же не выдержала и открыла дверь.
Ник сидел на постели и опять перебирал фотографии. Я тихонько подошла и увидела на фотографиях себя. Я то улыбалась, то с серьезным видом крутила в зубах карандаш. Их было много, очень разных.
- Откуда у тебя это? – задала я вопрос.
Ник вздрогнул и накрыл фотографии подушкой.
- Ты же сама говорила, что я люблю коллекционировать женщин.
- Но я никогда не была в твоей коллекции.
- А я никогда не храню фотографии своих подружек.
- Никита, - вдруг изменила я тему, - ты правда можешь меня выслушать?
- При одном условии, - был незамедлительный ответ.
- Каком? – напряглась я.
- Мне тоже есть, о чем поплакаться.
- Классно, - села я рядом с ним, - давай побудем друг для друга жилетками.
Он обнял меня за плечи, мы немного помолчали, потом я все-таки решилась.
- Знаешь, иногда мне кажется, что моя жизнь как сдобный пирожок. С виду такой румяный и аппетитный, лежит себе на тарелочке и всех привлекает, а что в середине – попробуй догадаться. Я попробовала откусить, а он оказался туго набитым кислой капустой. Но дело в том, что я терпеть не могу кислую капусту.
- Знаешь, - обнял меня Никита еще крепче, - а я ее просто обожаю.
«Надо же, а он неплохой парень», - подумала я, и на душе стало как-то легко. Я уткнулась ему в плечо и рассмеялась.
- Что? – спросил он.
- Смешно. Вчера я готова была тебя убить за то, что нам пришлось поселиться в одном домике. А ночью того же дня я была готова тебя убить за то, что тебя не было рядом.
- А сейчас?
- А сейчас я готова отдать все туманы и рассветы за то, чтобы эта ночь не кончалась.
- Яра, я поступил как необузданный старшеклассник. Я совсем не хотел быть с этой Линдой. Я всего лишь хотел доказать тебе, что женщины от меня без ума, но она дала мне отхлебнуть чего-то, потом заказала еще стакан и еще. Помню, что мы оказались у нее дома. Она только начала меня раздевать, как в дверь постучали. Она вышла, а я прилег на кровать. Глаза я открыл уже утром. Ее либо еще не было, либо уже не было. Я вскочил и сразу домой. Вот и все.
Хохотала я минут пять. Никита сначала смотрел на меня с непониманием и даже какой-то обидой. Потом я, еле выговаривая слова, пролепетала:
- Представь себе, я тоже уснула на самом интересном месте.
Теперь мы заливались смехом уже оба. Все, что тревожило меня столько времени, куда-то унеслось, испарилось.
- Значит мы с тобой соблазненные и уснувшие?
- Нет, мы просто придумали новый вид любви – a la «разбуди меня на рассвете». Стиль от Александровой-Тимошенко.
- Звучит неплохо.
- Спиться еще лучше.
- Надо только раздобыть рецепт этого эликсира сна.
- Он называется «Наяра».
- А сколько капель приняла ты?
Ответом ему на вопрос был мой дикий визг.

* * *
В окне напротив меня мило расположилась морда чудовища, сидящего вчера ночью на скамейке.
Ник вскочил и запустил в окно подушкой, потом выскочил за дверь. Я проследила взглядом, как за подушкой фейерверком посыпались мои фотографии, и бросилась вслед за Ником. На улице никого не было, только Андрей Семенович, немого встревоженный рылся в траве.
- Вы никого здесь не видели? – спросила я у него.
- Нет, я потерял очки. Ах, вот они. А что, что-нибудь случилось?
- Нам показалось, что какой-то человек заглядывал в окно.
- Может, кто-нибудь из соседей прогуливался?
- Возможно, - Ник втащил меня в домик и добавил, - даже если он и в курсе, то все равно ничего не скажет.
- Почему? По-моему, он неплохой человек. Он даже договорился для меня с шаманом. Послезавтра мы сможем взять интервью.
