Кто ты, дольмен?

                К Т О   Т Ы,  Д О Л Ь М Е Н ?

       Если розы не нам, - и шипов вместо дара довольно.
       Если свет не для нас, - нам очажного жара довольно.
       Если нет ни наставника, ни ханаки, ни нырки, -
       С нас и церкви и колокола и зуннара довольно.
                Омар Хайям


- Здравствуйте! – Громадный Дэв улыбался самой очаровательной улыбкой, которую только смог найти в своём арсенале. – Будьте добры, вы не подскажете, а где тут у вас дольмен?
Молодая женщина, к которой он обращался, стояла на пороге, и разговаривала с кем-то в глубине дома, через открытую дверь. Услышав обращение, она повернулась и посмотрела в нашу сторону, прикрыв лицо от солнца ладонью.
- Нам сказали, что где-то в этой стороне, но мы не нашли, - запричитал Дев, пытаясь при этом обаять хозяйку ещё и томным взглядом. Имея внушительную комплекцию, Дэвушка улыбался улыбкой младенца, пухлые губки и ямочки на щеках ещё больше усиливали это сходство. Эдакий младенец-переросток с фигурой бывшего тяжелоатлета. Ну, разве такому можно отказать?
   Кроме Дэва и меня, возле калитки стояли ещё Алёна и Женя. Оценив нашу компанию за несколько секунд, женщина приветливо улыбнулась.
- Ох, да у нас, их везде много. Самые ближние здесь, рядом. Но если не знаете где, то долго искать можно. Подождите немного, я с вами своего сына направлю.
Не дожидаясь ответа, закричала куда-то вглубь своего хозяйства:
 -   Серёжа, Серёжа! – и опять обращаясь к нам:  - Подождите, сейчас он.
     После этого женщина продолжила давать какие-то распоряжения в дом.
 Мы немного смутились от такого поворота событий, но поняли, что возражать бесполезно – ей уже было не до нас.
    Это последний дом в посёлке Пшада. Дальше – только горы, поросшие лесом и река. В огороде не было многолетних деревьев, только овощи. Но вот перед домом – небольшой палисадник, над которым явно трудились, долго и не спеша. Между цветами и вьющимися растениями – множество небольших, примерно около полуметра, фигур вырезанных из дерева или сложенных из камней. Все они изображали каких-то лешачков и домовёнков. Бегающие тени от цветов и вьюнков делали их совсем живыми. Шевелящимися,подмигивающими и ехидно ухмыляющимися.   
    Вот так, ожидая нашего проводника и глазея по сторонам, мы даже не догадывались, что начинается самая таинственная и увлекательная часть нашей экспедиции. Которую, честно говоря, на этом отрезке времени можно было бы считать, как несложившуюя. Ну, или сложившуюся совсем не так, как хотелось.

