кАрдиАмортАле

Щелк! Ноль четыре ноль четыре ноль два.
У Андрюши в жизни было две страсти: рассказывать самому себе анекдоты и слушать классическую музыку. Причем, когда он рассказывал себе новый анекдот, он громко смеялся и бил ладонями по коленкам. Когда анекдот был знакомый, Андрюша недовольно хмыкал и прерывал себя на полуслове. Классику Андрюша слушал на компакт-диске, и в паузе между треками шумно хлопал исполнителям и кричал «Браво!» Иногда он кричал «Бис!», и ставил трек заново. Ему было приятно, что ради него оркестр играет еще раз.
Никто не понимал Андрюшу. Даже его мама. Мама не разделяла его увлечения, может быть, потому, что сама сильно увлекалась битьем посуды. Однажды она заметила, что тарелка, если ее уронить, каждый раз разбивается по-разному. И маму заинтересовало, можно ли заведомо предугадать, как именно разобьется тарелка. Каждый день вечером мама покупала новый набор тарелок, и била их на полу в кухне. Она даже научилась бросать тарелку таким образом, чтобы раскол делил тарелку на две одинаковые половинки.
Андрюшиному папе не нравилось, что мама бьет тарелки. Тарелки стоили денег, а папе было жалко тратить деньги на такое глупое занятие. Куда больше папа любил их жечь. Он обожал смотреть, как сгорают в огне крупные купюры. Особенно хорошо горели пятисотки и тысячные. Ради такого удовольствия папе пришлось найти солидную работу. Он был генеральным директором одной известной фирмы. Но дело того стоило.
Не смотря на некоторые внутренние разногласия, это была очень дружная семья. Настолько дружная, что даже в гости к Андрюшиной бабушке, маме папиной жены, они ходили вместе. Бабушка любила своего внука. Каждый раз, когда Андрюша с родителями приходил в гости, бабушка приглашала всех за стол. Она покрывала стол скатертью, доставала из серванта чернильницу и разбрызгивала чернила по скатерти. Получались забавные кляксы.
Дедушке однажды попробовал чернила на вкус, и ему они не понравились, поэтому он никогда больше не брал чернила в руки. Зато он брал в руки ноги бабушки. Бабушка опиралась руками в пол, и они с дедушкой таким образом прыгали по комнатам. Благо, жили они в отдельном домике в деревне.
У бабушки с дедушкой была корова. Они любили эту корову. Временами они даже ссорились, чья очередь ее любить. Но, обычно, в таких случаях брал верх дедушка. А бабушка брала низ. Остается загадкой, кого больше любила корова. У соседей сложилось мнение, что корова никого не любила. Потому что она ни разу не давала молока. Не совсем понятно, зачем держать такую корову, но, если хорошенько подумать, то все становится ясно. Как правило, нам не нужно молоко от того, кого мы любим.
А кого мы любим? Я, например, как раз таки, люблю молоко. А ждать молока от молока практически бесполезно. Я пробовал, у меня не получалось. Я люблю мазать молоком губы. Оттягиваешь губы, и мажешь. Главное – мазать правильно. Там сверху, над губами, есть такая пимпочка, и вот ее надо касаться очень осторожно и ласково.
Но, на самом деле, ласково умеют делать только ласки. Не ондатры, не куницы, и даже не норки. Только ласки. Нет, я не ошибся. Не лЕски, а именно лАски.
Лески нужны, когда ты идешь на рыбалку. Даже не лески, а одна леска. Хотя, если она порвется…
Однажды у меня порвалась. И отвалилась. Но я взял иголку, и пришил ее обратно. Белой ниткой черную пуговицу.
Зачем белой? А скажите мне на милость, зачем черной? Чтобы было не видно? На желтом-то пальто? У кого хорошее зрение, тот все-равно увидит.
И вообще, зорко одно лишь сердце.
Одно лишь сердце.
Лишь сердце.
Сердце.
Ердце.
Рдце.
Дце.
Це.
Е.
Тук.
Тук.
Тук.
Прямая линия.
Что с ним?
Мы его теряем!
Дефибриллятор!
Он возвращается!
Сестра, укол!
Ревности.
Опять?!
Он возвращается?
Ты меня видишь?
Скажи что-нибудь!
У Андрюши в жизни было две страсти.
Две?
Всего лишь две.
Как мало!
Мало.
Ало.
Алло!
Кто это?
А это кто?
Я.
Не узнал?
Нет.
Долго жить будешь.
Так кто же ты?
Смерть.
Чья?
Твоя, милый мой! Твоя!
И ты никуда от меня не уйдешь?
Нет, я же люблю тебя.
И я.
Я.
Прямая линия.