сказка

Сказка.
Часть  первая.

На окраине города, в доме с цветными стеклами,   которые на закате становились  почти золотыми,  жил маленький мальчик. Он был добрый и послушный мальчик, он любил играть,  петь песни,  строить из песка и камней чудесные замки,  он   любил облака во время дождя, а еще шоколадные конфеты. Но больше всего на свете мальчик любил принцессу, которая жила в доме напротив. Он любил ее той детской наивной любовью, которая бывает только у маленьких мальчиков к прекрасным принцессам.
 Мальчик любил принцессу,  потому что не любить принцесс невозможно. Ее голос был похож на пение птиц, или еще прекрасней -  на скрипку, и цеплял глубоко. Мальчик редко слышал, как она говорила, и потому сказанное ею слово становилось   дороже всех золотых монет мира.  Он  иногда забывал смысл этого слова, но всегда помнил чудный голос, который убаюкивал   ночами и шептал о прекрасных странах, еще не ведомых ему, но ведомых  принцессе. Она знала все уголки мира, она  уплывала туда ночами на большом призрачном корабле, рассекающем  сумрачные облака, словно теплое    море. Мальчик всегда слышал,  как скрипят мачты    на тихом ходу, но никогда не смотрел на призрак морей и небес, боясь, что принцесса заметит и рассердится.
Лицо принцессы было  вылеплено руками ангелов, оно  светилось добротой и любовью. Она улыбалась, и в небо взлетали белые голуби. Принцесса была сама тайна, тайна  и  изящество. Ее волосы по утрам причесывали бабочки. И, если с ее головы падал хоть один золотой волос, бабочки уносили его к солнцу, и солнце сжигало этот волос. 
Принцессу любили небеса, принцессу любили дожди, принцессу любили теплые осенние дни, принцессу любил мальчик.
Мальчик просыпался по утрам и  сразу бежал в комнаты, распахивал окна и ждал, когда на балконе в доме напротив, на том же этаже , а именно на пятнадцатом, появится принцесса. Он мог ждать долго, но тот чудный миг, когда она появлялась,  светом растворял все его ночные страхи, заново открывал мир, это был свет настоящий, добрый, теплый свет. Принцессе было двадцать восемь  лет. Она   работала. Мальчик знал это точно.
Однажды он сидел под деревом во дворе и чертил на земле тонким прутиком  узоры, какие бывают на персидских коврах. Он чертил старательно, впрочем,  он всегда все делал старательно. Небо было голубое-голубое, и солнце высвечивало тонкие паутинки. Стояла осень, самая прекрасная ее пора, когда лист еще не падает стремительно во время дождей по ночам,  а когда кружится медленно и солнце еще совсем летнее.
Ему было восемь, и он ходил в школу.  Он не любил учительницу, он не любил одноклассников, он  не любил арифметику, не любил правописание, не любил  душные автобусы. Зато часами мог смотреть в окно и мечтать  о таинственных странах, ведомых принцессе, о вещах, которых касалась принцесса,  и о голосе, который мог принадлежать только одной принцессе и больше никому на свете.
Мальчик сидел под деревом и чертил персидские узоры. Он смотрел на окна принцессы,  но ее не было, он чувствовал это; он чувствовал - она близко, но не за этими окнами. И  он ждал.  Ждал, когда  послышится дождь лепестков роз, и он увидит принцессу вновь. Но ее не было,  и мальчик,  уже было, разуверился в собственном чувстве, когда неожиданно первый лепесток  красной розы  коснулся его руки. Принцесса стояла над ним и улыбалась. Так близко  мальчик еще никогда ее не видел. Он смотрела на мальчика долго-долго, и он, было, хотел что-нибудь ответить на ее улыбку, но не мог – слова   превратились в тяжелые камни,  столь тяжелые, что его тонкие детские руки не могли бы поднять. Мальчик молчал,  он даже не улыбался, столь поразительным был для него момент. И принцесса  заговорила с ним первой, и слова, сказанные принцессой  в тот день, уже навсегда остались в памяти мальчика. 
 - как тебя зовут, милый мальчик?
И сложно, и дурно было   мальчику, но он все-таки ответил.
 - Никита.
 - чудесное имя чудесного мальчика. Никита.  А меня Алена, но ты зови меня  Лёля.
Мальчик молчал, а принцесса продолжала улыбаться.
 - ну, что же ты молчишь Никита, ведь ты чудесный мальчик, расскажи мне сказку, хотя нет, не стоит мучить тебя своими глупостями.
Никита все   молчал, он  не мог прийти в себя от столь стремительного появления его мечты. Ах,  сколько раз в своих снах,  в своих фантазиях он говорил с ней, но сейчас не мог проронить  и слова.
