Посреди

 Серпу, открывшему мне мир непознанного,
Магу и бездельнику
Полная луна. На душе так тошно,
Не могу закурить, боюсь врубить свет.
Я чувствую тебя, даже лежа под кошкой.
У меня отлив крови, у меня ее нет.
Полная луна. Деревня застыла.
Со всеми тракторами, зверями, людьми.
Только ведьмы колдуют, шевелятся могилы,
Да русалки всплывают, просят любви.

Полная луна приходит раз в месяц,
С миру по смерти, со смерти пятно.
(«ДДТ» ПОЛНАЯ ЛУНА)


На небе вороны, под небом монахи,
И я между ними в расшитой рубахе,
Лежу на просторе, легка и пригожа,
И солнце взрослее     и ветер моложе.
(«ДДТ» БЕЛАЯ ПТИЦА  (Вороны)



Посреди
Когда порядочные люди идут домой, когда включаются голубые экраны телевизиров, в Старом городе начинается жизнь. Уж где-где, а там она бьет ключом целый день, плавно перетекая из одного русла в другое. Граница Старого города - часы с надписью «Лайма». Как-то повелось уже встречаться у городских часов, памятников, фонтанов... Вот и сейчас молодые люди с цветами, свертками, выжидающими-выискивающими взглядами, напряженные и наоборот расслабленно-счастливые... Чуть поодаль групка длинноволосых металлистов в черном с сверкающими крестами, черепами и прочей аттрибутикой, необходимой для того, чтобы выглядеть хорошим металлистом. Две старушки, явно прощающиеся. Из вечных посетительниц тех кафе, где к слабому кофе берут крем-шнидты, а мороженое по-прежнему едят из  металлических кремовниц на высоких ножках. Дальше начинался город. МакДональдс, обдающий гамбургерно-картошечным духом, высокий банк, уже давно закрывший двери, но все так же зазывающей к себе пухленькими оранжевыми буквами. Банк напротив пытается отличиться стальной серьезностью, банк чуть -  поодаль летящей, подобно инфляции, надписью «Мы лучшие!». Вообще при входе в город создавалось впечатление, что окромя двух индустрий, а именно финансовой пищевой, ничто не тревожило сердца горожан. Двое молодых людей явно пытались исправить ситуацию. Они расположились подле яркого бутика, выпирающего на улицу роскошными мехами.

Я ходил по всем дорогам и туда, и сюда,
Обернулся - и не смог разглядеть следы.
Но если есть в кармане пачка сигарет,

Они мало чем отличались от обычных уличных музыкантов. Они были одеты в черные кожаные куртки, у одного из них на голове была байкерская бандана, у второго волосы собраны в хвост. Гитара, голоса, монеты, быстрые взгляды прохожих, редкие слушатели. И только когда кто-то усмехнувшись язвительно бросил в их сторону: «У Цоя других песен что-ли нет», тот  что без косынки посмотрел говорившему вслед так, что у него должны были бы зашевелиться волосы на затылке.
***
Она сумела остаться незамеченной для женщины с собакой, но на этот раз ей показалось, что женщина могла бы ее увидеть. Последовав за ней, она увидела защитное поле, которое охраняло женщину. Тогда она отступила. На сегодня хватит проблем. Сеттер – невероятно худой и припадающий на переднюю лапу, что, правда, не мешало ему носиться по лесу, как угорелому,  оглянулся, и, не сбиваясь со своего хромающего темпа, предостерегающе тявкнул. Женщина махнула рукой. Это могло означать равно, как да, знаю, или, отстань.... Она затаилась – когда подобные личности являлись в ее лес это означало одно – спокойным временам конец.
***
В церкви почти никого не было. Служба подходила к концу. Священник оглядел немноголикую паству, вздохнул и заговорил о церковном празднике выпавшем на этот день. Он всегда общался с теми, кто отстаивал всю службу, не оставляя без внимания никого.
- 14 сентября, день милосердия. Вспомните, Симена Столпника. На такое способен не всякий, но простое милосердие есть у каждого, надо только поискать.... Доброта к ближнему под силу каждому из вас.
Среди внимающих был один молодой человек с горящими глазами. Он был среднего роста,  привлекателен, и, видимо, пользовался успехом у женщин, однако, одет был скромно. Кроссовки уже давно прибрели цвет изсхоженых дорог, майка вылиняла от многочисленных стирок, а штаны неясного покроя висели на нем, как на чучеле. Он вперился взглядом в священника, будто запоминал каждое слово, истиной было оно, или красивой сказкой. По истечению проповеди, он направился к сосудам, чтобы заполнить пластиковые бутылки святой водой. Святой отец в этот момент разговаривал с пожилой женщиной, невероятно худой, с трясущимися руками. Ей могло быть, как 50, так и 100 лет.
«И ведь тоже боится смерти»- непонятно почему вдруг подумалось молодому человеку. Когда же настойчивая прихожанка освободила  священнослужителя, молодой человек обратил внимание на усталость, пролегшую кругами под его глазами, скрывшуюся в набрякших веках и складках у рта. И все же он подошел к нему.
- Скажите пожалуйста, могу ли я стать борцом с бесовским отродьем? Есть ли у меня шансы?
Священник, повидавший на своем веку многое, скрестил руки на груди, и низким голосом отвечал, помедлив слегка.
- Господу Богу нашему нужны верные слуги. Однако же, верность и темнота не могут сосуществовать вместе, ибо сила, порожденная слиянием этих двух качеств разрушительна. Я бы хотел видеть вас среди студентов, которые впоследствии станут истыми солдатами армии Господа нашего Иисуса.
 
