Каждый человек индивидуален по-своему

Каждый человек индивидуален по-своему

(непроизвольный выстрел)

- Раз, раз, рэз, два три! Рэз, рэз, рэз двэ три! - раздавался голос командира роты пожарного училища под дружный топот двухсот хромовых сапог, гулко отдающих по бетонному плацу. - Раз, раз, рэз, два три! Рэз, рэз, рэз двэ три! – чеканили шаг будущие офицеры пожарной охраны.
Скоро должен быть общий развод, и курсанты немного упражняясь в строевой подготовке, перед завтраком нагуливая себе аппетит.
Среди двух сотен сапог, что маршировала по плацу, была и пара курсанта Батышева, характер которого немного отличался своей, скажем так - своеобразной индивидуальностью.

       - Интересно? - маршируя, думал, про себя Батышев, а как бы командовал ротный, если бы у человека было не две ноги, а, к примеру - шесть? Наверное, это было, примерно, так: - Левой задней, раз, два! Правой средней, раз, два..!

       - Рота стой! Рэз, двэ! Нале-во! - заключительно скомандовал офицер. При окончании команды, на – «во», он всегда как-то пыжился и так напрягался, что по лицу шли маленькие красные пятнышки.
- Курсант Батышев, выйти из строя!
       - Курсант Батышев из строя вышел! - громко и четко отрапортовал Батышев, после выполнения команды.
- Курсант Батышев, вот скажите-ка нам, пожалуйста? Для чего вы, как бы это сказать… материтесь? - строго спросил ротный.
- Для усиления мысли, товарищ капитан! - отрапортовал Виктор. - Усиливать мысль всегда было свойственно людям, дабы, предать большую ясность и яркость передаваемому образу! Так как человек, это - прежде всего личность, которая требует к себе внимания и уважения и ещё она отличается индивидуальностью! - заключил он.
- Кто…она? – переспросил ротный.
- Личность!
- Молодец Батышев, встать в строй! - Да умён, умён, ничего не скажешь, только не подвела бы твою личность эта индивидуальность - ведя роту в столовую, размышлял про себя капитан Подопригора.

Один раз Батышев уже начудил, и чего от него было ждать в другой раз, ротный не знал, как и не думал, но душа его была вся в ожидании чего-то такого, не очень хорошего…

В прошлый раз, было примерно так. Капитан заступил дежурным по училищу и находился на КПП. А Батышев, возвращаясь из самохода в лёгком подпитии, сильно торопился успеть на ужин, (да не будь бы его вовсе, этого ужина). Подходя к КПП, курсант подумал своей головой: - А что если капитан на КПП? Вот возьмёт и спросит - Ба! Батышев, ты откуда? Где ты был, блудный сын? Иди сюда? А ну дыхни и так далее, да как бы чего не вышло…?
- Махну-ка я лучше через забор - решил Виктор.
А ротный, в это же самое время, вышел на свежий воздух, слегка покурить, посмотреть, не лезет ли кто из курсантов через забор, попутно решив сходить и по лёгкому. Он точно знал место, где курсантам не очень высоко было прыгать, возвращаясь из самохода. Наверное, так тому суждено было случиться.
Оглядевшись внимательно по одну сторону кирпичного забора, Батышев перемахнул через него, как раз в тот момент, когда ротный стоял под невысоким дубом по лёгкому с сигаретой в зубах…, по другую сторону. Так ничего неподозревающий ротный был стремительно сбит летящим по воздуху Батышевым.
При падении у ротного больше всего пострадали форменные штаны, которые он не успел застегнуть, две верхние пуговицы кителя, оторванные сапогами Батышева, и фуражка, попавшая под них обоих.
- Батышев, вот скажите-ка мне, пожалуйста! Какого ляда вы попёрлись через забор? А? Когда рядом есть КПП, с дверями, в которые можно спокойно пройти, по-людски и по-человечески, а не по-****ски, как вы это только что сделали? А? - ругался ротный, застёгивая ширинку своих офицерских штанов.
- Да я, да вот, да так получилось! - стоя, по стойке стрункой виновато оправдывался курсант.
- Наверное, Вас что-то заставило совершить такой, мягко говоря, не очень хороший поступок для будущего офицера? А? Батышев? Я вот что думаю, поэтому поводу. А не пьяны вы слегка? А ну, дыхните-ка? Дэ,э,э… От вас идёт выхлоп! Я так и подумал. К утру рапорт на стол! – раздраженно заключил ротный.
- Теперь меня точно попрут из училища, за бестолковую пьянку – искренне сожалел Виктор, задумчиво шагая по дороге в казарму. Да. Он был как нельзя прав, за пьянку из училища – вы-го-ня-ли.

