Письмо

Письмо...

Шариком. Шариком, перекатывающим чернила.
Фломастером.
Пером.

Что именно?
Я люблю чернила... перо.

Шарик катится по бумаге, оставляя на ней свой след. Он закрашивает поры кожи полотна. Рисует поверх.
Шарик не всегда чувствует чернила. Он оставляет просветы. Идёт пунктиром. Прерывается.
Он накладывает себя, свой мир, сверху – поверх.
Приподними пробел – поднимется всё слово. Или буква.
Чернила, не заполнившие пробелов, скапливаются на шарике.
Обратный снежный ком.
Пробельные чернила накапливаются и однажды выкладываются на бумаге. В случайном месте. Или в не-случайном.
Отираешь чернила о край бумаги – снимаешь накопленные пробелы.
Не смотришь на накопленное – шлёп! – комом в ненужном месте.
Пробелы – проблемы?
Пальцы впиваются в тело ручки. Кисть давит на бумагу, высунув язык.
Шарик мягкий – делает нежные бороздки в коже бумаги.
Но шарик своенравен – оставляет просветы – пробелы (свет – белый?) там, где ему хочется. А рука с остервенением давит, давит, чтобы слово было цельным. Чтобы линия не прерывалась.
Глаза хотят видеть в словах продолжение тела – руки.
Пробелы и комки. Комки и пробелы – это рука? Таково ли тело?

Фломастер.
Он въедается. Нет никаких незапланированных пропусков. Ничто не накапливается на кончике стержня.
Гладкое, ровное движение. Легко. Как продолжение кисти. Пальцы снимают ствол стержня, рука нежно лежит на полотне бумаги.
Легко руке. Мысль летит строка за строкой, не задерживаясь на про-белах-светах.
Чернила вгрызаются в тело бумаги. Не лёгкое прикосновение нежного шарика, а въедливое, настойчивое впивание в поры.
Чернила съедают бумагу.
Стоит руке чуть задуматься – чернила отъедят кусок. Огромный кусок. Кусок, из белого – разводами – в чёрный, синий, красный – в чужой.
Чернила ползут по коже бумаги беспощадной кислотой.
Пока рука думает.
Фломастер не задумывается – и съедает.
Больно письму – легко руке.

Перо.
Чернила. Чернила из чернильницы – маленькой стеклянной баночки. Перо, слегка царапающее бумагу. Не нежная бороздка шарика, не наглое въедание фломастера.
Мягкая царапина. И капля чернильной крови.
Рисунок не поверх тела. Впитывание.
Чернила кормят. Заполняют поры. Не зацепишь за край пробела, чтобы отодрать кусочек слова.
Наполненное чернилами письмо – не болтает, не булькает. Оно – молчит.
Пальцы сжимают перо – только под определённым углом оно слушается.
Своенравно и норовисто. Дружелюбно.
С пером не нужна сила. Ему нужна ловкость и гибкость руки.
Нетерпеливая и жёсткая рука царапает до дыр.
Делает глубокую борозду – не мысль, не сила мысли – бездумность. Тупое нажатие.
Дрожащая, неуверенная рука отрывает перо от бумаги – приподнимает – дрожь – кап! – клякса.
Бумага ест кляксу.
Капля стоит мокрым пеньком на светлом полотне.
Как мысль. Которую сложно впитать, впытать. Или промочить другим бумажным телом – с крупными порами.
Царап – лёгкая рука – ловкая рука – впитывание – кап! - (мысль)
Впитать.
Царапина.
И лёгкость.

Я люблю чернильное перо...