***
Вечер, такой удивительно спокойный и теплый, плавно перешел в прохладную, бархатную ночь. Взошедшая полная луна была невообразимо уютной, как желтый детский мячик, забытый на озерной глади. А может так и было... И озеро, и мячик, и где-то вдалеке шарик из глины.  Но где бы не светила Луна, под ней собирались люди в черных мантиях и разжигали костер, и языки пламени вздымались высоко, будто пытались облизать желтый диск, или это были слова людей, заставляющие огонь плясать, а Луну склонять к ним свое любопытное ухо.
Мужик, вышедший на ночную рыбалку, тихонько подплыл к берегу на старой лодке, вспомнив об оставленной там донке. Колышащияся трава привлекла его внимание. Он послюнявил палец и поднял его: воздух стоял. Рыбак прикинул, что какой-нибудь зверек мог забраться в камыш, либо рыба плескась у самого берега. Или утка. Будучи по натуре своей охотником за всем, что можно изловить, он аккуратно, чтобы не спугнуть, подогнал лодку, и уже занес было ногу над черным илом, как чья-то рука схватила его за ногу, и он потеряв равновесие, шлепнулся головой в холодный ил.
Лодка осталась у берега, брошенная, никому не нужная более. Человек в маске и мантии вознес руки, и языки пламени отразились на лезвии. Нож легко прошелся по горлу, и фонтан теплой крови забил, наполняя чашу. Люди запели, и пели они пока кровь не иссякла. Тогда жрец обошел всех и каждый смог пригубить сей пьянящий напиток.
***
   Она быстрым шагом вышла из лесу, зная, что так больше всего похожа на обычного человека, спешащего домой. Не глядя перешла полупустынное шоссе. Нырнула в садово-огородную полосу. Кусочки обработанной земли, чередовались с гниющими развалюхами, вокруг которых были разбиты клумбы, а ржавые вагоньчтки были исписаны разнокалиберными надписями от «Козел, ты***», до «Devil lives here». Вечные «Вася был здесь» не в счет. В одну из таких времянок, девушка заскочила, где с помощью щетки очистила себя от хвои, и распустив волосы, какое-то время смотрела на свое отражение в потрескавшемся пыльном зеркале. Конечно, было красиво, когда пепельные волосы окружали ее пушистой дымкой, но она не позволяла им свободно плыть за ней, она всегда собирала их в тугой хвост или заплетала в косу. Став таким образом похожей на девушку в джинсе и в кроссовках, она покинула свое прибежище и спокойно пошла в сторону высоких опасно покосившехся девятэтажек. Они плакали от одиночества, от того, что домоуправ давно забыл про гнилые двери и перекрытия, про погасшие лампочки.... И слезы их стекали по торцам, по стенам, и на вечно влажном бетоне рос мох. Алиса дернула на себя хлипкую дверь, сквозняк прошелся по темному подъезду, и в полной тьме, она забралась на 7-ой этаж. Дверь ей открыл парень с заспанными глазами в рубашке, выпущенной поверх мятых штанов.
- Ми-илая, домой пришла.
-Угу, -  буркнула Алиса.
-И не поцелует любимого,- это было скорее утверждение.
-Я иду в душ.
Раздеваясь на ходу и отбиваясь от «любимого», Алиса проскочила в комнатушку, именуемую душ – полная имитация душа в спорт-зале 20-летней давности. Слив под ногами, мелкая красная плитка, и сетка высоко над головой, так что мытье головы за неимением шапочки было обеспечено.
-Ты голодна?
-Как волчица, - отозвалась девушка, включая воду.
Вилли пожал плечами. Ничего не меняется... И можно гарантировать, что через час она рухнет в постель, хотя, хотя заснуть раньше, чем положено, при этом Вилли сладко сощурил глаза, он ей не даст.
*** 
Бальтазар с трудом поднял  трубку. Весила она не меньше килограмма.
-Да-а ,- первая часть вышла сиплой и высокой, вторая уже низкой и басистой. Если бы еще попробовать удалось бы рявкнуть.
- Вас спрашивают из «БалтТрансКэпиталИнвест», -голос безликий, далекий, как из другого мира.
- А-а, да, гм, давайте.
«БалтТрансКэпиталИнвест» значило много. Больше, чем просто длинное и корявое название. Крупнейшая фирма Балтии уже много лет занимающаяся финансированием проектов, и это только та часть их деятельности, которая известна регистру предприятий и официальной государственной газете. На деле «БалтТрансКапиталИнвест» легко перехватывал любой стоящий проект, топил владельцев или открыто перекупал его, когда дело уже было начато, и счет прибыли открыт. Сотрудничество с этой фирмой было, равно, как угрозой своему бизнесу, так и могло стать тем толчком, той удачной сделкой, которая  превратила бы небольшую скромную аудиторскую фирму в компанию мировых масштабов.
-Бальтазар, старина, как ваше ничего?
-Да- помаленечку....
-Это на троечку звучит.
-На пятерочку пока не тянем.
-А друзья для чего?
Г-н Самойленко никогда не являлся другом Бальтазара, но для него любой бизнесмен среднего уровня, встреченный на тусовке автоматически становился возможным деловым партнером. Акула, ты все-таки, подумал Бальтазар.
-Слушай, Бальтик, давай встретимся, поговорим о делах, о напитках. Хе-хе. Виски пьешь, ирландский?
-Пью. Со льдом.
-Лед, пожалуй, расстает до твоего приезда. А так, сразу после шести, подкатывай, адрес думаю знаешь.
И положил трубку, гад. Хотя, может, это все-таки та самая удача, может быть обряд, проведенный в полнолуние вот так запросто действует? Однако, что-то было не так. Даже не в самом звонке Самойленко, а в магии. Будто была какая-то нить, какая-то неувязка между его успехом, и ею, потерянное где-то звено, и очень важное. Недостаток обрядов? Нет. Сейчас они проводились вместе с орденом со всей пышностью, согласно всем традициям, может быть мало ей крови? Нет, нет все это не то. И кровь, и песни в полнолуние, а настоящим были те времена, когда он был один, еще не объединившейся с себе подобными  - богатыми людьми,оберегающими и накопляющими свои богатство с помощью черной магии. А тогда он был одиночка, живущий поиском. И тут Бальтазар вспомнил. Вспомнил с неким чувством стыда, если это слово можно употребить в данном контексте. Еще до того, как он вступил в орден магов, он сам взывал к Сатане. И надобно заметить, что обращения эти доставляли ему немалое удовольствие, когда смешивались религиозный и сексуальный экстазы. Для исполнения магического обряда, он обычно отправлялся к  развалинам древнего замка , вокруг которого был давно разбит культурный парк, а неподалеку находися женский монастырь. Бальтазар шел гулять по парку, где-нибудь поблизости от монастыря. Очаровательные монашки то и дело пересекали зеленую лужайку, и обращали внимание на сутуловатого господина в костюме и  темных очках. Иногда какая-нибудь девушка приостанавливалась, чтобы спросить не ищет ли он чего, и тогда Бальтазар снимал очки, и, глядя в наивные, как небо, глаза, заводил разговор о Боге. Позднее он брал ее под локоток, и они гуляли по парку. Он хорошо знал все тропки, и знал также, что если спуститься вниз по крутому холму, то можно оказаться среди зарослей ивы у речушки. Вот тут он обнимал ее, продолжая гипнотизтровать взглядом, и дальше, в зависимости от пугливости девушки, приступал к действиям. Он всегда брал их сзади, потому что такая поза, казалось ему, особенно унижала Бога. И каждый раз, издав в конце победоносный крик вместе с Rege Satanas, он толкал в кусты, вытаскивал маленький черный кожаный блокнотик с пентаграммой на нем, и ставил галочку. И среди всех этих монахинь была лишь одна, встреча с которой врезалась ему в память. Она подошла к нему сама, и заговорила первой.