- Надо бы постараться придумать в своё оправдание что-нибудь этакое, что бы все сразу растрогались – непротрезвевшей головой продолжал размышлять про себя Виктор. Самое подходящее, как ему показалось, было сыграть на оправдании подлой измене невесты к курсанту, будущему офицеру.
- Вечно у меня что-нибудь происходит по пьянке, вечно непруха – досадовал про себя будущий офицер пожарной охраны. - Ну ладно, бог не выдаст, свинья не съест - подбадривал он себя. Хоть и не был Батышев верующим, но крестик нательный, однако носил.
- Господи, спаси и сохрани! - помолился про себя Виктор и решил поцеловать крестик. Но крестик, оказался, почему-то у него на спине.
- Ну вот, даже господь от меня отвернулся, ёкнуло у него душе. Видать - не к добру это дело.

С утра Виктор быстренько слетал с шоколадкой и тихонько потрусил на почту, к знакомой почтальонше, вкратце объяснив ей суть дела. Почтальонша оказалась на редкость понятливой и расторопной, она набросала жгучее письмецо, якобы от его бывшей невесты, что мол, не дождалась та курсанта, проклятая, изменила, любовь у ней вспыхнула и всё такое прочее...
 На конверте письма штемпеля понаставили, водой бумагу побрызгали, на коленке потёрли. Последнее и присовокупил курсант Виктор Батышев к объяснительной, что утром положил на стол командиру роты, объяснив на словах: Мол, такая-сякая, подлая, злобная, нехорошая, в одном месте у неё шибко сильно уж загорелось и спасу от этого не было, одним словом – изменила коварная. Меня, будущего офицера не дождалась, и можно сказать – кинула. Родину предала с каким-то гражданским, и нет змее и её змеиным родителям никакого прощения, и мужику тому гаду, штатскому подкоряжному. Я не смог такого предательства перенести, и махнул, самую, что ни на есть - малость, можно сказать с раз-чув-ст-вия, через КПП забоялся идти, и решил перепрыгнуть через забор, а там вы, товарищ капитан оказались, а дальше вы и сами всё знаете…
- Да, знаю-ю-ю-ю… - протяжно сказал командир, перебирая пальцами по столу. - Ну ладно, Батышев, идите и ждите своей участи - тяжело вздохнул ротный, дав понять своим глубочайшим вздохом, что он, тоже ведь человек, и тоже, всё понимает…

А участь не заставила себя долго ждать. Актовый зал командного училища, собранный по случаю решения судьбы Виктора, гудел как пчелиный улей. Там много говорили в его защиту, из письма зачитывали фрагменты, сильно оправдывающие поведение Батышева, над рядами уже фосфорили сочувствующие мысли и одобрения. Де подлые все они бабы, шалавятся там, на гражданке, с кем ни попадя, долг свой неправильно исполняют, пока мы здесь в хромовых сапогах паримся. Косы бы им повыдирать, и что Виктор, можно сказать, геройски всё перенёс, всего-то махнув, прямо самую малость, когда другой бы, на его месте, мог просто упиться вусмерть.
Как водится в таких случаях, последнее слово было за командиром.
- Да, я всё прекрасно понимаю, но хочу сказать следующее из моего жизненного опыта. На всём белом свете, не одна женщина, не стоит того, что бы из-за неё - напиваться! - напрочь опроверг командир все ранее перечисленные доводы в пользу Батышева, совсем сведя их на нет.
После этих слов, весь женский преподавательский состав пожарного училища демонстративно встал и вышел из актового зала, в знак протеста только что сказанного, но, не обращая на это особого внимания, ротный продолжил:
- Это всё ещё ничего не значит, ведь даже в самом плохом человеке всё равно есть что-то хорошее! Зал разразился громкими аплодисментами и овациями после такой победоносной речи. Так Виктор был оставлен условно до первого предупреждения.

Но то, что произошло через месяц, ну просто не лезло ни в какие ворота, ход развития дальнейших событий получился, абсолютно непредсказуем.

Виктор заступил в наряд по роте дежурным, которому по штату полагался табельный шестизарядный револьвер, системы наган. Перед отбоем, несколько курсантов зашли в туалет покурить, где и застали Батышева за тем же занятием.
- Вить, а Вить? - как бы между делом бросил ему один однокурсник, прикуривая сигарету. - Ты знаешь, что у боевого револьвера, что сейчас у тебя - боёк спиленный?
- А зачем же его спилили? - вдруг удивился Виктор.
- А затем, что бы такой дурень, как ты, не пальнул бы из него невзначай, в ехидной усмешке оскалился однокурсник.
 После разговора покурили, покурили, да и разошлись спать.
 А где-то через пару часов после отбоя в казарме раздался оглушительный выстрел. Пуля с надрывным воем и страшным шипением прошла вдоль казармы, гулко цокнув где-то в самом конце коридора. Все курсанты вскочили с кроватей и ринулись кто куда, но потом потихоньку стали выглядывать… Их взору предстал растерянный Батышев с револьвером в руке, из ствола которого выходили струйкой остатки порохового дыма.
- Кто-то мне говорил, что боёк у него спиленный? - заторможено, произнёс Виктор, на какое-то мгновение, ощутив тяжесть души с холодом в голове.

