Мир нерожденных душ

Синяя мгла рассеивалась. Что-то исчезало из разума, что-то необъяснимое, туманное, важное. Что-то, что заставляет двигаться и творить, переживать, предвидеть. Что-то присущее нам, людям.

Синяя мгла рассеивалась, и с ней уходили мечты. Грезы о несбыточном, великолепие хрустальных замков, очарование антрацитовых слез и трогательная безмятежность простого поля, сплошь покрытого ромашками. Уходило лето. Прекрасная пора жизни в полном ее разгаре. Ее зеленая поступь, величаво от- ражавшаяся в безумных от счастья глазах. Какая-то щенячья радость и мудрый восторг, полный скорби, уносились вдаль по одной лишь странной причине. Синяя мгла рассеивалась.

— Когда мы расстались с тобой? — глаза ее смотрели вглубь моей души и я не смог ответить ей.

— Почему ты ушел? — я никогда не думал, что встречу ее снова и никогда не думал, что я скажу при этом.

— Ты ведь не оставишь меня больше? — слова здесь были лишними. Я не могу обещать ей ничего. Я больше не властен над миром. Он живет сам по себе. Он свободен.

Я смотрел в ее глаза, а она смотрела в мои. Мы снова были вместе, как ко гда-то в моих мечтах. Но, как и тогда, между нами стояла стена. Нереальная, но вполне ощутимая. Мы вместе, но мы никогда не сможем понять друг друга. Это проклятие. Благодаря нему все остается в равновесии. Закон работает. Хаос лишь в нас самих.

Я лечу над прекрасной гладью кристально прозрачной воды. Я знаю, такого не бывает. Но все равно лечу. Неважно куда — главное процесс. Главное — осознание полета, пьянящее чувство свободы. Нет для меня ничего, кроме неба и воды. И горизонта, воображаемой линии, в которой соприкасаются две совершенно реальные стихии. Есть ветер в моих ушах, есть скорость, есть дух.

— Я знаю почему ты любишь меня, — в лучах заходящего солнца она была словно выточенная из черного дерева царица Клеопатра. И тут же без всякого перехода. — Какое красивое небо!

Она знала почему я любил ее. Но было ли это правдой? Чем объяснить любовь. Биохимически это все равно, что съесть слишком много шоколада. Практически? Практически еще никто не смог этого объяснить.

— Солнце садится, — теперь в ее голосе плыла неподдельная печаль, и мне стало нестерпимо стыдно.

— Оно вернется завтра? — и я сделал, чтобы солнце всегда возвращалось.

— Ночью так темно? — и тьма взорвалась бесчисленным количеством далеких звезд.

— Мне все равно холодно, — и я обнял ее.

Я не помню, зачем я сотворил этот мир. Видимо, мне совсем не нравилось жить в другом. Но когда я творил, у меня не было ни малейшего понятия о том каким должно быть мое творение. Я просто открыл свое сердце и музыка поли лась из него, превращаясь в великолепные поля цветов и огромные глаза океа нов. Я создал мир растений. Мир, где никогда не будет людей или животных Я создал Мир. Покой. Безмятежность и беззаботность. Отсутствие страстей и ин стинктов. Пороков. Боли. Страха? Я не помню, зачем я сотворил этот мир. Видимо, мне лучше не помнить.

Синяя мгла рассеивалась. Теперь я уже четко мог различать предметы во круг себя. Обыденность. Везде обыденность и серость. Здесь не к чему было стремиться и нечего любить. Я это видел. Я закрыл глаза, пытаясь избежать кошмара, но и сквозь веки я продолжал видеть.

Я закричал и люди испепелили меня своими взглядами. Я хотел взлететь, но упал в жесткие объятия асфальта. Вокруг, показывая на меня своими бесчис ленными пальцами, сгустилась толпа. Мне было плевать на нее. Здесь мне была дарована только одна способность и право — быть как все, но я не хотел. Мне никого не было жаль — они не заслужили жалость. Мне не было боль но — они принесли мне слишком много боли. Мне даже не было грустно — они убили грусть.

И тогда я увидел в толпе ее лицо. И я потянулся к нему всем своим суще ством, ища спасения или хотя бы капельку надежды. Мои помыслы были там, в глубине ее глаз, где соединяются небо и вода в своей извечной мечте о линии горизонта. Моей мечте.

Мое сердце уже давно не билось. Оно мне не было больше нужно. Я ухо дил. Уходил далеко и навсегда. Туда, где я всегда был счастлив, где я был один, но никогда не был одинок. Туда, где я еще никогда не был рожден. Я уходил в свой покой.

Синяя мгла рассеялась, но теперь я совершенно не хотел ничего видеть.

А еще я знал, что полечу над прекрасной гладью кристально прозрачной воды.