     Началась эта экспедиция ещё две недели назад. И проходила она под девизом: «Поиск и исследование дольменов», но по иронии судьбы, а точнее стихии, некоторые из нас за эти две недели не увидели ни одного дольмена, а Дэв, так тот вообще ещё не искупался в море ни разу.
   Местом встречи был мыс у маяка в городе Геленджике. Добирались по-разному – кто поездом, кто на своей машине, кто автостопом. После того, как прибыли все предполагаемые члены экспедиции, мы перебросили лагерь в район посёлка Прасковеевка. Тогда  экспедиция состояла из десяти человек и двух машин.
    Побережье от Новороссийска до Туапсе было нами исследовано на предмет стоянок достаточно тщательно. Впечатление сложилось довольно печальное – везде территории пансионатов, санаториев, домов отдыха. А остальные жалкие кусочки берега, если они не заканчивались головокружительными обрывами, то были в «частном владении». То есть за машины, палатки, людей, питьевую воду, надо было платить. Как страшный сон вспоминаю - бочка с водой, покрашенная синей масляной краской раз десятый, на которой приговором обозначено время выдачи этой самой воды. Вокруг по всей территории – аккуратными кучками сложен мусор, который вывозят, наверно только в конце курортного сезона. Не куда податься бедным палаточникам на Черноморском побережье!
*Дэв – не родственник джиннам и ифритам. Это просто Ф.И.О. и на самом деле он должен быть ДЕВ, но мы называем его Дэв, потому что так благозвучней и УЖАСНЕЙ.
  После нескольких подобных пейзажей местечко у подножья лесистого холма показалось             раем. Пресную воду нам давал горный ручеёк, игриво журчащий чуть выше по склону. До моря минут пятнадцать пешком. Не далеко от пляжа – величественно-одиноко возвышалась скала «Парус», которую можно увидеть на многих рекламных проспектах. Даже нагрянувшая в скором времени милиция, требовавшая штрафы и документы не могла испортить нам настроения. 
     Место, где мы встали было хорошим сочетанием работы и отдыха. От моря не далеко, а на машинах можно быстро доехать до любого пункта, где имелись дольмены.
  Южные летние ливни, которые за небольшое время выливали на нас большое количество воды, воспринимались, как дополнительная экзотика, положенная по программе.
     Так в сборах, поиске места, играх в прятки с дождями и местной милицией прошла первая неделя. За всё это время только четверо, ещё из Геленджика, доехали до горы Нексис и осмотрели находящиеся там два дольмена – пункт местных экскурсионных агентств.
   Один из дождичков несколько раз за день переходил в ливень, а потом опять в дождь, который временами ослабевал, но не думал прекращаться полностью. Речушка, впадавшая в море не далеко от пляжа, постепенно теряла свою прозрачность и начинала выходить из берегов. Но и тогда всё виденное казалось нам приключением, добавлявшим лёгкую остроту в курортное настроение липкого, жаркого, солнечно-потного юга. Так ливень сменял дождь всю последующую ночь.
   Утро встретило нас туманным паром, который поднимался отовсюду. Земля, деревья, дома – всё было окутано молочной дымкой. Воздух стал тёплым и влажным, как в русской бане. На фоне зелени холмов пар, шедший снизу от земли, казался сизым. Влажность была настолько велика, что всё видимое вокруг неестественно деформировалось и чуть увеличивалось. Дождь перестал, и на нас обрушилась тишина. Птицы не щебетали. Машины не жужжали. Капли стекавшие с деревьев глушились вязким воздухом. Солнечные лучи, прорывавшиеся сквозь рваные облака, разукрашивали мир вспышками радуг.
   Люди, поставившие палатки в том же лесочке, что и мы, вышли на поляну. Молча стояли и смотрели. Зрелище поражало своей величественной медлительностью, а предчувствие говорило, что всё ещё только начинается.
   Все начали приходить в себя после того, как выяснили, что небольшой ручеек, из которого мы брали воду, превратился в небольшую речку. Поляна стала благодаря этому одной лужей, воды в которой было по щиколотку. Дальнейшие новости оказались не просто не утешительными, а пугающими. Так мы узнали, что все пансионаты, магазинчики и кафешки, находящиеся около пляжа обесточены. Где-то недалеко от нас всю ночь бродили тайфуны, а город-герой Новороссийск чуть не смыло вовсе.
    В двух – трёх километрах от пляжа, рядом с морем, разбили  лагеря несколько туристических групп. Стояли они у обрывов. Видимо ручьи, которые от ночного дождя превратились в бушующие потоки, несущиеся с гор вместе с камнями и грязью, застали врасплох людей мирно спавших внутри своих палаток. Несколько палаток было смыто в море. Имелись человеческие жертвы, в том числе погибли и дети.
     Но только когда  вышли на пляж, мы полностью поняли, что возле моря даже летний дождь может стать грозной стихией. Последствия были впечатляющими.
     Речушка, до этого мирно впадавшая в море и заботливо украшенная мостиками превратилась в грязевой поток, смывший ровно половину галечного пляжа. Волны этого потока с рёвом бились о волны морские, образуя в месте столкновения множество мелких водоворотов. Почти до горизонта море превратилось в грязную лужу, окрасившись стекающими с гор водами.
    А со стороны туристической стоянки по побережью шли люди, пострадавшие от ночного наводнения. Взрослые и дети, несколько молодых мам, прижимающих почти грудных детей. Мальчишки и девчонки лет двенадцати, наверное, пошли с вожатыми в поход. Все мокрые, испуганные. Многие в полушоковом состоянии. Нет, помощь им была не нужна. Кому могли, уже помогли.
   Не смотря на то, что мы увидели днём, все ближе к вечеру успокоились. Да и погода разгуливалась. Земля за день подсохла. Дождь, вроде не собирался. Если ещё утром мы думали сменить стоянку на менее удалённую от цивилизации, то потом было решено остаться на старом месте. Некоторые уже улеглись спать.
   Все последующие события произошли в течение часа. Кому-то позвонили из Москвы по сотовому. Сообщили, что в скором времени, может даже сегодня ночью, ожидается ещё более сильный ураган. Впечатление от сообщения усилилось вновь начавшимся мелким дождичком.
   В общем – лагерь в первом часу ночи, спешным порядком, был снят и вся наша «героическая» экспедиция двинулась обратно на север. До сих пор для меня осталось загадкой, как десять взрослых человек, большинство из которых с огромными рюкзаками, смогли разместиться в двух обыкновенных легковушках. О, как!
     Утром были под Краснодаром. Здесь наш состав претерпел кардинальные изменения. Четверо решили переждать стихию ближе к родному дому и уехали в сторону Ростова-На-Дону. Дэв, уставший от суеты перемены мест и от двух проколотых этой ночью шин, затосковал по солнцу и морю, был отпущен и благословлен на поиски всего этого – починив шины, он вернулся назад.
   А пятеро оставшихся, совершили увлекательную и удивительную поездку в благодатный Адыгейский край, длившуюся всего три дня, но впечатлившую всех нас на столько, что об этом нужно писать отдельный рассказ. Горные вершины, покрытые вечными снегами. Пещеры, поражающие размерами и красотой сталактитов и сталагмитов. Древние буковые леса. Подземные кельи старых монастырей. Это всё требует отдельного повествования.
    На четвёртый день мы вернулись к морю. В Туапсе - снова воссоединились с Дэвом, который очень плохо переносил одиночество и ворчал, что мы бросили его одного с этим морем, этим солнцем.
   Начиналась третья неделя экспедиции. Из десяти человек осталось шесть. Из двух машин – одна. Дольмены мы ещё не видели, а деньги уже заканчивались. Пшада была выбрана нами скорее от отчаяния – т.к. там было самое большое количество дольменов, в одном месте. Около семидесяти!