- Что вы делаете у нашей скромной обители?
-Гуляю, весь в мыслях о Боге, о вечном, сестра.
-Простой смертный считает, что думать о Боге полагается в пределах его официального обиталища, церкви, там, монастыря... Простой смертный не думает о том, что думать о Боге можно везде?
-Я возможно не силен в этом вопросе, - монахиня смутила  своим ответом Бальтазара.
-А какова же тогда цель вашего визита?
И тут-то это монахиня заглянула в глаза Бальтазару, да так, что ему почудилось будто в расширенных зрачках он увидел плящущие языки пламени, взымывающие вверх к звездным россыпям. Он встряхнул головой, а она уже стояла смиренно опустив голову, и только он захотел сказать что-то, неважно что, как она исчезла. «Предупредили», -  мелькнуло в голове у президента компании. Но самое странное было то, что он тотчас забыл и о монахине, и о огне в ее глазах, и кинулся искать новую жертву. Но с той поры визиты его к развалинам замка и непорочным созданиям  заметно сократились.

***
Асмодей оторвался от своих нот. На столе прямо перед ним лежала «Черная книга Сатаны». О, вседоступный Интернет! Раньше такую книгу вручали посвященному после долгих испытаний, а теперь скачал себе со странички типа www.satan. что-нибудь ru, com, или ltи посвящайся- просвящайся! Но все-таки открывать эту книгу было страшно. Будто это значило преступить последнюю черту на дороге в Ад, и обратный путь будет гореть позади и тебя, ибо сам ты станешь сыном огня... Асмодей не был таким уж новичком и паре-тройке ритуалов по наведению порчи он участвовал с подружкой сатанисткой. Они тогда дружно порезали пальцы, накапали крови, подумали–подумали и решили, что ею надо написать что-нибудь на белом листе бумаги, произнесли взятые где-то заклинания и занялись сексом. Навели они порчу или нет, этого они так и не узнали, так как наводили на Путина, а у того пути неисповедимы. Правда, чуть позднее в России произошел терракт, и юные сатанисты записали это на свой счет.
Вспомнив это скромное достижение, юноша отложил гитару и ноты и открыл книгу. Однако, что-то кольнуло его, когда он читал оглавление. Он тряхнул головой, перед глазами на секунду возникла картинка – он, мороженщица,  такая красивая, такая необыкновенная со светлыми почти прозрачными глазами. Свет... Она излучала Свет... Асмодей остановился. Но книга жгла руки, а навязчивый, непонятно откуда взявшийся образ исчез.
***
Алиса прошлась гребнем по волосам, задумчиво глядя на то, что должно было быть ее отражением. Ни в ее доме, ни в времянке не было ни одного нормального зеркала. Все они были либо покрыты пятнами, либо потрескались. Она не боялась зеркал – она боялась своего отражения.
Когда-то, когда она только вступила на путь, наступил в ее жизни Великий День. Сила пришла к ней и прошла сквозь нее. Будто бы ударил гонг и сверкнула молния, и сила током пробежала по ней,  разлилась по жилам, заставив ее тело биться в судорогах, почти исходя пеной. Когда Сила распределилась по ней, тогда небывалая  легкость, схожая с эйфорией заставила ее улыбнуться и поднять опущенные долу глаза. С радостью, еще не до конца понимая происшедшего, Алиса посмотрела на свое отражение в зеркале. И замерла. На нее смотрели ДРУГИЕ глаза. Она не узнала и не увидела себя в этих прекрасных светлых глазах, пронизывающих с ног до головы, проникающих в самую суть. И в испуге, Алиса швырнула вазу с цветами в зеркало. Но в каждом осколке мерцал свет ее глаз, и ей ничего не оставалось, как замазать и залепить имеющиеся в доме зеркала.
Сейчас ей было не до своего внешнего вида. Она все больше и больше чувствовала надвигающуюся опасность, грозящую объявлением военной тревоги. Она перебирала последние Знаки и встречи. Вчерашняя женщина с собакой,  например. И еще до этого. Когда она шла по лесу, направляясь к вратам, и вдруг споткнулась, и тут же резко и громко закричала какая-то птица. Да, и последнее время работы вне леса прибавилось. У нее все не выходил из головы тот молоденький мальчик, такой худой с впалой грудной клеткой , с длинным хвостом и красивыми карими глазами. При явно не мужественной внешности, у него был волевой подбородок и сильный взгляд. Она знала также и о его намерениях, и больше всего ей хотелось его остановить, оддернуть, упросить остаться на этой стороне Силы, не углубляться во Тьму, но он похоже ее не слышал.
Она вошла в свой лес. Ей понравилась встретившая ее тишина. Все было хорошо. Теперь следовало ичезнуть, но прежде чем она успела подумать об этом, на глаза ей попался высокий мужчина, бедно одетый, раскинувшейся под сосной. Хотя она шла бесшумно, он видимо что-то почувствовал, потому что вздрогнув приподнялся на локтях.
- Здравствуйте.
-Добрый день, - нелюдимо ответила Алиса, не желая заводить разговор.
- Я вас уже не первый раз здесь вижу, не боитесь, так.... одна?
-А вы что маньяк, который сперва любезно спрашивает?
-Да, нет, я и вправду не в первый раз вижу вас здесь.
-Н-да и что вы хотели?
-Да, так, захотелось поговорить.
-У меня нет времени.
- Вы разве не гуляете?
- Я на работу иду, - почти зарычала Алиса.
- Простите, просто что-то в вас такое, что даже объяснить толком не могу, - мужчина запнулся.
- А зовут в вас как? – тихо спросила Алиса, сменив гнев на милость.
-Авдей.
-Хорошее православное имя, - задумчиво сказала она и добавила, -  редкое.
-А я как та девочка из Страны Чудес.
-Алиса, значит, -  улыбнулся Авдей, и все в нем заулыбалось – и губы, и глаза, и морщинки у глаз.
- И я в каком-то смысле из Страны Чудес, туда и направляюсь. Я думаю, что... мне жаль, но пригласить вас с собой я не могу, поэтому нам, наверное, надо попрощаться здесь.
-А я вас увижу еще, когда вы вернетесь?
-Думаю, да.
Алиса помедлила
- Почему-то я в этом уверена.
С этими словами Алиса сделала шаг назад, уходя в невидимое.Она видела, как смотрел ей вслед Авдей, не понимая куда она исчезла. Алиса, улыбаясь, смотрела на него – это знакомство принесло ей невиданное облегчение, причем она еще не знала почему, но знала, что оно связано с цепочкой остальных событий, и единственное в звене – положительное.