- Не знаю, Яра. Что-то мне здесь не нравится. И эта морда в окне только усиливает это чувство.
- Никита, а ты не хочешь прогуляться?
- Сейчас?
- Ну да, ночная прогулка при свете луны…
- Звучит романтично.
- С фотоаппаратом, - закончила я фразу.
- О нет, только не это. Давай ни во что не вмешиваться.
- Никита, - начала я  почти умоляюще, - мой папа говорит, что настоящий журналист должен быть как пожарный: если тебя послали тушить сарай, а рядом горит дом, не уходи, пока не потушишь весь огонь.
- Ты действительно считаешь, что здесь что-то горит?
- А разве ты не слышишь запаха?
В подтверждение моим словам, по комнате разнесся уже успевший надоесть мне запах фиалок.
Ник потянул воздух носом и удивленно спросил:
- Ты что, сменила духи?
- Я никогда не пользуюсь дешевой парфюмерией, - честно призналась я и тут же добавила, - ты идешь со мной?
- И все-таки я не вижу в этом никакого смысла, - бурчал Никита, пробираясь за мной по кустам, - представь себе, что это просто больной человек, приехал сюда подлечиться, а мы травмируем его еще больше.
- Тогда почему он не в санатории?
- Ну, может он не хочет, чтобы его видели другие.
- Тогда каким образом он собирается лечиться?
- И все-таки, это не наше дело.
- Тогда ты, как честный гражданин, можешь остаться в домике.
Никита что-то буркнул, но молча пошел за мной. Через полтора часа бесплодных поисков, мы, вернее я, удостоверилась, что вокруг полная тишина и полный порядок. Мы даже спустились к морю. Наконец, я вздохнула и осознала:
- Ничего.
- Конечно, ничего, - поддержал меня Ник.
- Но ты же сам говорил, что тебе что-то не нравится.
- Ярослава, мы вдвоем, сидим на берегу моря, над нами луна и звезды, а ты говоришь, черт знает о чем.
- А о чем же я должна говорить?
- Ты лучше посмотри какая здесь луна.
Я запрокинула голову. Мы сидели на берегу под отрывом высотой не меньше, чем в три этажа. А над обрывом во всей своей красе нависла огромная кровавая луна.
- Ничего себе, - вскочила я и повернулась, чтобы лучше рассмотреть ее. Луна медленно, но достаточно заметно ползла влево.
- Как там говорит наш шеф? Ешкин кот!
Круглолицее чудовище заползло за небольшое облачко и когда выползло с другой стороны, осветило странное черное пятно.
- Что это? – закричала я и потянула Ника к себе.
- По-моему, это какой-то сарай.
- Я хочу посмотреть, - прошептала я и, не дожидаясь реакции своего попутчика, бросилась штурмовать практически отвесную стену песка и глины.
Сзади я услышала сопение и ворчливое бурчание:
- Господи! Меня послали в командировку с начинающей журналисткой, спокойной и уравновешенной до безобразия, но мне не сказали, что по ночам энергия в ней аж кишит.
Я удовлетворенно хмыкнула и продолжила путь дальше. Когда-то здесь были глиняные ступени, поэтому лезть было не так уж и тяжело, хотя ноги пару раз предательски соскальзывали и самое мягкое, но, по-видимому, самое тяжелое место во мне, приходилось подталкивать лезущему сзади.
Домик, похожий на сарай, словно врос в обрыв. Наверное, раньше край был гораздо ближе к морю, но сейчас я бы ни за какие деньги мира не осталась бы в этом домике в дождливую погоду. Мы остановились на небольшом плато, шириной сантиметров в тридцать.
- Обычный брошенный дом. Мы зря сюда лезли, - выразил свое мнение Ник.
И все-таки, где-то внутри моей души, маленький человечек по имени Интуиция не давал мне покоя.
- Пожалуйста, Никитушка, ты только подсади меня, я посмотрю в окошко что там и сразу обратно, ладно?
- У-у-у, после таких слов … И сразу обратно, - передразнил меня Ник, - ты все равно без фонарика ничего не увидишь.