 - не молчи, Никита, не молчи. Ты же видишь, я улыбаюсь, и мир не так уж и огромен, и нет так уж    сложно в нем найти себя, и не так уж больно бывает от обид, и всегда есть рука, и луковичка, знаешь, как Грушенька  в Карамазовых говорила  - луковичка есть, так и у меня луковичка есть, и ты меня видимо вытаскивать будешь. Ах,  милый, милый Никитка, -  и принцесса вдруг коснулась его своей рукой и нежно погладила по голове, -  хороший ты, Никитка, миленький добрый ребенок.
И принцесса опять рассмеялась, но мальчику почему-то плакать хотелось от ее смеха, и он понять не мог почему, но в туже минуту в глазах его появились слезы, и принцесса заметила это, и ей стало неловко.
 -что же ты? боишься меня что ли?
И мальчик заговорил.
 - нет, не боюсь,  - и тут же смахнул свои слезы, и больше не было ему  так  -  и страшно и больно, -  я не боюсь, принцесс нельзя бояться, а я смелый, я очень смелый, я могу быть твоим рыцарем. Ты только захоти.
И принцесса рассмеялась снова. Она вся пахла розами. И этот запах уже навек впитался в память мальчика как запах принцессы.  И цвета красных и розовых лепестков роз, которые, не прекращая, сыпались дождем с небес – стал навсегда цветом принцессы.
- да, ты  - есть мой рыцарь. Наверное, поэтому ты каждое утро стоишь и смотришь на меня  из своего окна? Так, признавайся, маленький рыцарь!
И она снова потрепала его по голове.
 -    я жду тебя, -     мальчик тут же покраснел, его смутил вопрос.  -  Ведь  ты - принцесса, ты -  принцесса… - и он опустил глаза, боясь взглянуть на нее:  а вдруг она рассмеется, вдруг, скажет, что все это вздор, и что он глупый маленький мальчишка, и что рыцарей и принцесс не бывает, и  что это сказки! и что он ответит ей – ничего, если не расплачется -  ничего. Ведь точно знает  она  - принцесса, она -  принцесса, и никакие слова его (пусть даже ее  слова)   в этом не разубедят.
 -  и я когда-то верила в принцесс,  и ты верь, потом   поймешь. Все это потом понимают. Ну, что же ты не  посмотришь на меня, или я столь прекрасна, что ты не смеешь взглянуть. Не бойся, -  и мальчик посмотрел на нее, -  что-то ты, дружок, приуныл, может, хочешь чаю и шоколадных конфет?
Принцесса улыбнулась и взяла мальчика за руку.
 - не бойся меня, я не кусаюсь.
И  она снова рассмеялась, и он тоже рассмеялся в ответ:
 - ну, конечно, я хочу шоколадных конфет. И чаю тоже хочу.
   Так они вдвоем и пошли вместе, держась за руки.
 -  а где же твои родители, и почему ты один во дворе, ведь осень,  а ты не в школе. Ты ходишь в школу?
 - да, но сегодня выходной, а  мама  с папой в гостях, а бабушка  пришла,    посидела   и тоже  в гости к соседке, а я на  улицу гулять. Я тебя ждал,  я знал, что сегодня какой-то совершенно необыкновенный день.
 -  ах, милый мальчик, какой ты смешной,  ты еще маленький совсем, но так радуешь меня, и слова твои такие сладкие, как конфетки, а это оттого, что  ты не все буквы говоришь четко, правильно,  и спешишь,  но  так приятно слушать тебя. А вот и  моя квартира, - она молчала, пока искала ключи в сумочке,  а когда нашла, продолжила,  - Никита, запомни мои слова навсегда, сейчас …и повтори при мне. И слушайся моему совету всегда, ведь  я принцесса? сделаешь?
 - да, да, ведь ты  - принцесса, -  и мальчик посмотрел  на нее совершенно счастливым взглядом.
 - никогда, запомни, никогда в своей жизни не говори с незнакомыми, ни с кем, и не ходи с ними никуда, и беги сразу домой. Иначе может случиться несчастье, ты ведь не хочешь огорчать свою принцессу?
 - нет.
 -  а теперь повтори.
 И мальчик повторил  слово в слово, и с тех пор, пока был ребенком, всегда поступал так, как научила принцесса.
 - молодец!  У меня дома шоколадка, и я ее тебе за это подарю, только следуй моему совету всегда, пусть даже тебе наобещают золотые горы, конфеты, игрушки – никогда не разговаривай с незнакомцами, и никогда не ходи с ними.
Принцесса, наконец, открыла дверь.  Она вошла первой.
 - ну что же ты не входишь?  Только сразу предупреждаю, это далеко не замок, а  обыкновенная  квартирка многоэтажки, таких много.
  И Никитка вошел. Он сначала зажмурил глаза, а потом переступил порог. Он боялся, и  честно  признавался себе в этом.
Он ожидал волшебства, но его не было, и он чуть не расплакался.