***
Бальтазар вошел в высокое сияющее здание, целиком и полностью принадлежащее «БалтТрансКэпиталИнвест», что, конечно, было известно немногим. На красивой мраморной доске с названиями фирм отражались победы Самойленко. Бальтазар пробежался по ним глазами, прикидывая будет ли хорошо смотреться здесь скромное «Finance and consulting Ltd», и тут же решил, что переименует фирму, которая, возможно единственная будет арендовать здесь помещение. Да, он будет единственным незавоеванным, так как он будет партнером, и не меньше. Поднимаясь в зеркальном лифте на верхний этаж, Бальтазар жалел, что нельзя поправить галстук и окинуть себя взглядом, не оставшись незамеченным, и обошелся двумя-тремя глубоками вздохами. А вот капельки пота на лысине - это уже было не к чему.
Самойленко сам вышел его встретить. Он был маленького роста,неприглядный, с вечной резиновой маской на лице. Маска улыбалась или гневалась в зависимости от обстоятельств, но никогда, никогда не снималась, и уж тем более не выражала истинных эмоций. Самойленко по возрасту возможно был страше Бальтазара, однако, имел прекрасную набрильянтинненую шевелюру, и вообще очень возможно имел успех у женщин. Эти два обстоятельства слегка подпортили безоблачное настроение Бальтазара. Тем временем маленький человечек сел в президентское кресло, покрутился, потеребил кончик галстука и, наконец, спросил: «Орден магов помог тебе стать тем, кто ты есть?»
- Нет, я, - Бальтазар поперхнулся, покраснел и понял, что лишен дара речи.
-Ладно, брось, - «брось» он растянул так, что у Бальтазара было время отдышаться. У Самойленко была манера расстягивать слова – с одной стороны он давал время подумать себе, с другой оставлял собеседника в напряжении, но не на сей раз.
- Я же знаю про вашу компанию и про все эти лунные жертвоприношения. Все это давно известно. Меня интересует вот что: ты достиг успеха до или после?
- Вообще, если - гм- вспоминать, э –гм – бизнесом я занялся сперва, а вот магия – это потом пришло. Я могу заметить, что на прошлой недели мы заключили весьма выгодную сделку.
-И все же, орден повлиял?
-Я полагаю еще нет, но...
-Вот и я так думаю. Все эти группировки, все эти социалисты, сатанисты,онанисты, знаешь человек в таком случае становится стадным животным, не более. Нет, и не было Бальтазар идеального сообщества людей. И не будет, смею тебя заверить. Все мы одиночки, иногда правда удачно сотрудничающие. Собственно об этом я и хотел с тобой поговорить.
- О сотрудничестве? - Повторил Бальтазар
-Именно. Я даже поделюсь с тобой кое-какой информацией в рассчете на то, что ты, как самый перспективный, в области Черной Магии, поможешь мне.
- Безусловно, о чем речь, да разве,  - Бальтазара очевидно прорвало, но Самойленко взмахом руки остановил его  и направился к бару. Не спрашивая, он плеснул в стаканы теплого виски, и со стаканом устроился на диване, так что сам был в пол-оборота к собеседнику, и половина его лица была покрыта тенью, а половина странно сияла под светом офисной лампы.
- Все мы имеем честолюбивые мечты, у одного меньше,у другога больше. Мало кто из нас добивался своего... Мало...., - Самойленко поиграл виски, - Даже Гитлер и тот, заключил контракт с дьяволом всего на 13 лет,  а ведь мог бы насладиться третьим Рейхом. Нет, нет, не смог он пройт до конца.А что надо чтобы пройти до конца?
Бальтазар открыл рот и тут же закрыл, осознав, что сказать ему нечего.
- Да, да именно, поток Силы, постоянно подпитывающий твои желания, золотая рыбка, бесконечно исполняющая твои прихоти, вечный двигатель тебя, тебя, понимаешь?
- И где же этот двигатель взять? – позволил себе встрять Бальтазар.
- Не спрашивай, Бальтик, никто этого места не видел. Однако, я знаю, ход, ведущий к двери Туда и знаю, что нужен ключ. Вопрос в том, где этот ключ, и, собственно надо только его провернуть.
-А-а
-Где это написано?, - произнес невысказанный вопрос Бальтазара Саймоленко, - Здесь.
С этими словами он нырнул во мрак и появился с какой-то рукописью в кожаном переплете,  пахнущей плесенью. И тогда Бальтазар окончательно убедился в том, что говорит не  с сумасшедшим.
***
В этот самый момент Алиса уже заканчивала рабочий день. Она обходила лес. Ей нравились эти последние часы в те дни, которые она целиком и полностью посвящала лесу. Сейчас в предверьи осени, когда бывало в тиши падал лист, принося с собой неясное, но все же послание, лес дышал жизнью и спокойствием, отдыхая от летнего жара и летних страстей. Невесть откуда взявшийся ветер сорвал совсем еще зеленый лист и бросил его к ногам девушки. Алиса вздрогнула, гадая что это могло значить, и бросив «круг почета», разорвав его, успев испугаться этого, ведь нет ничего крепче круга, она метнулся к Входу, срезая дорогу. Она взбежала по горке вверх, и чуть было не потеряв равновесие, с ужасом воззрилась на открывшуюся ее глазам картину.
Там внизу на огромной будто бы созданной искусственно или образовавшейся от падения метеорита, поляне  стоял огромный валун. Он был невероятных размеров, выше нормального человеческого роста. Вокруг него можно было спокойно гулять, напевая Rock around the clock. Время оставило на нем свои  следы, но истиный его возраст был неизвестен. Люди оставили свои следы, но что есть век людской рядом с Историей Валуна? 2000 лет Христианства, еще несколько тысяч лет язычества, обгоревшая часть валуна, там, где язычники приносили жертвы, череп убитой некогда здесь овцы, но никто, ни один язычник не мог сказать, что ( и главное кем) было нанесено на камень? По всей поверхности камня проходили глубокие будто бы вытесанные полосы, которые вместе образовывали рисунок из двух треугольников, состыкованных вершинами. Нижние линии отсутсвовали, либо были стерты временем. Но Алису интересовал совсем не валун, а молодой человек сидящий на уступе валуна. Она подумала, что ей было бы легче, если бы им оказался утрений знакомый, однако, это был Асмодей собственной персоной. И то, чем он занимался было далеко не самым невинным делом. Все говорило о том, что он собрался провести здесь сатанинский обряд.
Юноша был одет в черный балахон, на камне он развел огонь, в руках он сжимал какую-то книгу.
- Нет, этого еще мне не хватало, - невольно вырвалось у Алисы в промежутке между двумя прыжками с горки до валуна. Невидимая, она приблизилась к Асмодею, заглянула через плечо в книгу, и ее передернуло. Он собрался вызвать всех демонов каких знал. Алиса проникла в его мысли, но там не было ничего, только чрезвычайное возбуждение от предстоящего.
- Прекрасно, - вслух произнесла она и осеклась. Юноша резко оглянулся, и мельком заглянул в ее мир. Алиса успела отскочить в сторону, так что все, что он видел был какой-то всполох. «Пусть думает, что это адское пламя»  - зло подумала она: «Он восприимчивее, чем я думала».
Но этим инцидент не был исчерпан. Заинтересовавшийся демон второго чина, подчиняющейся Пифону, явился к валуну и представился Алисе.
- Приятно познакомиться с хранительницей, - он расползся в улыбке.
- Взаимно. Как там на вашей стороне делишки?
-Обижаете, у нас дела. Посмотрите какой малец до нашего ведомства достучался. Красота! Пойду-ка познакомлюсь.
- Ты от входа подальше держись, - сжав зубы сказала Алиса
-Я в ваши дела не лезу, - обиделся демон, сделался чертиком с рожками и прыгнул на валун перед остолбеневшим Асмодеем. Алиса, скрестив руки на груди, внимательно наблюдала за каждым его движением, держась собранной и готовой напасть в любой момент. На ней уже давно не было джинс и кроссовок. Она была облачена в длинную блузу, поверх легкий панцирь, на ногах мягкие кожаные сапоги, а рука ее опиралась на рукоять меча.
- Ты?
-Я-я, вестником к тебе пришел, огненным посланцем ада...Дабы новость сообщить, и о будущем поговорить.
Алиса хмыкнула. Свита Пифона занималась «разводом в натуре», или лжепрорицаниями.
Юноша потерял равновесие, качнулся и к удовольствию хранительницы свалился с камня.
- Будешь ты к Нему приведен, коли девушку найдешь, соблазнишь, с собой удержишь с намерениями злыми... Ее надо ублажать, чтоб в нужный час не смогла она нам помешать.
- Кто она? – прохрипел Асмодей.
-Все узнаешь в нужный час и, конечно же, от нас.
Алиса предостеригающе подняла меч. Ей не понравилось предсказание, но она не вправе была вмешиваться ни в Дела Тьмы, ни в Дела Света. Она служила Силе во всех ее проявлениях, оставаясь между Светом и Тьмой.
-Речь заканчиваю я, - демон кашлянул в сторону Алисы, - Лень сегодня мне сражаться.
Последнее слышала только она. Откланявшись, чертенок исчез. Асмодей упал лицом на землю, и почему-то распростерся крестом.