  Запах. Странный и знакомый одновременно. Мягко, но настойчиво заползающий через нос в носоглотку, а потом ещё глубже – в лёгкие и мозг.
  Мы только  что пролезли в узкую дыру дольмена, находящегося внутри скалы. Серёжа – сын Лиды, у которой мы спрашивали про дольмены – оказался худеньким шестилетним мальчишкой, с серьёзными карими, почти чёрными, глазами. Он был корректно молчалив, но не стеснителен. Охотно рассказывал обо всём, о чём его спрашивали. Но всё равно оставалось чувство, что он гораздо больше знает, чем говорит.
    «Что же такое знакомое напоминает этот запах?», - думала я, устраиваясь рядом с Сережей и Женькой внутри дольмена. – Земля, прелые листья, кладбищенские ароматы…Всё вместе и ещё что-то, что делало его абсолютно живым, осознающим.
  Я не успела,  как следует сесть, скрестив ноги и выпрямив спину, как почувствовала знакомое жжение внутри крестца. Жжение, нарастающей волной поднималось всё выше, пока не достигло затылка. После этого, всё тело моё передёрнуло, как от удара током. А в ушах послышался то ли щелчок, то ли хлопок…
   Через какое-то время, придя в себя, я удивлённо оглядывалась по сторонам. Что это было?
 То, чего добиваются многолетними медитативными практиками, вдруг произошло просто потому, что…вот именно ПОЧЕМУ?
   Следующий дольмен, к которому привёл нас  маленький гид был корытного типа, то есть сделанный из цельного камня за исключением крыши – гигантская плита, аккуратно положенная сверху. Издали он напоминал скворечник, упавший с дерева на землю или улей.
   Серёжа юркнул в небольшое овальное отверстие дольмена, а мы остановились в нерешительности. Ну, уж очень узким оно казалось – не больше форточки. Да ещё настораживала толщина каменных стенок – сантиметров 30. Но когда я услышала доносящееся изнутри «Ом-м-м-м…», - все сомнения были отброшены и я, вытянув вперёд руки, нырнула в темноту овала.
    Попала внутрь на удивление легко. Следом за мной протиснулся Женька. Места там хватало, только на троих и мы, сев лицом друг к другу и прикрыв глаза, присоединились к нашему удивительному провожатому: «Ом-м-м…», - на три голоса, - «Ом-м-м-м…». Звук, отражаясь от стенок, создавал ощущение вибрирующих волн. Сознание происходящего всё больше и больше расплывалось и скоро сам дольмен, весь воздух, странный запах и мы внутри, превратились в одну массу, одинаково сознающую, чувствующую, понимающую, созидающую…
    Всё стало простым и ясным. Казалось, я могла понимать и знать всё, что хотела, но…не хотела ни чего – зачем?
  - Эй, ну вы долго там? – забеспокоились оставшиеся снаружи. – Сфотографируйте, хотя бы, - и перед нами появилась рука Дэва с фотоаппаратом.
   - А ты залезай сам и фотографируй!
  - Издевайтесь, издевайтесь, - мстительно отозвался он.

