Депрессия

                ЧАСТЬ 1
Говорят, что одной из причин, вызывающих депрессию, является недостаток солнечного света. Поэтому у всех нормальных людей депрессии случаются осенью или зимой. А у меня – летом. Похоже, чем больше солнца, тем мне хуже. А осень я люблю. Осенью грустно, печально и немного тоскливо. Летом же откровенно плохо.
Эта пыль, это безоблачное небо, эта сочная зелень – пик жизни. Все вокруг суетится, вертится, а я теряюсь в этом вихре, сам воздух наполнен жизнью. Даже день бесконечен, он тянется и тянется, как резиновый. И хоть на часах уже ночь, на улице по-прежнему светло. Солнце упорно борется и не хочет сдаваться. И миг ночи так краток!
А я тоскую по дождю за окном, по опавшим листьям под ногами и по серому небу. По засыпанным снегом деревьям и улицам, синим теням и морозному воздуху, когда все вокруг погружается в сон. Мне даже ближе весна – пробуждение – эта первая нежная дымка, окутывающая ветви, запах мокрой земли, яблони и вишни в цвету как в фате, и лепестки цветов в первых лужах под ногами…
Но никак не это отвратительное, жаркое, сладострастное, сытое лето!..

                ЧАСТЬ 2
Так вот, когда все вокруг начинает радоваться жизни и, собственно говоря, жить, на меня находит депрессия.
1 июня – я сидела забившись в угол под столом, поджав колени к груди и с ненавистью провожала взглядом пролетающий по комнате тополиный пух. Хотелось выть, биться головой о стены и выброситься из окна. Поэтому я достала из ящика тетрадь и ручку и написала:
                ДЕПРЕССИЯ
                краткий очерк
Депрессия (от лат. depressio – подавление) - тоскливое, подавленное настроение с сознанием собственной недостаточности, пессимизмом, однообразием представлений, ощущением вины и никчемности. Часто сопровождается нежеланием жить…
В комнате потемнело. Я выглянула из-под стола и увидела, что небо затянуло тучами. На улице наступило затишье. Я ухмыльнулась и написала: Как правило, приближение депрессии я чувствую заранее, но какое-то время мне удается ей сопротивляться. Иногда она вроде бы нахлынет уже, но вдруг случится что-нибудь хорошее и она отступит, затаится и ждет. Ей нужен толчок. Что-нибудь, может быть достаточно незначительное, но позволившее бы ей хотя бы на миг меня затопить. И тогда она уже больше никуда не уйдет…
На этот раз я сопротивлялась достаточно долго. А потом я поссорилась с Ним. Из-за глупости, как всегда. И эта ссора и стала тем самым последним толчком, который снес все мои оборонные сооружения. Я позволила себе слабость. На один только миг, но этого оказалось достаточно…
По стеклу застучали первые капли дождя. Я вылезла из-под стола, открыла окно и села на подоконник. “Так-то лучше,” – подумала я и снова открыла тетрадь: У меня есть два способа борьбы с депрессией, - продолжила я писать, - Даже не столько способа борьбы, сколько способа выжить в этом состоянии, когда жить-то совсем не хочется. И даже дело не в том, что не хочется, а в том, что не видишь в этом никакого смысла. Совершенно серьезно думаешь, что смысла в том, чтобы жить дальше нет никакого.
Значит так, способ номер один. Он заключается в том, чтобы радовать себя любимого как можно больше и чаще. Исполнять самые ничтожные свои капризы, доставлять себе как можно больше удовольствия. Делать все, что тебе захочется. Или, наоборот, не делать того что не хочется, а надо. Забить  на все и заняться чем-нибудь приятным. На время это помогает.
Способ второй – сделать из своего настроения своеобразный культ. То есть наслаждаться своим сплином. Тосковать и грустить со вкусом. Смаковать мысли о суициде. Тоже помогает, но не всегда возможно. На первых стадиях депрессняка мне, например, слишком плохо, чтобы получать от этого удовольствие…

