Одиннадцать минут двенадцатого

Как-то вечером, который день подряд борясь с нездоровым приступом неразделенной возвышенной любви, называемой в психиатрии просто и без экивоков – маниакально депрессивным психозом, я, вызывая недоумение домочадцев, в бессильной злобе размахивал над головой пудовой гирей. В комнату периодически заходила собачка и, сочувственно поскуливая, выходила вон. Домой давно уже никто не звонил, а если кто, по незнанию, и набирал номер моего телефона, то, услышав голос, спешил извиниться и повесить трубку. Короче, над головой гиря, в голове нечто подобное, в душе расплавленный свинец и, главное, не с кем разделить эти подарки судьбы. Как кошмарный полумрак меня окутывало чувство единочества во вселенной!
Как вдруг, о чудо, зазвонил телефон. Откуда то из пустоты я услышал загробно печальный, но жизнеутверждающе пьяный голос друга. На часах было 22.00. -Алло, Леха – ранено доносилось из аппарата, - ты щя можешь ко мне подтянуться?!
-А, что случилось, Володь? – с тревогой спросил я.
-Да тут бадяга одна, короче, блин, надо подтянуться! – продолжал струиться кровью голос вечно оптимистичного человека.
Где-то на фоне происходила нездоровая возня: лай собак, сдавленные гортанные рыки, неслось  нечто нечленораздельное. Было понятно – с другом беда! Ни секунды не мешкая штаны, водолазка, не зашнуровывая ботинки в подъезд, улица. Мысленно лихорадит: «Лишь бы успеть! Держись Володь – ты парень крепкий, я сейчас!». Переулок, второй, третий, вот уже его дом. Со стремительной решимостью коршуна врываюсь на крыльцо и…. тишина. Друга нет! То есть вообще нет ничего из того, что нарисовало мое взбудораженное воображение. А там было на что посмотреть: это и звериные оскалы жестоко наехавших на близкого мне человека подонков, и забившиеся в угол от ужаса всего происходящего маленькие очаровашки дочурки, и испуганная жена, и пожилая мать, тщетно зовущая на помощь. Нет! Ничего подобного не было и в помине. Я позвонил в дверь. Мать спокойным голосом поинтересовалась:
- Кто?
- Алексей - с трудом переводя дыхание, ответил я.
Дверь отворилась и на порог выбежала улыбающееся солнышко-дочурка моего друга. «Что за черт», - пронеслось в голове.
- Марь Ивановна, где Володя, что с ним? – спрашиваю, решительно переступая порог.
- Ой, Алексей - только и успела произнести пожилая женщина.
- Ма, кто там? – грузно сметая все на своем пути мощью пьяной боксерской фигуры, довольно уверенно вывалился друг – а Леха, я ща!
Его не было около одиннадцати минут
- Все пошли, - обуваясь сказал он.
- Куда? – несколько успокоившись, поинтересовался я.
-Ща мы их всех… – грузно перешагивая порог, прорычал он.
Мы вывалились на улицу. У меня все же хватило сил остановить этого коренастого и от природы награжденного недюжинной силой человека.
- Что случилось? – настаивал я.
Он остановился, посмотрел на меня невидящим взглядом, гневно изрыгая в пустоту нечленораздельные ругательства, и, периодически набирая номер сотового неведомого абонента, поведал мне свою историю. Оказывается, от него ушла жена. Нет не насовсем, а так, на ночь – погулять. Да так проворно, что он ее ищет второй день и, не смотря на свой невозмутимый нрав, постоянную трезвость и оптимистичные взгляды на жизнь напился в дым. Из его бурного монолога я понял, что больше так продолжаться не может, это невыносимо, он обязательно найдет ее любовника и обоих грохнет, но жаль детей сиротами оставлять и многое, многое другое. Гневная ярость постепенно переросла в задумчивую плаксивость. Мы присели на лавочку. Он угомонился. Закурил.
- Вот ты умный парень, Алексей. Че делать-то, подскажи? Может развестись к чертовой бабушке? – глубоко выдыхая клубы сизого дыма, задумчиво заслоняющего луну, промолвил он.
- А черть е знает, - сказал я,. – жизнь такая штука, Володь, что…
На часах было одиннадцать минут двенадцатого…