 - ну, как тебе мой дом? Да, не дворец, согласна, но только знаешь, как волшебную ткань,  этот дворец нужно разглядеть.  Когда вырастешь, поймешь, и даже то, насколько мой дворец плох, -  она опять рассмеялась, она очень часто смеялась. И смех ее был самым прекрасным, самым звонким и звучным, и это было волшебство, и мальчик уже не искал чудес  нигде, кроме как в самой принцессе.  А принцесса продолжала, -   Вот  когда станешь совсем большой  -  поймешь это,  а сейчас  можешь говорить -  «а король-то голый!». Потому что еще чистый  совсем, и верить  не разучился, но    когда узнаешь, что такое грех и  ложь, увидишь: этими самыми грехами и ложью можно короля одевать в  любые ткани. Странно я говорю, мальчик?
 -  странно, но  все равно хорошо.
 -  а ты, Никитка,   можно я буду звать тебя Никитка? -  и,  тут же получила согласие, - запоминай, Никитка, мои слова,  а понимать  их потом  будешь. Согласен?  За это тебе   еще одна шоколадка!
И она, смеясь, увлекала его за собой в комнаты, и кружила его. А потом   вдруг резко  поставила его на ноги.
 - идем, идем, чай пить будем.
 И она привела его на кухню, поставила чай, усадила на стул, нашла шоколадки и много-много  их высыпала на тонкую кружевную скатерть.
 - угощайся,  и забирай с собой. Вот еще яблоки, апельсины, груши.
 - ты хорошая,   хорошая принцесса,  -  и Никитка схватил яблоко со стола и  с хрустом его надкусил, -  ты  самая лучшая принцесса в мире.
  - нет, но ты меня не слушай, ты кушай, кушай . И  не принцесса я вовсе, но для тебя, и только для тебя  я буду принцессой. Ведь ты моя луковичка, -  и она опять смеялась, и было ей так легко, и так умилялась она этому мальчику, и  рядом  с ним знала больше, чем  стоило.
И мальчик был счастлив.  Он не мог насмотреться на свою принцессу, и часто, часто улыбался, все в ней казалось ему верхом совершенства.  Ему  даже хотелось выкинуть при ней какой-нибудь фокус, и чтобы ей непременно понравился, он не знал, что такое сделать.
И они  еще долго говорили,  и улыбались, и было хорошо это, и тепло, совсем солнечно и тепло.
А потом вскипел чайник, и они стали пить чай с шоколадками.
И когда  было уже пора уходить, мальчик вдруг попросил альбомный лист, и своими маленькими пальчиками  сложил его,  сложил еще раз и потом еще много-много   раз, пока в его руках не очутился чудесная птица.
Он протянул фигурку принцессе.
 - это тебе, она будет тебя охранять, когда меня не будет рядом.
 -  я буду беречь птицу.
 Принцесса наклонилась и поцеловала мальчика в щеку,  от чего тот стал просто пунцовым.
 - спасибо, Никитка. Ты самый чудесный ребенок! Ну а теперь пойдем, я провожу тебя до дома, иначе твоя бабушка будет очень волноваться.
 И тут,  по  дороге домой  мальчику стало совсем грустно, и принцесса заметила это.
 - ну что же ты так, не грусти, хочешь, приходи ко мне завтра в гости,   мы опять будем пить чай   с шоколадками и говорить обо все на свете!
 -  а ты  вернешься?
 - а куда я могу деться? Смешной ты.
 - я просто боюсь, когда ты уезжаешь  темными вечерами, ведь  я не рядом, кто тебя защитит от драконов и злых кощеев?
 -  они сами меня боятся эти драконы и кощеи. Уж поверь мне,  я знаю, как с ними поладить.  Веришь мне?
 - нет.
 -  а ты верь. Ведь я до сих пор здесь, значит все хорошо.
А мальчик вдруг крепко-крепко   к ней прижался.
 -  ну все, беги, а то бабушка заругает.
  Но Никитка не бежал, и тут принцесса заплакала. Она вдруг стала вся такая прозрачная, хрупкая маленькая, совсем хрустальная.
 - что с  тобой?
 - ничего-ничего, иди…  иди -  тебя ждут, ты иди… иди…
Мальчик обнял ее еще раз
 -  не плачь, не плачь, ты только не плачь, ведь я твой рыцарь, я буду тебя защищать.
 - ты уже меня защитил, и теперь должен идти, послушай меня, послушай,  иди, беги к бабушке, уже поздно.
Она разжала его руки, рукавом вытерла свои слезы, посмотрела на мальчика долго  и внимательно, и  оттолкнула от себя.
 -  я еще приду! Я завтра приду,  - кричал мальчик, убегая от нее, и постоянно оглядываясь.
 - приходи, приходи, милый мальчик…
принцесса еще долго стояла на улице, стояла до тех пор, пока не высохли ее слезы, а потом она повернулась и медленно побрела к своему дому. Никита видел ее из окна и плакал, он знал, что рыцарям нельзя плакать, но ничего с собой поделать не мог.