 -  Что это ты сейчас делал? – спросила я Серёжу.
 - Не знаю – пожал плечами мальчик, при этом хитренько сверкнув глазками. – Это меня знакомые научили, которые у нас недавно жили.
 - А чему они ещё тебя научили? – пожимает плечами, а взгляд становится серьёзным.
 - Часто ты так делаешь? – опять тот же молчаливый жест.
  Я поняла, что дальше расспрашивать бесполезно. Хотя он, довольно охотно рассказал о том, как называют эти дольмены, и что они меняют настроение, могут лечить разные болезни.
     После того, как были сделаны все фотографии, возвращаемся к дому Лиды.
  Ещё немного побеседовали, поблагодарили и её и Серёжу за замечательную экскурсию. Отказались от приглашения остановиться у неё. Договорились прийти опять, как только найдём место и поставим лагерь – она обещала проводить ещё к семи дольменам, расположенным на другом берегу реки Пшада.
  Скоро к нашей небольшой группе присоединились Саша и Лена, которые ехали за нами на автобусе – в машину все не поместились. Лагерь разбили под холмом в лесу. У ручья впадающего в Пшаду. Почти, напротив, на том берегу виднелся Лидин дом. Пройти к нему можно было по узкому железному мостику, который мы обнаружили метрах в пятидесяти от нашего лагеря.
 Ручеёк наш был глубиной по щиколотку, но с крутыми берегами, поросшими лесом. Дно всё в разноцветных камушках. Холодная прозрачная вода весело журчала, не предвещая неожиданностей. После грязного моря и жадно-курортного Геленджика казалось, что мы нашли земной рай.
  Пока ставили лагерь и готовили ужин – стемнело, поэтому к Лиде пошли на следующий день.
  Она уже нас ждала и приготовила находки сделанные за последнее время.
  - Вот это, - показывает на абсолютно круглый шар около 20см. в диаметре, - Серёжа нашел года полтора назад, когда в речке купался. И буквально заставил меня обратить на него внимание.
  - А это я нашла, когда грибы собирала. Возле них очень грибов всегда много. Это затычка дольмена. Взяла, а то, как сувенир заберут.
   И ещё несколько странной формы камней, явно не естественного происхождения, подаренных рекой, лесом, дольменами. Находка каждой такой вещи сопровождалась историей. 

