25 кадров. Кадр пятый

***

Этот город существовал сам по себе. Не находился на какой-то планете, не держался на цепях солнечного света, не парил во вселенской пустоте. Просто был. Его окна освещались десятками звезд, кидали взгляд на поверхности сотен планет, играли в прятки с бесконечной тьмой Космоса.
Зданий было до крайности мало, не больше трех десятков. Особенно выделялись золотая широкая пирамида, витая белоснежная башня, темно-коричневый гигантских размеров куб и изрезанный барельефами фиолетовый шар. И сад. Там был сад.
Водопад абсолютно хрустальным холодом бился о камни мелкого пруда. Вода бесшумно прыгала с мраморного парапета и, слегка касаясь выступающих из стены обломков, летела брызгами в самое дно. Темный, скорчившись, впитывал глазами игру искрящейся лестницы, его черты потускнели и опустились. Рука захватила стеклянность поверхности, нервный язык обсосал два дрожащих пальца.
- Да. Настолько холодная, насколько я ее помню.
Бронзовый вдавился в землю и зачарованно затих. Его щегольские рога, жестокие копыта, саженно-чернильный волос, остроконечная бородка – все исчезло, сделав обладателя немного грустным, но обычным однодневкой.
Раздалось раздражающее шуршание листвой. К водопаду вышел брюзглый и вялотекучий старец. Хмыкнул как-то совершенно безвкусно и просительно посмотрел на Темного. Тот вжал плечи и сразу же их выдернул. Светлый частями своего тела закапал на рядом выкорчеванный камень и утробно затих.
- Вечности.
- Вечности. Зачем, что?
- Смотреть. Ты помнишь сегодня.
- Смотри.
Водопад играючи бился с солнцем. Внезапно капли, опадая вдоль грубо обработанной стены, чуть сдвинулись, образуя еле уловимый призрак. Секунда застыла. После с внезапным грохотом слезы обрушились в землю.
Терпец шевельнул мимикой, вцепился руками в позвоночник.
- Это же…
- Да, брат. Она. Ты знал ее?
- Всего дважды.
- Верно, тебе удалось больше. Я единожды.
Скорбное молчание. Затем Светлый как бы осел, оттолкнулся и встал. Без крыльев и светокруга вырисовывался обычным созданием.
- Знаешь, брат, пойдем, покажу ее.
Стервец вывернулся глазами. Затем кивнул.
Виднелось дерево. Огромное, с плотным вязаным стволом возвышалось над самим небом. Белая и желтая звезды оттеняли разноцветную листву. Оттенки павлинов, цитрусов, океанов, людов, песков… мириады всесуществующих окрасок. Легкий шепот обещал, манил, успокаивал. Темный заворожено впитывал мертвую жизнь. Легкое облачко скользнуло, пронзенное лучами, и ветви на миг сошлись вместе, создавая тот же самый образ. Оба судорожно вздохнули, впитывая всю секундность мгновенного рельефа.
На миг увидеть ее, то что всегда играло их лучше, чем они сами. Ощутить ее слово, тело, ее самое. Скованные единым порывом горя, братья рухнули в ущелье горести, захлебываясь тоской.

***

День был пуст, как оскопленный склеп. Все вымерло, время хоронило минуту за минутой, час за часом, совершенно не беспокоясь, хватит ли ему времени на гробораспинание суток. Слепо следуя тысячелетней традиции, Темный осторожно втиснулся в дымку ностальгии Благостного и тревожно задергал-заметал. Тот очнулся и бездумно выставил свой разум в Тревожца.
- Умммм?
- Старо. Ты же помнишь сегодня.
- Не хочу, нет… не буду больше. Мне… не дергай меня, нет, нет…
- Пойдем. Нельзя. Нельзя…
Благоговейно-тихо разошлись, преследуя неуловимость. Играя с собственной памятью, своим избытым чувством, продолжая слепо шествовать в забыто-боязливых помещениях, продолжали измученно преследовать Ее. Завтра будет лучше. Завтра Она уйдет.