Часть вторая.

В ту  ночь был дождь, небо захлебнулось своими слезами, оно плакало с надломом, горько и безысходно. И мальчик болел  в ту  ночь.  У  него был жар. Он бредил, и в бреду звал принцессу, а бабушка и родители сбивались с ног, вызывали врачей, прикладывали лед, и долго-долго сидели у его кровати. Но странно утром все прошло, и даже те самые врачи не могли объяснить, что произошло.
 А  на следующий день опять был выходной, и опять мальчик сидел и рисовал персидские узоры. Он ждал принцессу, и стоило только розовым облакам показаться на небе, как он бежал ей на встречу. И опять они пили чай с шоколадками, и принцесса больше не плакала, и не называла луковичкой, и не смеялась горько.
 А когда он уходил, она достала с верхней полки стеклянный глобус, таких глобусов  мальчик еще никогда не видел.
 - смотри, Никитка, - принцесса легко крутанула глобус, континенты закружились, сменяя друг друга, и вдруг глобус стал светиться, она крутанула его еще, на этот раз  с силой, и шар стал почти прозрачным, - это тебе подарок, это волшебный глобус, всегда, когда   будешь так делать, он будет сиять, но смотри, не крути слишком сильно, и не разбирай его, ведь и волшебные игрушки имеют свойство ломаться, а теперь ступай.
 Он  до сих пор хранит этот глобус в целости, и всегда, глядя на него, непременно вспоминает принцессу. Хотя принцесса сделала ему еще много подарков, не все он сумел сберечь, но  глобус   сохранил. Конечно,  как и  всякий ребенок, он на десять раз разбирал и собирал глобус, смотрел его устройство, менял лампочку внутри, и даже научился понимать систему, когда был  в старших классах, но что очевидно,  в отличии от других подарков, только глобус как самое прекрасное воспоминание аккуратно хранился и оберегался.
Мальчик стал бывать у принцессы чуть ли не каждый день. Нет, он не надоедал ей, и если видел, что принцесса   устала,  тут же уходил. Он  был очень понимающим мальчиком, он по наитию почерпнул такие истины  слов  как грусть, разница  и время.
Однажды случилось странное, он и принцесса, как обычно пили чай с шоколадками на кухне, как вдруг в дверь постучали.
Принцесса вспыхнула:
 - Никитка, наверное, ко мне гость, если это так, то ты должен будешь пойти домой. Хорошо?
Мальчик не совсем понял, что это означает: если гость –  то он, Никитка, должен пойти домой.
Принцесса вышла открыть дверь. Мальчик сидел на кухне и  потихоньку пил чай. Его насторожили слова принцессы, и поэтому он решил послушать, что происходит в  прихожей, он понимал, что поступает нехорошо, раз решил специально вести себя тише, чтобы узнать, что это за такой гость, но ничего поделать с собой не мог.
Он слышал, как принцесса открыла дверь, как кто-то вошел, как тихо, совсем тихо о чем-то говорили, но слов не было слышно,  а потом раздался звук удара по лицу. Никита испугался, он пулей выскочил со стола и побежал на защиту принцессы, но картина, которую он увидел, была просто ужасна. Незнакомый мужчина, с  силой прислонив принцессу к стене, целовал ее в губы. Мальчик закричал от испуга, и бросился на мужчину. Тот, заметив, кто его бьет по ноге, только рассмеялся, но мальчик не смеялся, он плакал, по-детски больно, но причина была совсем взрослой. Впервые он понял, что не может защитить свою принцессу, впервые он чувствовал ревность, почти настоящую, злую, горькую ревность.
Что было потом напугало мальчика, да и, пожалуй, принцессу тоже. Человек выпустил принцессу и  продолжал смеяться:
 - господи, вот про этого принца ты мне рассказывала, про этого маленького ребенка, неужели   у тебя нет совести?  Что, ты теперь и детей трогать не боишься?
Лицо принцессы стало вдруг злым, ненавидящим, она с размаху ударила незнакомца по лицу. Мальчик точно понял, что и первый удар раз был точно такой же.
Незнакомец перестал смеяться. Он вдруг облокотился  на стену и закрыл лицо руками.
 - скажи этому   маленькому засранцу–  пусть уходит.
Мальчик все еще стоял подле принцессы, и в глазах его были слезы.
Принцесса даже не успела произнести ни слова, как он пулей вылетел из квартиры и побежал к себе домой.
И вечером опять был жар, и опять вызывали доктора, и опять родители не спали всю ночь, и опять мальчик  в бреду звал принцессу.