***
Авдей почти не изменил своего положения с утра. Он лежал на мху под сосенкой, только теперь вечерние солнце целиком освещало его лицо. Он улыбался своим мыслям, молодое лицо его, светлое и чистое, хоть и заросшее трехдневной щетиной было обращено к солнцу.
То ли ветерок подул, и сосна качнулась, но он распахнул глаза. У него были темные глаза, отливающие  золотом, отчего никто ни разу не убоялся сглазу.Авдей улыбнулся, и морщинки пролегли у глаз и рта, сделав его чуть старше.
- Алиса.... Это была ты.
Ветерок дунул вновь, и из-за сосенки вышла Алиса в старых джинсах и кроссовках.
- Я пришла поговорить.
- Я так и думал. Я надеялся, что ты придешь. Мне вдруг пришло в голову, что Бог – везде, и здесь в этой сосне, и во мхе, и  в лучиках солнца, и просто не пуская в голову дурные мысли. Тогда он проходит сквозь тебя. И ты общаешься с Ним.
- О Боге мы говорить не будем. Для меня все это слишком уж высокие материи. Мы поговорим о вещах более приземленных. Ты понимаешь, что есть Свет и Тень, и сила созидающая Свет и Тень?
- Но это же...
-Не перебивай. Подумай, что Сила дает Власть. Исполняет любые пожелания. Хочешь хомячка – будет. Хочешь бомбу  - будет. Абсолютно все.
- Разве такое возможно?
- Только если встретиться с Силой. И это было бы  невозможно, если бы не было входа. В тот мир ведет путь. И на входе сосредоточение Силы. Так вот, если пройти через врата и загадать желание, оно исполнится, как только обойдешь по часовой стрелке и вернешься обратно. Что бы ты загадал?
- Не знаю... Для себя человек хочет многого, а глобально я не верю, что можно изменить Мир вот так. Люди сами должны его менять. Если, например, азоновые дыры заштопать, вдруг я нарушу что-нибудь?
- Хорошо, тогда после того, как мы поговорим, ты будешь помнить только одно – отныне ты мой помощник. И как я позову тебя, ты придешь туда, где я буду. Я – хранительница входа, ему грозит опасность, я чую, что быть войне. И мы будем сражаться плечом к плечу. Ты рыцарь храмовник, я рыцарь без веры.
И в эту же секунду она предстала перед ним в своем рыцарском облачение, грозная воительница, не знающая ничего кроме привкуса крови, звона мечей и воли к победе.
- Алиса, - пробормотал Авдей.
Она торжественно коснулась мечом его лба и уже было развернулась, чтобы ичезнуть, как Авдей вскочил с криком: «Я вспомнил!»
-Да?
- Я знал тебя раньше, ты сделала то же много лет назад... Ты, - Авдей запнулся.
- Мы еще встретимся.
И Алиса скрылась с его глаз.

***
Следующая встреча состоялась в Кальян-кафе. Бальтазар пришел раньше, и его проводили на лежак, тут же подсунули подушек, кальяну и восточных сластей. Где-то включилась музыка, призванная вызывать образы Востока, эротическое томление и легкие галлюцинации вкупе с дурью.  Девушка, исполняющая танец живота, была вполне живой, и ее платочек пару раз  задел обутые в остроносые тапки ноги Бальтазара.
Самойленко опоздал минут на десять, и без извинений устроился на лежаке рядом с Бальтазаром.
- Нравится тебе здесь?
-  Мг. Место не первый сорт, но...
- Но мое.,- Самойленко усмехнулся, наслаждаясь смущением собеседника, - Сегодня мы поговорим о местонахождении Входа. Я тут сделал некоторые вычисления.
С этими словами он подтянул к себе лэптоп, программа загрузилась за каких-то пару секунд, и перед Бальтазаром открылась карта мира.
 - Согласно преданию, сила опирается на три точки равносторонннего треугольника. Да вот беда, две из них находятся в океане. Одна восточнее Гринландия, где-то в арктическом океане, другая южнее Исландии в северо-атлантическом океане, а третья должна быть где-то неподалеку от города, в котором мы с тобой коптим небо. То есть между нулевой долготой и 60 широтой.
Самойленко укрупнил картинку, и перед Бальтазаром на карте загорелся треугольник, одна из сторон которого была опущена под воду и поэтому горела не так ярко как остальные. Наведя курсор на третью точку, Самойленко щелкнул мышкой, и теперь уже оба изучали план родного города.
- Програма, которую мне написали специально для этой цели на базе графической с добавлением рассчетных таблиц не совершенна, однако, задав ей все данные я получил вот это место.
Карта района теперь занимала весь экран. Дома моргали, а лес был представлен елочками и сосенками. Самойленко надвинул курсор на лес.
- Судя по всему искать нам надо между этими домами и этим лесом, или же в лесу. Некогда здесь было поселение языческих племен, думаю, не с проста они выбрали это место. Вопрос в том, где именно они жили, где совершали свои обряды, где хоронили. Я сделал запрос на отделение историко-археологического, но пока у меня нет более подробных данных. Хотя, возможно, мы обойдемся и без них.
- Принесите нам еще чаю,  -Самойленко погрузился в свои мысли, водя пальцем по ободку расписной чашки, - Возможно.
-А  ты сам был там?
-Нет еще. Хотел предложить эту честь тебе. Ты же понимаешь, что я известен в городе, а ты можешь себе позволить, хм, погулять немного по неблагополучному микрорайону, пообщаться с местными прелестницами, а может лучше с их бабушками. Только помни, Бальтик, раскопаешь что, в прямом и переносном смысле – сразу мне. Я знаю, как велик соблазн, Бальт, но без ключа ты все равно не пройдешь, посему  - он захлопнул компьютер – посему сегодня мы ограничемся кальяном, чаем, халвой, кстати.
И сверкнув радостной улыбкой он загреб пригоршню рассыпчатой халвы, и отправил прямо в рот.

  ***

Бальтазар наступил в собачье гавно и чертыхнулся. Он всей душой ненавидел это места с той минуты, как увидел его на карте.Ведь, чтобы добраться до этого района, требовалась известная доля конспирации. Ехать на своей машине с броским номером B666 было нельзя, «мусорник» 20-летней давности Советского выпуска он водить не умел, и не собирался учиться. Поэтому он овладел искусством путешествия на автобусе. Автобусы были разные -  маленькие, новехонькие «мерсы» турецкой сборки отличались тем, что вмещали в себя невероятное количество людей. Люди, ругались и матерились; они забирались в транспортное средство общественного пользования, хватаясь за пояс Бальтазара и вешали ему на руки свои зонты, они дышали в него перегаром, чесноком, луком и бедностью; они заводили какие-то совершенно ненужные разговоры, переходящие в брань; у него над ухом звучал хип-хоп в наушниках, звенели мобильные телефоны и женщина жарко и громко что-то шептала подруге.... Были еще старые Икарусы. По ним народ рассеивался, но скорость передвижения, опасность сломаться на первом повороте и неповторимый запах выхлопов вызывали не только раздражение, но и легкое головокружение, особенно при качке на заднем сиденье.
И вот уже месяц как он здесь шляется под видом недавно переехавшего. Каждый вечер и каждое утро Бальтазар как часы появлялся у высокого дома, и заводил разговоры с местными. Он успел познакомиться с пацанами, которые вечерами катались на роликовой доске, и с пацанами, отвязно пьющими пиво под «его» окном, и с пацанами, курящими под окнами интернет-клуба. Бабуси полюбили его, и по дороге на автобус Бальтазар сначала просто выбрасывал банки с вареньямя и соленьями в мусорный контейнер, а потом начал аккуратно ставить рядом - для бомжей. Возможных информаторов. И за этот чертов месяц он не нашел ничего, что могло бы хотя натолкнуть на мысль, где был вход!
Бальтазар вытер подошву об асфальт, зло бросил бенчик на траву, и замер. Прямо на него смотрела ТА САМАЯ Монахиня. Только теперь она была одета совсем не как монахиня. Джинсы, куртка, разношенные кроссовки. И похоже она тоже была удивлена.
 ***
Более того она еще и чувствовала себя виноватой. Она не уделяла лесу достаточно внимания. И теперь, налетев на улице на Бальтазара,  она вспомнила все допущенные ошибки за недолгие 30 дней.
После встречи с Авдеем дела пошли на лад, и ситуация выровнялась. Каждый новый день был похож на предыдущий, и Алиса уже понадеялась, что то была ложная тревога, особенно после того, как однажды вечером она поехала погулять по городу и в центре увидела Асмодея с его другом. Они устроились неподалеку от входа в дешевый ресторан, и на сей раз включили в свой репертуар несколько песен «Машины времени», «Високосный  год»и даже «ДДТ» 


