Печальная песня умирающего эго

ПЕЧАЛЬНАЯ ПЕСНЯ УМИРАЮЩЕГО ЭГО

Монахиня Чийоно училась
многие годы, но не могла
достичь Просветления.

Как - то ночью
она несла старое ведро,
 наполненное водой.

По дороге она наблюдала,
 как полная луна
отражалась в ведре с водой.

Вдруг
Бамбуковые полоски,
 стягивавшие ведро,
разорвались,
и оно разлетелось на части.

Вода хлынула наружу,
Отражение луны исчезло,
И Чийоно стала Просветленной.
Она написала такой стих:
Так и этак
Пыталась я сохранить ведро в целости,
надеясь, что слабый бамбук
никогда не порвётся.

Внезапно дно у ведра отвалилось-
Нет больше воды,
Нет больше луны в  воде-
Пустота в моей руке.
Просветление всегда внезапно.
(Из дзенских историй)

Всю жизнь я хотел стать самым умным.
В школе списывать задачки приходили ко мне. В университете я говорил редко, но к моим словам прислушивались. В армии, будучи рядовым, я выполнял обязанности начальника штаба батальона. Моя жена знала, что наши дети получат всё, что им нужно. Я учил школяров, бегал марафоны, поднимал гири, участвовал в шахматных сражениях и читал книги. Постельные битвы научили меня немногому, но я понял женщину. Уча студентов, учителей и управленцев я продолжал своё образование. Философия, психология,  педагогика, методология, эзотерика и религиозные системы расширили мои горизонты. На Пути я был учеником и учителем, последователем и гуру, ведомым и ведущим. Я отдал дань увлечению бизнесом и деньгами. Я был известен, на меня надеялись, мне поклонялись, в меня влюблялись. Я искренне верил, что помогаю людям, но это не спасло меня от разочарования и депрессии. Я любил, молился и медитировал. Я прошёл все ступеньки научной карьеры, но истины не нашёл. Моё ЗНАНИЕ  стало тяготить меня. Моё эго разрослось до размеров ВСЕЛЕННОЙ. Я стал творить иные миры и пространства, но и здесь не нашёл удовлетворения. Я прошёл через страх смерти, освободился от желаний и принял себя таким, какой я есть. Я не самый умный, но и не самый глупый. Я не богатый, но и не бедный. Я не святой, но и не злодей. Я не гений, но и не ничтожество. Я не Пушкин, но и не Ванька Жуков. Шагреневая кожа моей судьбы стала стремительно съёживаться. Я уже ничего не хочу. Мне нечего достигать. Я  не хочу быть никем. Стены моей тюрьмы рухнули, и я обнаружил, что вокруг меня пустота и  я тоже пуст. Мне впору было брать фонарь и идти искать ЧЕЛОВЕКА. Но никого вокруг не было. Даже меня. В этом тотальном одиночестве не было никакого надрыва. В этом просто была суть вещей. И это не смущало меня, так же как не может беспокоить океан сознание того, что рядом нет других волн. Глубинное внутреннее спокойствие стало уделом моего существа. А из бездны вечности послышалось едва слышное: «Ом-м-м…»