    Лето. Солнце. Юг. Река Пшада мелкая – по колено. И шириной метров 20. Мы идём прямо по воде, выискивая в мелкой гальке «куриных богов» - камушки с дырочками. Каждый найденный камушек приводит всех в детский восторг.
 С Лидой общаться просто и весело. Это умная, открытая и обаятельная женщина. Не большого роста, стройная, но крепкая. Какая-то земная и одухотворённая одновременно. А выговор забавный -  родилась под Одессой, и от этого с ней ещё веселей и проще. Они переехали сюда два года назад. А когда она пообщалась с дольменами, поняла – судьба.
  О дольменах она говорит, как о живых существах. Не о «существах» – как об учителях. Каждый дольмен имеет своё имя, и не одно. Да, про запах ей говорили, но она его не чувствует. Некоторые чувствуют. Она – нет. Люди приходят к ним по разным нуждам. Лечиться, очищаться, заряжать амулеты, загадывают желания. Показывает она дольмены почти всем, кто этого хочет. Видно считает это своим долгом – поделиться с другими, помочь понять, рассказать. Хотя бы чуть-чуть, а там уж у каждого своя судьба.
  - Вот недавно приходили ко мне несколько человек. Мы, говорят, чувствуем, что здесь под землёй  есть цивилизация! О, как! Ну, я им объяснила, как найти деревню дольменов. Ушли. Вернулись часа через два. У женщин в подолах груши – набрели на грушевый сад. А дольмены так и не нашли,  – смеётся, обжигая пытливым взглядом чёрных глаз. – Цивилизацию чувствуют, а дольмены нет. Видно груши им нужнее оказались.
  Да, не почувствовать их не возможно. Они, кажется, сами зовут. К сожалению, многие из них разрушены.
 - В деревню дольменов я с вами не пойду, - говорит она после того, как мы закончили фотографировать и обследовать все семь дольменов, - идти туда не больше часа, сами найдёте. Я вам карту нарисую, а мне надо огород полоть.
     И на небольшом клочке бумаги она рисует карту. Причём рисует, как заправский разведчик – обозначая все более или менее приметные деревья, камни. Указывает точное количество поворотов и овражков. Не найти по такой карте было не возможно. И мы нашли. Все 19.
  Правда от некоторых осталась одна крыша, каменной плитой лежащая на земле. Но возле каждого чисто, словно подметено. Видно, что люди ухаживают.
  Чуть в стороне два читающих мантры кришнаита. На небольшой поляне – выложенная из белых камушков мандола. Тихо. Светло.
   Возвращаясь, собирали белые грибы, плескались в речке, как дети. Перед тем, как пойти в лагерь, опять зашли к Лиде. Похвастались грибным уловом, поблагодарили за карту. Но на самом деле, были горды тем, что НАШЛИ! Сами! И по её одобрительному взгляду было понятно, что она это оценила.

