Прости...

Надо наверно прекращать этот спектакль, слишком долго я показывал себя не таким, какой я есть на самом деле. Да я и сам забыл, кто я, и как построен изнутри. Раньше я занимался самокопанием, видел себя со стороны, это было давно. Сейчас мне кажется, что я нашёл что-то в себе, что мне жутко не понравилось, и я зарыл это глубоко, глубоко, возможно именно сейчас надо открыть тот старый сундук и взглянуть на правду. Да, это страшно, да, это больно для меня и окружающих, но это необходимо.
 Долгий день, дождь, запах города. Ты пьёшь много кофе и куришь. Я давно тебя такой не видел: волосы немного растрёпаны, что придаёт твоему идеальному виду некую загадочность, округлые черты лица, лёгкий румянец на щеках и вечно грустный взгляд. На тебе мой старенький бежевый свитер, тёплый и уютный. Ты сидишь в кресле, по детски поджав под себя ноги. О чём ты думаешь? Дым окутал тебя с ног до головы, в руке дрожит кружка крепкого кофе, нервно тушишь очередную сигарету в пепельнице.
 Ты устала, не можешь ни чего решить, ты запуталась. Ты идиотка, мне тебя жаль. Такие стервы, как ты, могут почти всё, но не могут разобраться в себе.
 Я сразу вспомнил ту ночь в Свердловске, когда ты решила продать часть акций нашего издательства. Ты хотела подло сбежать с денежками в столицу, но я тебя поймал прямо в аэропорту, на трапе. Я не дал тебе улететь. Ты была в бешенстве. Помнишь, как потом в отеле хотела отравиться снотворным, и я опять тебе помешал. Но ты была мне благодарна, в больнице просила прощенья, говорила что любишь. Я всегда знал тебя наизусть. Знаю, что ты скажешь в следующую минуту, знаю, куда пойдёшь. Ты всегда танцуешь у меня на руке.
 На полу разбросаны журналы, музыкальные диски, пачки из-под сигарет, обёртки от шоколадных батончиков, презервативы, пластиковые стаканчики с вином, горы грязной посуды. На журнальном столике громоздится бутылка дорогого вермута, полупустая упаковка чипсов, фотографии, прозрачная коробочка с лекарствами и красивый флакон французских духов. Ты забыла, зачем я здесь, уже не пьёшь кофе, тебя тошнит. Я принёс тебе холодную минералку, и ты жадно осушила бутылку. Наверно боишься. Руки по прежнему дрожат, бледные губы что-то шепчут, ты кажешься безумной, но нет, твой взгляд, в нём много смысла, он разумен. Звонит телефон, ты не слышишь. Я обрываю провода, так будет лучше. Почему мы молчим? Ты многого не знаешь, ты слепа.
- Сколько дней ты здесь?
- Ммм…я открыла,…открыла дверь. Да! Ровно неделю назад я приехала,…что тебе нужно?
- Ты что-нибудь ела за эти дни?
- Эээ…шоколад…да…он хрупкий и сладкий.
- Тебе нужно поесть, я пойду, посмотрю, что можно приготовить.
- ага…Иди ты знаешь куда? Что тебе нужно, чёрт возьми?
- Заткнись!
- Ха…
Даже на кухне слышен твой безумный истерический смех. В холодильнике пусто, шкафы забиты какой-то дрянью. Надо сходить в магазин.
- Я закрою тебя на ключ.
Темно, подъезд, холодно.
Я купил гамбургеров, хрусткие пакеты в руках. Я сделаю тебе горячий зелёный чай. Вот ты уже быстро поедаешь фаст-фуды, тебе намного легче, чай тебя взбодрил. Надо в душ, контрастный душ. Ты не можешь идти, ноги подкашиваются. Несу тебя в ванную, ты такая лёгкая. Раздеваю, вода, холодная, горячая. Ты визжишь, материшься. Вытираю полотенцем, заматываю в халат, несу в комнату. Ты вырубилась.
 Ты такая красивая, когда спишь, спокойная, беззащитная. Слегка вздрагиваешь во сне. Что тебе снится? Накрываю тебя пледом, иду на кухню и наливаю себе полный стакан вермута. Обжигающая влага разлилась внутри, сразу стало теплее и легче. За окном снег и вьюга, а я в тепле и защите. Как всё странно? Совсем недавно мы были с тобой счастливы, ты дарила мне улыбки и любовь, я одаривал тебя пониманием и дружбой. И наш секс, он был отдельной частью нашего мира, он был прекрасен в его безобразии. Ты любила цветы, особенно зимой. Нам было хорошо вместе. Мы покупали тебе мебель в Италии, мы резали торт на годовщине нашей встречи, мы плакали за «Курск». Мы дрались с уличными хулиганами, дрались за квартиру на Кропоткинской, дрались друг с другом, что бы было лучше. Мы ссорились, били посуду, орали, мы любили в отношениях некий экстрим, любовь с перчинкой. Ты истреричка, я сумасшедший, мы дополняли друг друга своей ненавистью к человечеству. Теперь всё изменилось, я поумнел, ты запила и отупела. Но всё будет хорошо, вот увидишь, всё наладится. Смотри, я уже беру нож, тебе не будет больно. Слышишь тишину? Сейчас три часа ночи, именно в это время многие умирают, но многие рождаются. Давай отдадим твою никчёмную жизнь другому. Так будет лучше всем и мне и тебе. Я метко прицеливаюсь и ударяю ножом в грудь. Видишь, как спит твоё сердце у меня в руке?
Оно смирилось со мной. Прощай! Я целую тебя в холодный лоб, поправляю пряди волос, нежно засасываю мочку твоего уха, я люблю твои ушки. Помнишь, как ты так возбуждалась от лёгкого прикосновения моих губ к твоей мочке? Я возьму твоё ухо на память, я буду с ним разговаривать, ты же всё услышишь. Прости. Спасибо за всё. Я люблю тебя!
 








© 2004 Борис Тепеш