Он почти неделю пролежал  в постели, но даже когда встал, и снова начал ходить в  школу, он  больше не бежал по утрам смотреть в окна принцессы, он больше не слышал ее шагов среди ночи, он вообще стал ее ненавидеть.
Он начал учить арифметику, таблицу умножения, начал читать по слогам, но престал смотреть в окно и чертить на земле персидские узоры.
А однажды он  смотрелся в зеркало и  на лбу заметил  черточку, которой раньше не было, это была не морщинка, но черточка. Черточка на лице маленького мальчика? Разве такое возможно? Разве способны маленькие мальчики так переживать? Разве могут маленькие мальчики так постепенно становиться маленькими старичками?
 И так стало страшно мальчику, что он заплакал, заплакал горько, потому что любил принцессу больше себя, потому что был готов бежать в  ее стены хоть сейчас, потому что знал, если и не сможет защитить свою принцессу, и если она сама его прогонит, он все равно  никогда ее не разлюбит.



Часть третья.


 В следующий и   последний раз, когда он увидел принцессу, уже падал снег. Стоит оговориться, что мальчик видел принцессу в последний раз  в  своем детстве, а о том, что было позже,  стоит пока промолчать.
 Так вот падал снег, это был не первый снег, но все равно ему радовались как первому, не было ни ветра, и резкого холода, который обычно сопровождает непервый снег. Снег просто падал, он медленно кружился и  ровным ковром ложился на землю, где тихонько таял, но так было не везде, и уже к обеду все дворы и крыши были почти белого цвета.
 Мальчик шел из школы. Он хотел спать, обычно в  такую погоду он всегда хотел спать. Белый снег слепил его своей белизной, хотя солнца особо и не было.
Мальчик  зашел в  свой двор и  сразу же  увидел   принцессу. Она сидела на скамейке и что-то бросала голубям. Мальчик прежде никогда не видел, чтобы голуби   в такую погоду вообще появлялись на улице.
Он посмотрел на принцессу, на ее лицо, на ее руки, которые бросали крошки птицам. Он  почти задохнулся, вспыхнул.
Мальчик побежал к принцессе,  на ходу срывая шапку, хотя ему строго настрого было запрещено гулять  на улице без шапки.
 - ах, вот кто это несется, мой маленький рыцарь. Обиделся на меня?
 - нет,  - мальчик встал подле нее, держа  в руках шапку, и опустив глаза. -  Я не обиделся.
 - а зря, тебе лучше было бы на меня обидеться,  - принцесса стряхнулся снег  на лавочке рядом  с  собой, - садись, будем вместе кормить голубей, - она насыпала ему в ладони хлебных крошек, смешанных  с  пшеном.
Они долго  не говорили, молча бросали птица пшено и хлеб, скоро около них собралась целая стая. Птицы не пугались маленького мальчика и принцессы, они странно курлыкали и  быстро-быстро собирали пшено с   земли.
Скоро  у них не осталось хлебных крошек. Они еще немного сидели на лавочке и смотрели на птиц. Потом принцесса вдруг встала, но птицы не испугались, она села  на корточки около мальчика и первая с ним заговорила.
 - ты – хороший, добрый маленький мальчик,  а вот я  - совсем не принцесса, тише-тише, не спорь. Знаешь, когда мне было очень тяжело, почему-то бог послал мне тебя, ты вытащил меня. Ты не дал мне плакать долго и горько. Но теперь  все повторяется заново, теперь ты не можешь мне помочь. Теперь я  сама должна справиться со всеми своими бедами. Тише-тише, молчи.  Твоя мама сказала, что вы переедите через неделю   в другой район города, оно и  к  лучшему. Миленький мальчик, ты даже не представляешь, как   я тебя полюбила.