 
  - Лагерь, подъём! – голосом Дэва встретило нас утро следующего дня, - Быстрее! Дождь!
  Больше ни чего не надо было говорить. Чем заканчивается мелкий моросящий дождичек на юге, мы уже знали.
  Очень быстро и с большим сожалением мы собирали лагерь – Ведь осталось ещё 40(!!!) дольменов. Где-то там. Часа за 2 можно дойти и Лида хотела нас туда проводить. Но с капризами природы не поспоришь.
  Подъехали к её дому. Хоть и было 8 часов утра, но мы ни кого не разбудили. Они уже собирались уезжать всей семьёй по делам. До обеда. А после обеда, если не усилится дождь, то она охотно бы нас проводила до оставшихся 40.
  Это было не возможно. Мы уезжали! Обидно было до чёртиков.
  - Послушайте, - вдруг осенило меня, - ведь в машину всё равно все не поместятся. Нас шестеро, а в неё с рюкзаками от силы четверо влезут. Лида, а без вас можно найти место, если объясните, где это находится? Дэв, тебе же всё равно за два раза лагерь перевозить, а я пока сбегаю. Ну, и ещё, кто хочет. Сфотографируем, дорогу узнаем, что б на следующий год сразу найти.
  Лида несколько растерялась, видимо не ожидая такой прыти.
  - Попробуйте, конечно. В общем, там просто. Всё время вверх по ручью, на котором вы стояли. По левым притокам. А потом на право в гору. Там, где надо подниматься я на дереве красную тряпочку завязала. А потом по горе ещё около часа.
  Остановиться было уже не возможно. Женька тоже вызвался. И мы налегке, если не считать фотоаппаратов, двинулись обратно к ручью. Заверив Дэва, что через 3 – 4 часа он подберёт нас у этого же дома. А за это время они найдут место для лагеря, и мы при этом не будем им мешаться.
   Дождь, на наше счастье, прекратился, но воды в ручье заметно прибавилось, и она уже не была такая прозрачная, как вчера. Солнца не было, но не было и дождя, а каждый новый поворот открывал нам сказочные зрелища.
    Русло ручья было дном оврага, крутые берега которого поросли непроходимым кустарником и хвойными деревьями. В некоторых местах ветви спускались до самой воды, а дно ручья украшали разноцветные камни причудливой формы.
  Часов не было, но пройдя, по нашим понятиям, больше часа и не найдя дерева с красной тряпочкой, пришлось задуматься. Может, пошли не по тому притоку или просмотрели, перелезая завалы.
 - Давай срежем лозу, - предложил Женька.
  С начала я упрямилась – хотела обойтись без подсказок.
 - Как ты думаешь, где Они?
  Мы замерли, пытаясь сосредоточиться на том направлении, в котором могли находиться дольмены.
 Результат превзошел ожидания. Из всего многообразия лесных звуков и запахов, тоненькой ниточкой, но очень настойчиво, пробивался уже знакомый запах-зов. Ветка, которую мы срезали и использовали, как биолокационную рамку, была полностью согласна с нашими ощущениями - надо было возвращаться. Вариант признать окончательное поражение устраивал не сильно, и мы с утроенным вниманием рассматривали все деревья. Всего через пару поворотов нашлось наше дерево.
Пока лезли в гору, периодически работали рамкой-веточкой, но скоро необходимость в этом отпала – уже безошибочно  определяли куда идти. Просто знали и всё. А уж когда стали попадаться деревья, опоясанные знакомой тряпочкой, исчезли остатки сомнений. Спасибо, Лида!
    Первый дольмен появился на самом гребне. Будто, приветствуя и приглашая. Он был плиточный и целый! Присели возле него отдохнуть. Я оперлась спиной о каменную стену. Внутри меня что-то радостно подскочило и запрыгало маленьким мячиком. Как в детства на качелях – дух замер.
  Дольмен оказался очень общительным, если не сказать болтливым. Хотелось смеяться, и я смеялась. В голове появлялись и исчезали мысли, вопросы, ответы. Опять возникло чувство всепонимания и всезнания, как несколько дней назад, только сильнее.
  Я чувствовала себя ребёнком. Когда твою ладошку держит большая и сильная папина рука. Чувство, в которое пытаешься вернуться сразу после того, как становишься взрослым.
 Спустя какое-то время в голову пришла мысль:» А есть ли здесь грибы?». И тут же увидела крепенький боровичок под ближним кустом. Достала пакет, и так от гриба к грибу, от дольмена к дольмену…
  Когда мы сфотографировали последний, что называется «разверзлись небеса» - за считанные секунды  на нас низверглось несколько вёдер воды. Если бы это можно было назвать ливнем, то было бы уже хорошо! Промокли на сквозь, фотоаппараты лишь успели в целлофановый пакет замотать. Пережидать было бесполезно. Укрываться тем более, да и не чем.
  Поэтому, бредя назад по щиколотку в воде, мы получали наслаждение. Оно длилось, пока не остановились перед склоном, по которому нам предстояло спускаться.
  В низу бушевал ручей. И он совсем не был похож на тот, из которого мы вылезли несколько часов назад. Теперь он представлял собой поток бурого цвета, несущийся с довольно большой скоростью.
  По склону мы сделали всего несколько шагов. Остальную его часть проехали, цепляясь за деревья. Пытаясь затормозить, порой разными частями тела. Плюхнувшись в ручей, обнаружили, что идти по нему ещё пока возможно. Вода доходила до колена, но чем ниже мы спускались, тем больше её становилось – стекающая с гор и увеличивающая скорость она всё чаще и чаще сбивала нас с ног. Последние 300 метров мы шли очень медленно. Держась за руки. В грязном потоке, несущим с собой камни с кулак величиной.
   В посёлок вошли уже в сумерках. Дождь прекратился, как только мы попали на дорогу. Первое, что увидели – автомобиль Дэва.
   Затормозив рядом с нами, из машины вышел разъярённый Дэв. Но, посмотрев, ограничился лишь двадцатиминутным объяснением того, как мы были не правы, и что он  весь день здесь ездит, и как нас спасать не понятно, и что так не делают.… После этого он обнял меня за плечи, как-то по отечески сказал: «Ну, всё. Всё уже кончилось. Вы живы». И повёз нас кормить в местную кафешку. А я могла, только издавать странный звук, что-то между вздохом и всхлипом.
   Сделав первый за этот день глоток – глоток самого вкусного на свете кофе, кутаясь в огромную, самую тёплую и самую сухую на свете Дэвову куртку, как же я была счастлива! Грязная, уставшая, промокшая до нитки я испытывала такое чувство безусловного счастья, которое, как и чувство безусловной любви возможно испытывать, только в детстве.

   Прошло больше полугода после этой экспедиции, но каждый раз, как только я вспоминаю или просто что-то слышу о дольменах, я снова и снова чувствую внутри себя скачущий мячик детской радости. А мои ноздри начинает щекотать этот странный, такой знакомый и не знакомый одновременно запах-зов. А ещё – ощущение большой и очень красивой тайны, к которой мне, почему-то разрешили прикоснуться.
 
   

                2003г.