В этот великий день
За баррикадами ночь,
А мы танцуем с тобой
Это танго войны!
(ТАНГО ВОЙНЫ, «ДДТ»  )
Алиса заслушалась. Ей нравились голоса ребята, нравились песни и страсть, порой прорывающая сквозь простую мелодию. Какое-то время она пряталась за газетным киоском, потом вышла и стала напротив них – слушать.



Наша с ней основная задача - незастуканными быть на месте
Явки, пароли, чужие дачи и дома надо быть в десять
Она прячет улыбку и слезы, она редко мне смотрит в глаза
Мы спешим разными дорогами на один вокзал

В тайниках ледяного сердца спрятан очень большой секрет
Как одна короткая встреча затянулась на несколько лет
Среди сотни общих знакомых и десятка фальшивых друзей
Она делает вид, что смеется, я стараюсь не думать о ней

Мы могли бы служить в разведке
Мы могли бы играть в кино
Мы, как птицы, садимся на разные ветки
И засыпаем в метро
Алиса стояла, не дыша. Асмодей заметил ее пристальный взгляд. Он встретился с ней глазами, и  через какое-то время пел уже специально  для нее. Она видела, что он, волнуясь, краснеет, но поет, не сбиваясь, и она втайне гордилась им в эти моменты. Она не думала про лес, не думала о том, кто она, она думала только о мальчике, который исполнял простую песню только для нее, и больше никого не существовало в этот момент в целом городе, кроме двух вдруг быстрее забившихся сердец.
Песня закончилась, и оба опустили глаза. Алиса сунула руки в карманы, Асмодей уткнулся носом в ноты. Она посмотрела на него исподлобья, он оторвался от нот.
- Я не знаю, что делают, когда песня нравится,  - глухо сказала она.
-  Тогда просят спеть еще, - сказал Асмодей, встретясь с ней вновь глазами, -  А еще можно петь вместе.
- Но я не умею петь, я не умею так много...
- Не обязательно уметь, главное хотеть, главное, чтобы душа пела.
Алиса помедлила, сделала шаг и оказалась рядом с музыкантами. Друг Асмодея, улыбнулся и протянул ей шляпу.
- Возьми, поможешь нам?
В тот вечер в Старом городе появилось новое уличное трио – двое ребят в черном и странная девушка в потертых джинсах с низким и глухим голосом.
Позднее, когда они устали, а тьма накрыла город, Дима скомандовал идти и есть пицу.
- Ты любишь пицу?
Алиса пожала плечами, не зная что сказать.
-Тогда мы идем и  едим пиццу, и пьем вино, чудесное газовое вино!
- Мне, наверное, пора...
- Но ты же голодна, ты работала с нами так, что мы заработали на пицу и на вино, и, кстати, как тебя зовут?
Дима был высокий и худой, как палка, а волосы у него оказались выбедеными, сухими и прямыми. Он выглядел старше Асмодея, и казалось, защищал его, как младшего и более слабого.
Через пару кварталов отсюда находился небольшой светлый ресторанчик быстрого обслуживания весь дизайн которого был исполнен в помидорно-перечном стиле. Троица заняла один из столиков у окна. Алиса сел так, чтобы ее лицо было в тени.
- Какую пицу ты любишь?
-  Мне все равно – я голодна, -  и она отложила в сторону меню. Дима пожал плечами и сделал заказ. Алиса даже не позволила себе вздоха облегчения. Время с его новинками всегда шло мимо нее. Она знала, что человеку надо есть рыбу, мясо и овощи, чтобы жить, и всегда просила Вилли приготовить ей что-нибудь, чтобы у нее были силы, особенно не вникая в процесс. Она не знала про гамбургеры, ей был неизвестен вкус колы или соленых орешков, она редко пила, а, если пила, то могла не ощущала хмеля. Она любила мед – настоящий сотовый мед, который пару веков тому назад воровала у местного крестьянина. Его хуторок находился примерно там, где сейчас раскинулся микрорайон, почти что рядом с ее домом. Потом крестьянин умер, пчелы тоже, а Алиса все тосковала по сотам, по меду, по жужжанию красивых, строгих насекомых. Ей было жаль, что здесь ей не предложили мед, но она знала, что ее просьба могла показаться странной.
После ресторана Асмодей попросил ее номер телефона, чтобы еще раз спеть вместе. Она сказала, что не любит телефоны и ... предложила встретиться завтра же в то же время и в тот же час у старого моста.
Так и начались их встречи, когда они вечерами гуляли по городу, даже  не держась за руки, и почти не разговаривая. Асмодей рассказывал ей о музыке, о том, как он писал стихи в школе, о родителях, о своих мечтах, а она слушала и кивала головой, но почти ничего не говорила. Ей не о чем было ему рассказать, кроме того, как красиво падает лист в тишине, и того, как красивы чуть порыжевшие сосны и хвоя на сером валуне.
Ее не мучила совесть из-за Вилли, она вообще не считала, что поступает аморально. Все, что ее мучило -  был лес. И вот он результат – высокий человек в пальто, капельки пота на лбу под полами серой шляпы, быстрые маленькие глазки на лице переевшего орехов бурундука. Месяца три назад она видела его у монастыря, и легко отвадила от посещений девушек, решивших служить Богу. Алиса всегда была человеком принципов, и считала, что все, включая монашек, должны следовать своим принципам, в независимости от вопросов веры. Она отсупила от своих – и результат стоит перед ней.
- Здравствуй, - задушевно сказал Бальтазар,- Не ожидал тебя здесь встретить.
- Я тоже не ожидала, что со мной поздоровается незнакомец.
- Ну, мы немного знакомы.
Алиса попятилась, думая куда бы ей рвануть, но Бальтазар пресек ее движение, схватив ее за руку и прижав к себе.
- Только не ори, а то хуже будет. Я знаю, что неспроста ты за мной ходишь, и ты знаешь, что мне нужно. Так?
- О чем вы? – у Алисы глаза сделались невероятно пустыми, мышцы лица расслабились и нижняя губа  чуть оттопырилась. Больше всего она была похоже на психа, пропущенного доблестными врачами. Со стороны казалось, что папочка что-то внушает изрядно провинившейся дочери. Хватка Бальтазара причиняла Алиса невероятную боль, а силы, пущенные на актерство, явно не помогали ей бороться с болью. Бальтазар приподнял ее, но, осознав, что бой проигран отпустил. Алиса вяло потерла руку и обиженно посмотрела на Бальтазара.
***
Асмодей направил все свои силы на занятия музыкой. Алиса стала его музой, ей он посвящал свои стихи, для нее сочинял мелодии, для одного ее короткого: «Мне нравится. Напиши еще.» Или: «О чем это?». Теперь, когда текст и музыка были готовы, оставалось соединить их в одно целое.
Дима уже ушел из студии звукозаписи, оставив Асмодея наедине с мощным компьютером. Асмодеем владело вдохновение наряду с давно копившейся усталостью, он путал клавиши, выбирал не те функции, и даже не замечал этого. Глаза его были широко открыты и горели от недосыпа и возбуждения. Всю прошлую ночь он разгружал вагоны, чтобы теперь иметь возможность записывать свой собственный диск. На мониторе задергались волны частоты звука, сначала они наклонились влево, потом вправо, потом потянулись вверх, слились в единое целое,и  из колонок полился стройный гул колоколов. Испуганный Асмодей отпрянул от монитора, который залился густым багрянцем, вскочил, выдернул из сети розетку, но техника продолжала работать, демонстрируя всю свою мощь.
Юноша начал пятиться к двери, когда монитор лопнул от напряжения, разлетелся на тысячи кусков и улыбающийся чертенок смахнул с себя какую-то плату. Он сидел на корточках, подперев подбородок кулачком и чуть покачивал головой.
- А хороший монитор был?
Асмодей как воды в рот набрал.
- А ведь я же обещал, что однажды я прийду и должок свой заберу.
-Ка-ккой долг? – побелевшими губами пролепетал он.
- А должок за мой приход? Я ж сказал по накладной и с отсрочкой платежа. Срок теперь уж подошел, так что милый мой вперед! Князь Тьмы, мой хозяин, мне велел тебе донесть, дело срочное есть. Девушку по имени Алиса надобно в гости пригласить, сжать ее покрепче и из ложа не пускать. Будет все как и должно: ты получишь наслажденье и послужишь Князю Тьму, ежели откажешь ты – помни жить спокойно ты не сможешь,  без оглядки на свою же тень.
***
Самойленко внимательно слушал рассказ Бальтазара, кивая головой и не перебивая. Когда Бальтазар закончил и оттер лоб,Самойленко взял в руку песочные часы, повертел, перевернул, и, наблюдая за тем как сыпятся золотые песчинки, сказал: «Друг мой, весьма вероятно, что мы нашли ключ. И ключ этот – девушка о которой ты говоришь. Согласно летописям, к входу есть ключ, а ключ несет на себе функцию охранника. Я долго размышлял над вопросом, что может являться КЛЮЧОМ. И пришел к выводу, что им может быть человек. И даже девушка.» Он замолчал и вновь перевернул часы.
В предании сказано, продолжил он после того, как золотой песок вытек: «Ключ прост, тяжел, его не стоит ронять на свои ступни. Его надобно вставить в замок особым образом, под особым наклоном, и сделать это может не каждый. И нельзя это делать с холодным животом.» Путанно, загадочно, но почему бы и нет? Почему бы этим словам не значить, что к ней надо найти подход, что и будет значить «вставить в замок особым образом», а холодный живот, это несомненно холодное сердце, то есть должны быть эмоции... Вообщем, надо тебе Бальтик с ней познакомиться.» С этими словами он оторвал глаза от часов, и Бальтазар сьезжился в кресле, пытаясь стать желательно меньше, и незаметнее.
- Может, ты с ней уже знаком? А? Шучу, шучу. Наладь контакт, вот что.