 она крепко обняла мальчика, вытерла своим платком слезы на его лице, надела шапку ему на голову, поцеловала в щеку, и сказала: «  теперь иди».
Мальчик не пошевелился. Разом все его счастье -   видеть принцессу  - рухнуло и разбилось на маленькие,  почти невидимые осколки.
Он уже не понимал, что происходит, ему было все равно на птиц,  только один человек был ему дорог больше всего на свете, но он его прогонял. Так не бывает! «Так не бывает»,  - мальчик  и  не заметил, как кричит.
  - тише, тише,  - принцесса прижала его к себе,  у нее по лицу катились слезы, и ее щеки щипало от соли, но она не вытирала их, - Никитка, так надо, так надо. Я не могу,   я не могу, мне дают, мне запрещают,  я,  как и ты, слушаюсь приказов,  я, как и ты, совсем маленький ребенок, уходи Никитка, уходи,  и больше не приходи, или может случиться злое.
Но  мальчик не уходил, они еще долго так плакали каждый о  своем  и об их общем, прижавшись друг к другу, а птицы никуда не улетали, они  все продолжали искать крошки, которых им  больше никто не бросал на снежную, почти белую землю. И снег, не замирая, все падал и падал. Но холода не было. И скоро мальчик престал плакать, и скоро принцесса престала плакать. Она посмотрела на его  бледное личико, вытерла еще раз его слезы,  потом вытерла свои, потом поцеловала в щеку, но мальчик не уходил. Он заговорил:
 - поцелуй меня.
Принцесса поцеловала его в щеку, потом еще раз, потом поцеловала много-много раз мальчика,  потом посмотрела в его теплые глаза и медленно коснулась его губ своими губами. Она целовала его по-настоящему, как целуют не мальчика, а мужчину. И мальчик целовал ее в ответ. Это было не долго. Принцесса вдруг оттолкнула его, и почти на срыве крикнула ему:
 - уходи, уходи сейчас же! И … и не приходи больше!
Мальчик встал с лавочки, и как только он встал, птицы     разлетелись в разные стороны, они тяжело  летели над крышами, и снег падал на их крылья. Мальчик уходил,  а принцесса стояла, прислонившись к дереву рядом с лавочкой, она не смотрела, как уходит мальчик, она смотрела в небо,  как улетают птицы. Они не долго кружили над домами. Но принцессе все равно было больно. Она не плакала, но слезы сами катились по ее лицу. Поцелуй все перевернул. Все  сменилось, не было больше не луковичек, не было ни рыцарей, ни принцесс, не было больше ничего кроме пустоты.
Она слышала, как хлопнула дверь подъезда, но   все продолжала стоять и смотреть в небо. Она так долго стояла, и только спустя почти час, медленно побрела  домой,  а потом словно что-то вспомнив, опустила руку в карман  и достала птицу, которую ей когда-то подарил мальчик, она долго смотрела на нее, а потом одним движением  высоко подбросила в небо. И птица должна была упасть, но   не упала, она распрямила свои крылья, и внезапный порыв ветра подхватил ее и вместе со снегом кружил долго, и принцесса смотрела на птицу,  смотрела, не обращая внимания на снег, который падал на ее лицо и тут же таял от тепла ее кожи, смотрела внимательно до тех пор, пока глаза ее не престали различать белую птицу среди белого снега.
Мальчик  все смотрел на принцессу в окно, он давно не смотрел на нее в окно, с тех пор, когда повстречал незнакомого мужчину в ее доме. Он смотрел на нее и плакал, плакал горько, плакал  так, как раньше  еще никогда не умел.