                ЧАСТЬ 3
Я перечитала все написанное. “Нет, не так,” – подумала я, перевернула страницу и начала заново:
Она чувствовала, что Это скоро начнется. Ощущение, того, что Это подкрадывается к ней со всех сторон накатывало волна за волной и осталось совсем немного до того момента, когда Это накроет ее с головой. И она это знала. И ждала. Нужен был последний толчок, последний шаг в пропасть, на краю которой она балансировала вот уже несколько дней. Стремясь оттянуть тот момент, когда Это настигнет ее, она набрала его номер…
“Интересно, - подумала я, - кто из нас сделает первый шаг, и сделает ли его вообще? Мы оба такие гордые и упрямые и оба считаем, что не прав другой. Как глупо быть гордым, когда больше всего на свете хочется увидеться. Кому она нужна эта демонстрация характера? Ему? Мне?..”
У них были странные отношения. Они то ссорились так, что начинали просто ненавидеть друг друга; то не могли прожить порознь и дня. И, когда все темы для разговоров были уже исчерпаны, а все ласки испытаны, они могли часами лежать в тишине на диване и смотреть как за окном угасает день. И в глазах у них плавилось счастье. Страсть сменялась нежностью, а нежность – равнодушием и тогда они подолгу не встречались, а, встретившись, даже не смотрели друг на друга. Такие моменты она переживала очень болезненно. Ей казалось, что лучше была бы его ненависть, чем это спокойное равнодушие. А потом, проснувшись как-нибудь утром, она понимала, что не переживет этот день, если не увидит его. Она шептала в телефонную трубку "Приезжай!" и все начиналось сначала. Они без сомнения были нужны друг другу. Чтобы дарить боль и наслаждение, счастье и сомнение; в размеренности и спокойной уверенности в завтрашнем дне они видели скуку.
"…ну пожалуйста! ну не уезжай сегодня! ты мне очень-очень нужен! именно сегодня! именно сейчас…" – она сидела на полу, уткнувшись лицом в его колени, а он гладил ее по волосам. Она чувствовала себя очень слабой и беззащитной. Она чувствовала, что Это уже близко. И боялась остаться одна.
"Я не могу остаться. Правда не могу. Извини, но не сегодня." Она почувствовала, что ей хочется разрыдаться от охватившей ее тоски. Что-то внутри сжалось в недобром предчувствии. И ее накрыло…
Она шла по оживленной шумной улице. Губы и руки ее дрожали. Ей было холодно, хотя день выдался солнечным. Она шла глядя в одну точку перед собой. И ничего не видя. Прохожие, торопящиеся вокруг по своим делам, натыкались на нее, рассерженно оборачивались, но ничего не говорили. Да она все равно ничего бы не услышала.
Было слишком людно. Вокруг проносились какие-то силуэты, непонятно зачем, непонятно куда. Иногда они задевали ее сумками и плечами. Это было неприятно. Она села в первый попавшийся автобус и скукожилась на сиденье у окна. Увидев…
“Господи, какая чушь!” – подумала я, выдрала лист из тетради и выкинула в окно. Ветер подхватил его и унес за пределы моей видимости. Я сразу же о нем забыла. Я вспоминала о том, что он так и не понял, что был по-настоящему нужен мне именно в тот момент. Я вспоминала о том всепоглощающем отчаянии, которое охватило меня в тот момент, когда за ним закрылась дверь. О том, как я чувствуя, что схожу с ума, выскочила босиком на лестницу, как я бежала вниз по ступенькам и от множество раз повторяющихся поворотов у меня кружилась голова, как я стояла на улице, растрепанная, заплаканная и смотрела, как его машина скрывается за углом. Я не успела…

                Часть 4
То что было потом я помню плохо. Я ходила где-то, я ничего не видела и не слышала. И ничего не понимала, я как бы выпала из этой реальности. Единственно реальной для меня оставалась я сама и тот сумбур, что творился у меня в голове, все остальное было тенями – серыми и размытыми. Сначала всегда очень плохо. Потом пообвыкнешь и даже находишь в таком состоянии свои плюсы. А через какое-то время это проходит. Я не помню как прошло в прошлый раз. Просто я снова начала радоваться жизни. Радоваться просто тому, что утро, что целый день впереди, и много еще какой ерунде…
Дождь закончился. Я слезла с подоконника. Подошла к телефону, набрала номер: “Привет,.. знаешь было плохо и я плакала, был дождь и я сидела у окна, было солнце и я писала всякую чушь, а тебя не было рядом со мной. Но я ни на секунду не забывала, что ты где-то есть. Я люблю тебя, все остальное не важно…”