- При такой-то луне?..
- Ну ладно, - мой умоляющий взгляд все-таки убедил Тимошенко.
Ник приподнял меня за талию, я ухватилась за край того, что когда-то называлось подоконником, и подтянулась на руках. Ноги сами нашли какой-то выступ и оперлись об него. Ник был прав. В середине было дико темно и только одно смутило меня – в домике слабо пахло фиалками.
- Ник, - попыталась я громко шепнуть, - если бы ты тоже залез сюда, мы бы могли осветить все вспышкой.
На этот раз он даже не возмутился.
Несколько минут мы прислушивались, чтобы удостовериться, что внутри действительно никого нет. Потом Ник щелкнул вспышкой. Все, что я успела увидеть, был стог сена, и меня тут же охватило отчаяние, но Ник взволнованным голосом прошептал:
- Ты видела?
- Что?
- На полу что-то лежит.
- Фотографируй, что бы это ни было.
Я слышала, как успокаивает свое дыхание Ник. Жалко, что я сразу не заметила что там. Ник щелкнул фотоаппаратом. На полу в сарае лежала женщина.

* * *

За секунду я успела только увидеть голые стройные ноги.
- Неплохой кадр, - пробурчал Ник, - но, черт возьми, я ничего не понял.
Фотоаппарат щелкнул еще раз и мне, наверное, на всю жизнь теперь запомнятся остекленевшие, налитые кровью глаза.
- Это Линда, - воскликнул Ник и потерял равновесие.
Жаль, что никто не успел придумать лозунг: «Спасение падающих – дело рук самих падающих», потому что Никита схватился за меня и мы кубарем покатились вниз. Спуск обратно занял у нас значительно меньше времени, чем предполагалось в начале, хотя, если подсчитать все синяки и шишки, то неизвестно что лучше. Но тогда мне все это не казалось забавным. Когда наши задницы, наконец, оказались на твердой поверхности, мы были похожи скорей на двух дрожащих зайцев, чем на парочку храбрых журналистов.
- Господи, она мертва, - простонал Ник.
- Нам надо позвать кого-нибудь, - мне было жаль его, но помочь я ничем не могла.
- А если она была убита в ту ночь, когда не вернулась ко мне?
- Послушай, - я обняла его как маленького мальчика, - она могла просто перепить «Наяры». Скорее всего, так и случилось. Мы пойдем, разбудим Андрея Сергеевича, он обо всем позаботится.
Директор «Небесной лазури» оделся по-солдатски быстро. Через десять минут мы были у сарая, только с фонариком и со стороны двери. Но все было тщетно. Мы перебрали каждую соломинку – Линды в доме не было. Не было ни пятнышка, ни ниточки  - ничего. В конце концов, Андрей Семенович разогнулся, направил свет фонарика на наши растерянные лица и раздраженно спросил:
- Вы что, «Наяру» пили?
- Нет, - почти выкрикнули мы в один голос.
- В любом случае, молодые люди, не стоит гулять по ночам в незнакомом месте, да еще и при такой луне.
Все было бесполезно. Мы цеплялись за любую мелочь. Андрей Семенович работал здесь уже одиннадцать лет, но сероглазой брюнетки по имени Линда, по его словам, не имел удовольствия знать.
Мы сидели в своем домике совершенно сбитые с толку.
- Подожди, - вскочила я, - если фотографии сейчас нет возможности отпечатать, то ты хотя бы должен вспомнить тот домик, куда она тебя приводила.
- Я почти не помню его.
- Ну, пожалуйста, постарайся. Это поможет доказать нам, что эта женщина существовала.
- Пойдем, попробуем, - Никита казался совсем обессиленным.
Минут двадцать мы кружили между домиками, но, наконец, Никита остановился перед одним из них.
- Это он.
- Ты уверен? – у меня даже перехватило дыхание.
Ник еще раз огляделся и достаточно твердо заявил:
- Да, я уверен.
- Это же домик Сергея, - ахнула я.
