ОТЕЦ

Я никогда не бил сына. Даже Светка говорит, что слишком мягко я его воспитываю, что надо иногда его наказывать, чтобы знал кто в семье главный. Мол, поставишь его в угол, отстоит он там час и поймет что не прав. А я всегда с Сашкой обращался как со взрослым. Даже пока ещё он из своей первой коляски наблюдал на мир, я не говорил ему - Вот это Аф-Аф. Я рассказывал все, что знал про эту породу собак. И в три года он у меня уже понимал, чем отличается трамвай от троллейбуса, разбирался в очередности времен года, мог сам себя занять, когда у нас с мамой нет времени. Конечно, я знал меру. Санька умел делить и умножать двузначные числа, но ничего не понимал в примитивных логарифмах. Естественно, ведь ему было тогда всего четыре года. Ох, и любопытным он был. Задавал много вопросов, но не тех, которые обычно задают дети. Ему, к примеру, было неинтересно, почему я лёжа смотрю телевизор или почему мама ему не купит сестренку. Нет. Он интересовался, например, почему дует ветер. И я рассказывал про разность давлений.
-Пап, а ведь если я буду долго бегать, то стану бегать быстрее?
-Папуля, объясни, почему у меня машинка на колесах едет лучше, чем та, без колес?
Скажу, иногда меня ставили вопросы в тупик. Но не такие, откуда берутся дети (он у меня это знал), а вот:
-Бывает ли зло красивым?
И что ему ответить?
У меня был выходной. Светлана уехала к подруге на дачу, обсуждать какие-то новые проекты. Сашку я отправил в ванную. На кухне вскипел чайник, и я, залез в свои тапки без задников, чтобы сходить налить чай. Сын плескался в пузырях. Когда я проходил с обжигающе горячей кружкой в руках мимо открытой двери в ванную, хватило доли секунды, чтобы оценить ситуацию.
Сашка в одной руке держал Светкин фен, а другой, с вилкой, тянулся к розетке. Губительное любопытство увлекло его к познанию движения тока.  В один миг я представил себе обугленного сына, Светлана, наверное, сошла бы с ума, кошмарный запах горелого мяса. Мне ничего не оставалось, как плеснуть кипятком на тянущуюся руку Своего ребенка.
Что было потом, трудно описать. Сашка сначала завизжал, потом закричал, потом заплакал. Запахло горелой кожей (хоть не мясом). И все. Как отрезало. Я перестал для него существовать. Даже Светке не сразу удалось объяснить, что по-другому я просто не успел бы…
…Сегодня был обычный рабочий день. Проснулся в шесть утра, тихонько, чтобы не шелохнулась жена, выполз из кровати, и поплелся на кухню ставить чайник. На кухне сон как рукой сняло. Сидит Сашка, заспанный, не расчесанный, и пытается читать мою утреннюю газету.
-Ты чего встрепенулся раньше времени? - это он со мной не разговаривал, а я то всегда к нему обращался. И сейчас я сказал, а сам и не жду ответа.
-Отец, - вот так и сказал, первый раз за всю жизнь, - отец, спасибо тебе. Ты мне жизнь тогда спас. Извини мою глупость. Ладно?
К этой фразе он шел пять лет.
Вот так и стал Сашка взрослым.