Часть четвертая, самая взрослая и самая  сказочная.


Все сказки имеют свойства заканчиваться. Так и наша сказка должна подойти к концу.
Принцесса сказала правду, и через неделю мальчик переехал в другой район города. Будучи еще мальчиком, он ни разу больше не бывал в том самом дворе, где принцесса целовала его, хотя помнил каждый закоулок, каждый поворот, но принцесса сказала больше не приходить, а значит, он и не придет, пока не наступит время.
Поначалу он болел, не сильно, но очень странно. Ему часто являлись сны как будто наяву;    с возрастом это  почти  прошло. Родители, обеспокоенные поведением   сына, даже водили его к психологу, но мальчик упорно не хотел никому ничего рассказывать. Он очень долго грустил, его  спасло время, и уже через два года мысль о принцессе не была так мучительна, как раньше, и все, что было связано с принцессой, стало  не более  чем странным воспоминанием.
Мальчик рано взрослел. Он так часто менялся, что, порой, его было не узнать, даже если прошло всего два  месяца. Он уже успел позабыть многое из своего детства,  и  уже совсем перестал считать принцессу принцессой, поддавшись  этому взрослому искушению -  не верить в чудеса. И это новое чувство взрослости  влекло и ослепляло его своим реализмом.  Но   на то  и сказка, чтобы можно было менять много   в судьбах своих героев.

И   они встретились.

Они встретились тогда, когда  и мальчик уже перестал быть мальчиком. Это  был семнадцатилетний юноша, уверенный и красивый,    почти принц.
Никита искал этой встречи, он ее жаждал, желал как никогда раньше. Он просто проснулся утром, и не дождавшись, когда солнце откроет  свои двери новому дню, он соскочил с постели, еще даже не успев опомниться ото сна, он  подлетел к шкафу, на   самом верху которого,  стоял  подаренный принцессой глобус, и  взял его.
Он легко крутанул его в своих руках, и глобус засиял, так, как сиял, когда принцесса дарила его маленькому мальчику. Никита снова лег на кровать и заснул крепко и почти по-младенчески. Глобус он держал в руках…
Время пришло.
Он помнил адрес: помнил дом,  улицу, этаж, номер квартиры и даже дверь, черную с маленькими металлическими заклепками. Он  помнил, как   всегда стучался к принцессе: это была мелодия «лунной сонаты». И  помнил, как принцесса ему открывала, как она улыбалась, и как сразу начинала кружить на руках, стоило ему зайти. Он очень  помнил, как его любила принцесса, но еще ярче он помнил, как он любил ее.
Он стучался, долго не открывали. Никитка ждал, волновался. Он любил ее в этот момент, наверное, даже больше, чем прежде, он любил ее, как могут любить лишь мечту, и она была рядом, по-настоящему рядом, так, как раньше быть не могла.
Принцесса открыла. Она стояла на пороге и смотрела на него глазами уже не девушки, а женщины, но все равно принцессы. Он потом еще долго вспоминал этот взгляд.
Никита молчал. Принцесса молчала тоже. Она каким-то миллионным чувством поняла, что это сказка, и так должно, и молчание необходимо, и она знает этого мальчика, хотя и не помнит лица.
Так длилось недолго, но Никите казалось целые  девять лет проносятся  перед   глазами, ведь  ровно столько лет он не видел свою принцессу. Он хотел что-то сказать, но не мог, как и тогда, много лет назад,  под деревом, рисуя персидские узоры. Его глаза сияли небесно, ветрено,  искренне, он был счастлив.
Он пришел  спустя годы, целые годы, и все равно нашел принцессу. Это была его принцесса, прежняя, так он хотел ее видеть. Так хотело видеть его сердце.
 - ну, здравствуй, -  и принцесса улыбнулась ему.
 - здравствуй.
  - кто ты, мальчик?
 - я  - мальчик, - Никита опустил глаза, он не мог смотреть на нее. Он вдруг стал совсем маленьким, и вот ему восемь, и он стучится, и принцесса рядом и она смеется, и они вместе смеются, и они вместе говорят; и они   -  только они, больше никого – и принцесса – его принцесса, а  он ее рыцарь. И легко и ясно, и кружится, и падает,  и замирает  сердце, и небо голубое-голубое, и осени никогда не будет, и только небо – голубое-голубое. Все ясно. Все  просто и ясно, и мир удивителен, и нет боли,  и нет войн,  и  нет ничего, кроме   девяти квадратных метров – им хватит.  Мир, как глобус, светится– а они -  внутри, от всех убереглись во время пожаров.