- Все, пошли отсюда, - схватил Ник меня за руку. – Мне здесь дико не нравится.
В эту ночь мы так и не уснули. Просто сидели каждый в своем кресле и тупо молчали, думая Бог знает о чем.
Когда часы пропикали восемь утра, Ник встал и потер припухшее, посеревшее лицо.
- Ты куда? – вскочила я за ним.
- Пойду поговорю с твоим Сергеем.
- Может лучше я?
- Я просто постучу и попрошу позвать Линду.
- Тогда я с тобой.
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Ты прав, - села я обратно в кресло. – Я подожду тебя здесь.
Минут пять я боролась с усталостью, но бой закончился в пользу последней. Сны, пришедшие меня навестить в это утро, были не самыми приятными. Кончилось все тем, что огромный мохнатый паук спустился с потолка мне прямо на лицо. Я стала кричать, отмахиваться руками и проснулась. Часы показывали полпервого. Передо мной стоял Ник. Возможно, это был неподходящий момент, но его растрепанные волосы, уставшие глаза и трехдневная щетина были для меня сейчас самыми дорогими во Вселенной. Я бросилась ему на шею, и ответом на это чувство были теплые сильные руки, крепко обнявшие меня.
- Где ты так долго был?
- Сережа заявил мне, что я, наверное, ошибся домиком, что девушки по имени Линда не знает и живет здесь совершенно один. Я еще немного побродил по этому заповеднику и уже ничего не понимаю. Бред какой-то. Мне кажется, что это именно тот домик. Не знаю. Я запутался. И не верить Сергею тоже нет смысла… Потом я вернулся, увидел, что ты спишь, перенес тебя на кровать и пошел осмотреть окрестности. Фотоателье в этом «цивилизованном» месте не предусмотрено. Следов пребывания Линды, если она вообще существует, не выявлено.
- Господи, если бы я тогда не видела ее собственными глазами, я и сама усомнилась бы в ее существовании.
- Нам осталось только одно, - синие глаза открыто уставились в мои карие, - пойти перекусить чего-нибудь.
- Что? – я думала он шутит.
- Мы больше, по крайней мере сейчас, ничего сделать не можем, но и привлекать к себе внимание, если это убийство, тоже нет смысла. Мы должны вести себя естественно и показать всем, что это дело нас не интересует. Надо немного успокоиться и подождать, что-нибудь обязательно даст нам толчок к разгадке. Познакомимся с соседями, покрутимся в людных местах, кто-нибудь обязательно проговорится.
Во мне кипела буря страстей, но с такими доводами нельзя было не согласиться, и я взяла себя в руки.
- Одевайся полегче, сегодня жарко, - облегченно вздохнул Ник и чмокнул меня в лоб.
Я надела ботинки, шорты защитного цвета и белую рубашку без рукавов.
- Симпатичные трусики, - заметил Тимошенко о моих шортах.
Я запустила в него расческой, но сама была рада, что Ник стал немного приходить в себя.
- Оставь волосы распущенными, - вдруг попросил Никита.
- Что? – переспросила я от неожиданности.
Он подошел и взъерошил мои волосы. Сколько же у меня из-за них проблем! Я знаю, что любая девушка мечтает о густых длинных вьющихся волосах, я же просто страдаю от них. Во-первых, кудряшки постоянно за что-то цепляются, во-вторых, все это рыжее золото приходится каждое утро и каждый вечер минут пятнадцать расчесывать, а потом еще минут десять заплетать и улаживать. Вы скажете, что легче было бы подстричься, но я просто не могу представить себя рыжей, кудрявой и лысой. Короче, терплю все это как могу.
- Мне очень нравятся твои волосы, - Ник нагнулся и зарылся в них лицом, - пахнущие миндалем.
Я встала и с непониманием уставилась на него.
- Это такой шампунь.
- Не пугайся, мне просто нечего делать, - заявил он обычным тоном.
- Я так и подумала, - села я обратно.
- Но сказал я правду.
Я внимательно посмотрела на Ника и высказала свое мнение:
- А мне нравится, когда твои волосы не зализаны назад.