Громкое ЧП было на лицо. У Батышева отобрали оружие и чуть не набили морду. Доложили ответственному, сообщили ротному. Запыхавшийся и заспанный ротный, прямо птицей влетел в казарму.
- Товарищ командир роты! За время несения службы в роте никаких происшествий не произошло, за исключением непроизвольного выстрела! Дежурный по роте курсант Батышев! - да же не моргнув, как ни в чем не бывало, нелепо докладывал Виктор.
- А, Батышев, снова ты!? Всё чудишь у меня?! Какой наклеп непроизвольный выстрел?! Болван! Ты сам-то соображаешь, что мелешь?! - пошли ко мне в кабинет, будешь писать объяснительную.

Вставив ключ в замочную скважину своего кабинета, и бросив взгляд чуть выше замочной скважины, ротный… остолбенел. От увиденного его едва не хватил «кондратий», волосы на его голове встали дыбом. Чуть выше и правее замка, аккуратней пониже центра двери, прямо под табличкой «Командир роты», зияло хорошее, прицельное пулевое отверстие.
- Батышев!!! - сорвавшись на фальцет, дико заорал ротный, взяв ноту, которую он до этого никогда не брал. - Стрелок Ворошиловский, твою мать!!! Какой же нехороший ты человек, Батышев!!? Ты ведь куды палил!!? А!!? Кретин!!! Ты же в мой кабинет стрелял!!! Это же прицельный выстрел!!! Специально что ли!!? Ты же меня убить мог!!! Ты же не стрелял в кабинет замполита или же старшины!!? Что я тебе такого плохого сделал? Ты же целился точно в мою дверь!!! Трам тарарам, там там…!!! – в гневе сокрушался командир. - И научили же тебя дурака, стрелять на свою голову!!! Эвона, как метко пальнул, на стрельбах бы так!!? - продолжал в отчаянье орать командир, открывая дверь. В кабинете, торопливо хватив воды из горлышка за отвагу подаренного графина, ротный никакого облегчения не ощутил, ему стало лишь хуже, потому, что его взгляд наткнулся на след продолжения полёта пули. В столе ротного было отверстие ни чем не уступающее, дверному. - Тээк-с - уже спокойно продолжал ротный, ощупывая пальцами пулевое отверстие в столе. - Надо же, какая убойная сила, такую дверь и такой стол, влёт прошла - уже дрожащим и обмякшим голосом говорил капитан, смахивая рукой испарину с разом вспотевшего лба.
 - Так точно, товарищ капитан, убойная сила очень хорошая, не то, что у современных, умели видать наши предки делать оружие! - высказал рядом стоящий Батышев свою точку зрения.
- Я тебя - убью-ю-ю-ю…! Батышев!!! - вдруг диким волком завыл ротный, отодвигая стол.
В своём кресле офицер опять обнаружил продолжение полёта пули от непроизвольного выстрела, бестолкового, по его мнению, курсанта. Капитан трясущимися руками развернул кресло, обратная сторона которого была разорвана в клочья. Ротный в ужасе схватился руками за голову и стал медленно опускаться на пол, показывая хватательными движениями, что бы ему подали графин. Сделав пару глотков, он, молча, достал из-за кресла портрет с генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева, и обомлел. Батышев вместе с ротным увидели отверстие, прямо на лбу у Генсека, чуть выше левого глаза. Это был портрет вождя партии, который намеревались завтра повесить в ленинской комнате...
- Видать, уже на излёте была - потрогав пальцем дырку в портрете, спокойно сказал Виктор.
- Батышев, да ты, да ты, ты, ты!!! Понимаешь! Меня ведь за такое, из-за тебя дурака? - не выдержав, скупо скорчился и запричитал командир.
- Товарищ капитан, я не дам вас в обиду! - решительно сказал Виктор.

После этого случая Батышева на освидетельствование два раза возили в психушку, где он целую кучу написал объяснительных. Позволил де себе усомниться в боеспособности оружия, подложил под боёк бумагу, бумага осталась целой. Далее пришел к выводу, что боёк спилен, что вызвало у меня обиду к начальству на предмет не доверия оружия курсантам. Я вложил в барабан боевой патрон и нажал на спусковой крючок, будучи в полной уверенности, что выстрела не последует. В чем возможно, немного ошибся, так как человеку свойственно ошибаться силу своих способностей... Ведь каждый человек, индивидуален - по-своему.

 Андрей Днепровский - Безбашенный.

13 августа 2002г