***
Авдей теперь реже ходил на службу. Сегодня, столкнувшись в церковном дворе с батюшкой, он неожиданно для себя побледнел и покраснел. Батюшка улыбнулся ему самой радушной улыбкой, как всегда благожелательно, и ничего не выражающе. Когда Авдей заворачивал за угол, ему послышалось, будто батюшка говорит: «У каждого свой путь». Авдей обернулся, но батюшка все так же чинно продолжал удаляться по направлению к своей машине, блестевшей от капель осеннего дождика и новизны. Авдей тряхнул головой, и хотел было вернуться за святой водой, которую пил по утрам, как панацею от всех болезней, как вдруг что-то стукнуло ему по голове, в глазах было по солнцу, а от слабости он покачнулся. И мысли все куда-то подевались, будто  и не было их, а только голос повелительно сказал: «Лес нуждается в тебе. Ты нужен мне. Сегодня, сейчас.» С пустыми глазами, он все еще шатаясь, изменил курс, и как моряк, сошедший на берег и целенаправленно идущий к бару, упрямо пошел  в сторону автобусной остановки.

***
Алиса знала, что Асмодей ждет ее. И знала, как важно ее присутствие для него именно сегодня, однако, лес потребовал свое, и вновь она забыла про себя, выплачивая ему неоплатный долг за вечную жизнь посреди. Но сегодняшний день был слишком важен. Она провела во времянке больше времени, чем обычно, в ожидании Авдея. Когда он вошел, его остекляневший взгляд просветлел и он улыбнулся.
- Это была ты... Слава Богу! Я думал, что иду ведомый то ли Богом, то ли Диаволом.
Алиса раскрыла диван, выгребла из ящика кучу хламья, и на дне сверкнул меч.
- Возьми, брат, это тебе.
Авдей благоговейно поднес меч к губам и поцеловал холодную сталь. Алиса накинула на него какую-то тряпку, которая вмиг превратилась в кольчугу. Стоптанная обувь на ногах Авдея стала прекрасными сапогами, поискав еще Алиса выудила на свет пыльный шлем.
- Не очень, конечно. Шлем вытащили из хранилища музея во Франции, э-э кольчугу сняли с римского воина, которого только что убили в Британии. В 400 каком-то там году. Сапоги от русича. В общем сборная солянка, но в этом месте так всегда. Никогда не знаешь, что именно попадется тебе под руки в складах истории. Главное вернуть все на место!
И Алиса сложила диван.
***
Бальтазар увидел ту самую девушку, сидящей в детской песочнице на заброшенном стадионе. Она руками рыла ямку и лепила куличики. Бальтазар поморщился – руки у нее были все в этом грязном песке и воде из лужицы.
- Привет! – весело сказал он.
Она подняла на него пустые глаза, склонила голову на плечо и издала непонятной звук больше напоминающий мычание.
- Э, да ты совсем того, да?
Девушка засунула готовый куличик себе  в карман куртки, поднялась, улыбнулась Бальтазару и махнула рукой, как бы зовя его за собой. Бальтазар перешагнул через лужу и пошел за ней. Девушка держалась на порядочном расстоянии, но постоянно оглядывалась и улыбалась с каждым разом все осмысленнее и призывнее, становясь похожей на ту, что он встретил тогда, летом.
- И что с тобой стряслось-то, - пробормотал Бальтазар, заходя в лес.
Он не обратил внимание на то, как зашелестели две желтые березки, растущие по обеим сторонам дорожки, что шла от самого шоссе и уходила куда-то вглубь. Не обратил внимание на то, как ветром на него бросила целую кипу рыжей хвои, и даже на царапину, оставленную острой еловой иголкой. И скрип сосны был для него лишь звуком леса, обычным, ничего не значащим. А девушка менялась на глазах, и теперь Бальтазару мерещилась, что волосы у нее отросли до пояса, а сама она голая идет по влажным листьям, и глаза у нее зеленей омута. Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, а она вдруг приблизилась к нему и этими зелеными глазищами заглянула в его глаза и говорит: «Идем со мной, милый». И руку свою протянула, а рука нежная, тонкая и ни одного пятна трупной зелене, как бывет у  утоплениц. Так и шли они рука об руку, пока не поднялись на гору, а там она отпустила его, загоготала и побежала вниз к огромному серому валуну.  Бежит, а волосы сами собой короче делаются, на валун забралась и сидит там голая, ножкой качает, дразнит. Бальтазар, чувствуя как рассудок совсем помутился, кинулся вниз, и тут она на четвереньки встала, волосы ее из человечьих укоротились до волчьей шерсти, а глаза загорелись желтым огнем. Тело закрыло длинная рубаха.
- Здесь он, здесь вход Бальтазар!
И тут увидел Бальтазар, что на камне неровным синем пламенем горит треугольник, да не один, как говорил Самойленко, а два, а более всего пламя горит там, где они соприкасаются вершинами. Тут девушка поставила ногу в эту точку, и всю ее ногу объяло синее пламя.
- Идешь мир покорять? – крикнула она не своим голосом.
- Иду, - закричал он, - Иду, будь я проклят.
За светом пламени он не увидел, как из-за валуна вышел высокий человек в шлеме, только и осталось в памяти Бальтазара, что сверкание стали, а как голова его покатилась по поляне вряд ли он запомнил, разве только правы врачи, говорящие, что еще секунд 5 человек все воспринимает, видит и слышит. Кровь, брызнувшая из шейных артерий залила валун, и Алиса спрыгивая, крикнула: «Авдей, надо много теплой воды, я не могу оставить его грязным».
***
С мытьем они покончили к ночи. Треугольники  светился ровным светом, Авдей стоял на стреме, пока Алиса смывала кровь с серого камня, с пожелтевшей травы вокруг, собирала все листья, на которые попала кровь. Причем, чем темнее становилось, тем ярче загорались треугольники, а, когда из-за тьмы не видно было дальше своего носа свет полился из всех прожилок на валуне.
- Чисто, - констатировала факт Алиса. Авдей повернулся к ней, и она, будто читая его мысли ответила: «Мы можем идти, только с телом нужно закончить». Голову и тело Бальтазара они отнесли к горке, однако, по мнению Авдея человек не мог остаться без головы, упав с двух метровой высоты. Алиса только таинственно улыбнулась ему, вытащил из карману песочную кулебяку, которая вдруг превратилась в гранату, оттянула кольцо и побежала. Авдей кинулся за ней следом.
- Гениально! Выходит он нашел гранату где-то в лесу, здесь же в сороковом бои шли, точно!
-Далеко не так гениально. Надо еще глянуть достаточной ли силы был взрыв, я не хочу чтобы его узнали.
Однако, по возвращению они увидели сгоревший до тла труп. Алиса улыбнулась, как человек довольный своей работой, а Авдей вдруг помрачнел.
- Я, я же человека убил!
Он стоял и смотрел на кучу пепла, кости и куски мяса так словно эта мысль убила его самого. Алиса коснулась его плеча, выводя из оцепенения.
- Ты рыцарь, а рыцари не невинные девицы, а убийцы. Воины. Воин от слова война, а на войне убивают. Много лет назад, когда мир был чуточку другим, мы стояли здесь плечом к плечу, отражая атаку десятерых. И мы убили их всех, только ты этого не помнишь. И я буду добра к тебе – я  и это воспоминание сотру из твоей памяти.
- Погоди, погоди, а доброта ли это, Алиса? Каждый раз я вновь узнаю, что я убийца, и каждый раз, как в первый раз, а ты называешь это добротой? Я помнить хочу! Может убивать легче будет, раз уж такая мне выпала доля!
Его обычно спокойные глаза сверкали праведным гневом, и Алиса впервые за время их общения стушевалась.
- Но я не могу, понимаешь, ведь ты живешь в миру, среди людей, вдруг кто-то нечаянно узнает? Вдруг тебя поймают и будут пытать?
- Так вот оно что? Это еще большая жестокость! Я для тебя не более чем робот-убийца, хотя, что такое робот ты все равно не знаешь. Значит, ты чистишь мою память ради этой серой бездушной махины, а вовсе не для меня. А ты-ты, - Авдей задыхался – У тебя вообще душа есть? Или что там бьется, сердце или что? Может механизм...
- Замолчи. Ты не имеешь права. Ты сам выбрал этот путь, и ничто теперь не сможет нас разлучить, кроме... – Алиса оборвала себя на полуслове.
- Итак, кроме? Говори, все равно ж сотрешь.
-Нет, не сотру.... – Алиса помедлила – Кроме одного – надо найти человека, который согласится взять на себя мои обязанности – и тогда мы оба станем свободны. Мы будем вольны выбирать как сторону Света, так и сторону Тьмы.
Авдей поостыл.
- А ты этого хочешь?
Алиса задумалась. Возможно, впервые за долгое время.
- Скажи, а друг у тебя есть?
-Да, я живу с молодым человеком по имени Вилли. Живу, потому что должна походить на других людей. Я даже не помню как я с ним познакомилась. Просто знаю, что живу с ним уже пару лет. А вот, когда я увидела тебя,  я не сразу узнала. Потом поняла, что ты – мой рыцарь. В своих воплощениях ты почти не меняешься.
- А знаешь твой Вилли ждет тебя, сейчас и даже представить себе не может, чем ты занята.
Алиса поежилась то ли от своих мыслей, то ли от холода осенней ночи.
- Я, я позову тебя, но я... оставлю твои воспоминания тебе.
Она не смотрела на него.
- И, где свалка истории ты тоже знаешь. Раздвинь этот диван и положи все обратно в ящик. Нельзя долго пользоваться добротой Времени.
Сказав все это, она побежала, побежала тяжело, как уставшая женщина, с грузом на душе. Авдею почему-то вспомнилось как она умела обернуться пламенем и скрыться. И он даже пожалел ее в этот момент.
***
Асмодей так и не дождался своей Алисы, и, возвращаясь домой со студии звукозаписи, он хотел разбить гитару о булыжники в порыве иступленного отчаянья. Его путь пролегал по Старому городу, а дальше его ждал веселый светлый трамвай, салон которого распылял свет и тепло, так необходимое пешеходам в эту темную осеннюю ночь. Последний чуть не ушел перед носом Асмодея, но он передумал бить гитару и припустил. В салоне не было никого, кроме него, и клевавшего носом кондуктора.  Юношу обволокло тепло, и он заснул. Во сне он гулял по трамваю и объявлял остановки. Кондуктора не было. Асмодей решил забраться в кабинку к водителю, чтобы узнать, где собственно ему купить билет, но из кабинки высунулся чертик и сказал: «Сегодня.» На этом он резко проснулся и обнаружил, что   трамвай уже подъезжает к его дому.
Когда он полусонный подошел к подъезду, то резко остановился, уже не понимая, что он чувствует: радость, шок или все вместе. Алиса стояла в темном подъезде, глаза  ее светились желтым, как у волчицы, светом. Он только догадался по ее очертаниям, по беловатому свечению, исходящему от ее рук, шеи, лица, что это она, и только глаза напугали его.
- Я подумала, что ты мой друг, и, что ты ждешь меня. И что ты волнуешься. Ты волновался?
Вместо ответа Асмодей порывисто обнял ее и прижал к себе, так и не сказав  ни слова. Он повел ее к себе, а Алиса шла за ним, подчиняясь  и чувствуя себя счастливой от того, что кто-то ведет ее, как ребенка, и ей больше не надо думать о том, куда ей идти.
В квартире Асмодея было темно, но они не зажгли свет. Они долго стояли у окна и смотрели на звездное небо. Асмодей подумал, не могло ли быть это тем самым, о чем говорил чертик, и что, тогда надо рассказать Алисе об этом, но в этот момент она повернулась к нему, улыбнулась, и снова стала такой, как тогда, когда вручила ему порцию мороженого – простой девушкой с удивительно светлыми глазами. Она ждала его поцелуя, и он не смог разачаровать ее.