- Да? – он наклонил голову и растрепал челку, - тогда давай доставим друг другу удовольствие.
И тогда я пошла ва-банк. Заставив его присесть, я уложила каждую прядь его челки в специальном художественном беспорядке. Теперь на меня смотрел мальчик с обложки журнала.
- Хм, неплохой дизайн, - удивленно улыбнулся мне Ник.
- Не скромничай, так ты выгладишь просто обалденно.
Никита провел рукой по моим волосам, поправил какие-то пряди и ответил:
- Я думаю, мы друг друга стоим.
В ресторане мы специально подсели за столик к зрелой парочке и под предлогом милой беседы стали задавать вопросы.
- Вы впервые здесь?
- Нет, что вы, - с охотой вступили в разговор оба наших соседа, - за последние пятнадцать лет, мы приезжаем сюда уже седьмой раз. Здесь всегда так тихо, уютно и спокойно. И совсем не дорого.
- Мне тоже здесь очень понравилось, только иногда этот запах становится немного навязчивым, - не преминула я высказаться.
- Какой запах, милочка?
- А вы не чувствовали? Запах фиалок.
- Ах, «анютины глазки». Они цветут здесь повсюду, целыми полями. И цветут все лето.
Я даже растерялась. Парочка доела и поднялась.
- Какие приятные молодожены, - поделились они друг с другом и направились к выходу.
Мы с Ником переглянулись и одновременно хмыкнули, а потом сами с себя рассмеялись.
- Что ж, друзья, ваш ночной бред прошел? – Андрей Семенович вырос как из-под земли.
- Да, - весело ответил Ник. – Вот только знаете, у нас тут возник спор с нашими соседями. Ярослава упомянула, что здесь часто пахнет фиалками, а эти милые люди стали утверждать, что это просто цветут «анютины глазки». Но я знаю, что они начинают цвести только со средины июня.
- О, я легко разрешу ваш спор. Это пахнет фиалка душистая. Она, правда, цветет до половины мая, но у меня есть фармацевтические способности – я готовлю из этих цветов мази и снадобья. Они помогают при простуде, скорее всего, это разносятся именно запахи моей аптеки.
- Да? – по моей душе пронесся червь сомнения, но почему-то быстро скрылся за поворотом. – Как интересно.
- Кроме того, я хочу поговорить с вами о той девушке, которую вы видели якобы мертвой. Сейчас я попытаюсь назвать вам ее приметы. Лицо красное, остекленевшее, налитые кровью глаза, расширенные зрачки.
Мы удивленно переглянулись и кивнули головами.
- Кроме того, у нее, наверняка, повышен пульс и все такое прочее. Я не знаю, кто эта девушка. Скорее всего, она с соседнего санатория, но мне ее жаль. Все эти симптомы говорят об отравлении «Наярой». Но это не смертельно. Она полежала, потом выблевалась и пошла к себе, а вы из-за этого, судя по всему, не спали всю ночь, да и мне ее подпортили. «Наяру» создали местные жители. Обыкновенный коктейль, но в него добавляют белену черную. В малых дозах это действует как транквилизатор, вам хорошо, все проблемы отступают. Правда потом наступает вторая стадия, но она грозит только крепким беспробудным сном, что, согласитесь, тоже само по себе не несет криминала. Большие же дозы приводят к тому, что было с той девушкой.
Мы еще раз переглянулись и, облегченно вздохнув, искренне заулыбались.
- Значит тот лысый парень в окне… - вставил Ник, - у него тоже были такие симптомы.
- Постойте, постойте. Лысый мужчина в окне… Это местный. Даже не знаю, как его лучше назвать: алкаш или наркоман. Одним словом, эти симптомы у него никогда не проходят.
- Господи, Андрей Семенович, вы спасли наш покой.
На тот момент все эти объяснения выглядели действительно выходом из положения. Тогда мы не знали, что не все так просто. Мы думали, что все, наконец, закончилось и даже не подозревали, что все только начинается.