***
В микрорайоне, неподалеку от леса притормозила черная машина с тонированными стеклами. Мужчина невысокого роста вышел, и отпустил водителя. Как-то причудливо выглядела эта  фигурка на фоне леса и дороги. Он постоял, снял шляпу, будто в церковь заходя, все же одел ее обратно и вошел в лес. Зашумели сосны. Мужчина остановился, поднял голову, глядя на колышушеюся кроны, и продолжил путь. С березы вдруг облетела листва, закружилась в танце с неожиданным гостем, преграждая ему путь. Он только ускорил шаг, отмахиваясь от назойливых листьев, бросая их на земь, комкая и ругаясь. Если бы кто-то из знакомых увидел его сейчас, в столь нервном сотоянии ума, он не поверил бы своим глазам, зная его обычное ледяное спокойствие. Он прибавил шагу, почти побежал, подвернул ногу, что спасло его от неминуемого падения с крутой горки, с которой открывался вид на странную пляну с огромным валуном посреди.
-Не успел, мать его, опоздал! – вскричал он.

***
Алиса лежала в объятьях юноши, свет падал на ее обнаженное тело, на бледное лицо и распущенные волосы. Глаза ее сияли тихим светом, а лунный свет отражался в слезах, стекающих по ее щекам. Она слушала, как он спокойно дышит во сне, слушала, как за стеной мяукает кошка, как отьезжают и приезжают машины, и не могла набраться сил, чтобы встать. Она все смотрела на луну, думая о том, что сегодня они оби также бледны. Внезапно Свет Луны проник в самое ее сердце, и Алиса ощутила всю мощность Зова. Ее звал Вход, ее Хранительницу, пренебрегшую своими обязанностями, поддавшись минутному порыву. Она нежно сняла с себя руку, обнимавшую ее, выбралась из постели, кинула последний раз взгляд на мальчика, так счастливо спавшего, все еще верившего, что она рядом, оделась и быстро вышла из комнаты, больше не оглядываясь.
Пока она шла по темной улице, она успела позвать Авдея и внушить ему желание одеться рыцарем на свалке истории. Ее всегда пугало, то как тихо она ходила, и даже сейчас, когда она шла по асфальту, ее шагов было почти не слышно. Будто призрак, но ведь ее место не здесь, не среди людей, и отбросив от себя эти мысли,  она ускорила шаг. На стоянке такси маялся старый «жигуленок». Алиса прыгнула на заднее сиденье и веселым голосом сказала: «Мне в лес надо, едем?». Шофер оглянулся с невозмутимым выражением уже немолодого усталого лица, с тенью фонаря и усталости на нем.
- В какой именно? - и так и не услышав ответа повел машину. Алиса устала общаться с людьми на их языке. Проще было вот так направить человека куда ей надо было, и не говорить. Молчание, молчание... Она обречена на вечное молчание. Нет, гони от себя эти мысли, гони их прочь, ведь от тебя зависит так много, ведь ты знала, на что шла тогда, какой это был век? 2-рой? Или пятый? Тогда еще не было рыцарей, но воины уже носили кольчуги, а еще были колесницы, а она сама жила в какой-то деревушке, и сильно отличалась характером от местных девушек. Тихая, свободолюбивая,  могущая сравниться с мужчинами в их состязаниях. Мысли Алисы бежали в прошлое, картина сменяла картину, и она не заметила, как машина остановилась. Она вышла, не забыв отправить водителя домой, а сама обернулась рыцарем, и огладив лезвие меча пошла к валуну, не прячась, ступая с гордо поднятой головой.
Уже издали она увидела свет, свет, который мог быть вызван лишь верно произнесенным заклинанием, знать которое могло всего несколько человек, тех, кто по-крайней мере владел Книгой Магии. Алиса знала и то, что она то единственное существо, которое знает вторую половину заклинания, призванную ОТКРЫТЬ ВХОД. И теперь внешне расслабленная, но внутренне вся ощетинясь, она шла готовая к бою. Навстречу ей выступил невысокого роста человек в тоге и с мечом. Его она помнила. Это лицо ей не забыть. Лицо насильника некогда превратившего ее из ласкового ребенка в замкнутое животное. Тогда в той деревне она была не только самой сильной, но и самой красивой юной девой. А римляни, да, теперь она вспомнила – то была земля кельтов, и  римляни решили присоединить ее к своей всемогущей империи. А он был одним из них.  Когда их деревня была сожжена, а она пряталась в том, что раньше было  конюшней, в стойле любимого коня, успевшего спастись от огня, он нашел ее. Она не смогла защититься – она была в шоке от пожара, от потерь...
И сейчас он знал, какое впечатление он произвел на нее в этом облачении.
- Вот так, милая моя девочка, не одна ты идешь сквозь время. Нам суждено было быть вместе.
Алиса сжала рукоять меча и взмахнула им.
-О, я  не боюсь тебя. Я разгадал твою тайну. Когда я читал древние тексты, я видел твою тень, но не мог понять, какая здесь может быть связь. Когда же мой бедный друг рассказал мне о той девочке, которую он встретил, я понял, что, если у кого есть ключ – так это у тебя. Ты – хранительница Входа, ты и только ты можешь произнести заклинание. Я пришел с миром, и я предлагаю тебе сделку.
Алиса угрожающе подняла меч, показывая, что на сделку она не пойдет.
- Ты даже не хочешь меня выслушать, а я хотел предложить тебе вечное бессмертие вдвоем, мы были бы как короли мира! Властители, ты и я. Ты  - моя королева. И ты была бы свободна, понимаешь, свободна от этого камня, ведь у камня нет ни души, ни сердца, на что он тебе?
Если в тот момент, когда Самойленко говорил о свободе, меч дрогнул, то фраза от душе и сердце камня стала его роковой ошибкой. Алиса сделала выпад, но он был встречен достойным отпором римского воина все это время прятавшего меч за спиной. Алиса отступила и собрала силы для нового выпада. Самойленко бросился на нее, держа меч на изготове, но так, чтобы ранить, ведь она нужна была ему живой.  Как только Алиса поняла это она бросилась бежать. Она бежала, не веря себе – он не преследовал ее. И Алиса оглянулась – оглянулсь для того, чтобы увидеть, как Самойленко вскочил на вороного красавца и подобрал поводья, сверкая в темноте белозубой улыбкой. Алиса отсупила, думая куда бежать, ведь от этого коня не было спасу. Конь этот проходил везде днем и ночью, любая преграда была ему нипочем, а главное – человеческая жизнь ему была грош ценой. Разорвать на клочья  этими зубами для него было минутное дело. Алиса  знала, что этот конь некогда провинился перед темными силами. Тогда он был юношей, вызвавшем бесов, но испугавшемся Той стороны Силы, а как известно Дороги Назад Нет, и теперь он должен был отдать долг темной силы, и только, когда они решат, что он больше ничего не должен, они отпустят его. Асмодей, стукнуло ей в голову – его ждало тоже самое. Конь бил ногой о земь, раздувая ноздри. Вдруг рядом с Алисой хрустнула веточка, и она увидела приземистого белого коника нежно тянущегося  к ней. Она только успела всхлипнуть, с благодарностью посмотреть на Авдея, держащего коня  в поводу и запрыгнуть в седло. Она подумала, что Авдей думал о ней, если нашел на Свалке – Ее коня, ее родного, того, который сбежал во время пожара.
- Галоп! – крикнул Авдей, и коник сорвался с места, унося Алису. Вороной уже настигал их, но маленький кельтский толстяк бегал на удивление быстро. Маленькие ножки так и сверкали в воздухе. Алиса стояла в стременах, и ветки хлестали ее по лицу. Через секунду лес кончился, и они понеслись по шоссе. Подковы двоих нереальных существ стучали только в умах и сердцах их всадников.
- Честер, скорей, скорей!
Честер на скаку встряхнул головой, и довольно круто повернул в сторону девятиэтажек.
- Я чуть не вылетела из седла, Честер!
Коник сбавил ход, и начал искать дорогу среди девятиэтажек. Но погоня не сбивалась со следу, и слышно было уже шумное дыхание вороного. Честер был уже весь в мыле – рука Алисы, которую она держала на шее, была влажной от его пота. Она опустилась в седло.
- Тихо, Чешка, тихо, отдохни.
Честер послушно перешел на размеренную рысь, позволив вороному нагнать их во дворе между четыремя покосившемися  домами.
Алиса резко  развернула коня и с мечом повела Честера на всадника на вороном. Тот все еще шел полным хорошим галопом, и от неожиданности всадник резко осадил лошадь, так что вороной присел на задние ноги. Алиса ловко рубанула мечом по незашещенной шее, и крик его перешел в предсмертный хрип человека, захлебывающегося собственной кровью.
Тут Вороной как-то странно изменился. Как совершенно нормальная лошадь, ощутившая, что седок ослаб, он покрутился на месте, пока тело, наконец, не выпало, посмотрел на Алису длинным взглядом, подобрал кленовый лист, пожевал и пошел куда-то в темноту.
Алиса бросила поводья, и Честер постукивая копытцами пошел в сторону времянки. Алиса сидела в седле с полузакрытыми и покачивалась в ритме движений коня. Голос Авдея не напугал ее. Не открывая глаз, она, улыбаясь, ответила.
- Все, битва окончена, мы не проиграли ее, нет. Мы – победители, - с этими словами она похлопала коня по шее. Авдей подошел к ним, и так втроем они дошли до времянки. Алиса продолжала сидеть в седле.
- Тогда, много лет назад я была простой девчонкой, и вечерами седлала вот его, и скакала по полям, по всей округе, и все дивились моему поведению, и говорили, что быть мне воином, а не верной женой. Наш военоначальник смеху ради научил меня боевому ремеслу, вложил в мои руки меч. Я прекрасно справлялась. Был в деревне юноша, который говорил, что не пристало мне вот так с распущенными волосами скакать на коне по лесам, повздыхал, но помог изготовить сначала игрушечный лук, а потом настоящий. Не помню, как его звали. Знаю только, что после погрома нашей деревни, исчез мой мир, – а с ним исчез и он. Римлянин, обесчестивший меня, теперь лежит в детской песочнице, теперь уже навсегда, а юноша и девушка снова вместе, не смотря ни на что.
Ты по-прежнему считаешь, что мне не пристало скакать на коне?
Алиса улыбалась, и слезы, настоящие человеческие слезы, бежали по ее щекам.
Авдей протянул к ней руки.
- Нет, я считаю, что я буду носить тебя на руках. А Чешка всегда будет идти следом за нами.
Алиса скользнула в его объятья, усталая, счастливая, влюбленная. Втроем они встречали рассвет. С рассветом исчезло творение ночи – белый конь, исчез, заняв свое место на складе истории, а двое остались. Утро застало их на пороге времянки.
- Ты не пойдешь в лес? - как-то нервно спросил Авдей.
-За столько веков я могу позволить себе выходной? Ему ничто не грозит. А пока мы будем идти в гости к одному моему другу, я расскажу тебе еще одну историю. Слушай. Когда я переправилась на материк, в поисках своего счастья, я повстречала старого мага и волшебника. Он был очень стар, и очень устал от жизни. Он стал учить меня всему, что знал сам, а мне эти знания давались легко, будто всю жизнь я только и занималась тем, что превращалась в русалок и творила заклинанья. Однажды, я ощутила в себе огромную силу, и тот день навсегда изменил меня... С той поры я не могла смотреть на свое отражение, – так страшна была Сила в моем взгляде. И вот в один прекрасный день, мой Учитель подошел ко мне, взял за руку и привел в этот лес. Он сказал, что не для этого мира я создана, – слишком опасна была Сила, которая переполняла мен. Но эта Сила нужна здесь, в этом лесу. Потому что есть нечто, что нуждается в ней. А в обмен на то, что я стала Хранительницей, он дал мне бессмертие. Молоденькой и глупой девочкой я согласилась... И пошли века, мир жил, менялся, а я оставалась здесь в этом лесу.
Я встречала тебя в самых разных твоих рождениях, но думала, что обречена, пока не поняла, что мой Учитель обманул меня в одном - он не договорил до конца. Он сам был хранителем. И он устал. А чтобы стать простым смертным магом ему надо было найти кого-то, кто согласиться взять на себя его обязанности. Теперь я устала, а мир так изменился, что мне стало любопытно узнать его. Но я поступлю лучше, чем мой Учитель - я передам свои обязанности тому, кому они действительно нужны.
Они были уже у дверей дома Асмодея. Он встретил их с безумными глазами, в одной рубашке, нечесаный и небритый.
- Алиса, ты....
-Я пришла, чтобы помочь тебе, - сказала она, спокойно заходя внутрь вместе с Авдеем, и наблюдая за тем как на глазах успокаивается Асмодей.
- Я знаю о тех Силах, которым ты должен вернуть Долг. Но у человека всегда есть выбор. Я предлагаю тебе его. Пока еще не поздно, и пока они не забрали тебя.

***
В воздухе стояла полуденная жара. Тихо трещали цикады. Одну из них можно было найти на сером валуне, который сверху донизу был оплетен тропической зеленью. То была сиеста, однако, из чащи вышел человек, подошел к валуну, посмотрел на него, кивнул себе что-то, и удовлетворенный, пошел дальше. Ему захотелось дойти до селения, которое появилось здесь после того, как человечество вновь зажило своей жизнью после потепления климата. Ему показалось, что шаманка этих поселенцев была ему знакома. И колдун напомнил ему кого-то виденного один раз много веков назад. Где-то зашуршала листва – человек удивленно посмотрел на толстую белую лошадь, гуляющую по чаще.


среда, 17 ноября 2004 г.