 Мальчик счастлив.

Он проснулся. Темно. Он спал долго. Кто-то  сидел в ногах. Совсем  темно и страшно. Никита резко поднялся с постели. Он не мог понять, где он, и по началу испугался, он не узнал темноты, которую обычно  видел   в своей  комнате.
 - что? Что случилось.
Смех из темноты выдавал голос принцессы.
  -  я сама не знаю…  Кто  ты?   ты сегодня пришел ко мне,  ничего не сказал и  просто упал   в обморок.
 - принцесса, ты. Боже, Боже.
Он подлетел к ней на ощупь, он целовал ее руки, она смеялась. Он не видел ее глаз, все в темноте перестало светиться, отражать и жить красками, осталось тепло и дыхание – его ориентиры.
 - ты, я думала… я много думала и не знала, а теперь вспомнила… я  - твоя принцесса,  - она гладила его по голове,  -  ты любил меня, ты любил меня. Я любила… только мы разминулись с тобой, как сильно мы с тобой разминулись …. Двадцать лет, нет меньше, тебе, наверное, семнадцать, а мне тридцать шесть. Тебе семнадцать, а мне….
Он молчал, он тесно обнимал ее, жарко целовал ее руки.
 - совсем пылкий. Ты не знал меня тогда, не знаешь сейчас, а целуешь,  как любишь. Вот она я, и ты меня любишь. Мой мальчик, мой мальчик, милый мальчик.   сколько времени, сколько времени нас разделяет! но ты помнил меня. Я старая, я старая. А  ты мой мальчик, мой рыцарь…
Она плакала. Он чувствовал ее соленые слезы на    руках, которые целовал.
 - стой, - она вдруг соскочила и включила свет, - смотри на меня, на  мое лицо – я ли это? Смотри!  Морщины, я все еще старею, смотри на мои руки – они совсем худые и дряблые,  моя грудь…  Я как дерево, стоящее одиноко –  я сухое дерево, я бесплодное дерево, я просто смирилась со всем и стала деревом. Уходи!
Он смотрел на нее, она всегда была принцессой. Она не  переставала быть ей.
 -  ты прекрасна, - он едва мог говорить, в глазах дрожали слезы. 
 - все равно уходи.
 -  я могу уйти.  Только ты не права,  ты меня не знаешь, а вот я тебя знаю.

Она выключила свет.  И больше не было принцессы, больше не было маленького мальчика – были мужчина и женщина. Они целовались страстно, словно, пытаясь поцелуем выжить, спасти себя. Это была любовь, прошедшая сквозь время. Ее хранили  двое.

Никита проснулся, он не открывал глаза, он чувствовал, что  рядом лежит женщина, его женщина.  Его принцесса. Настоящая. Он снова уснул, а когда опять проснулся,   солнце уже стояло высоко. Принцессы не было. Он оделся.
 пошел на кухню. Она. Читает  книгу.
 - доброе утро.
Она подняла глаза.
 - да.  Утро.
Он сел за стол. Она продолжила читать, словно его не было.
 Никита не понимал.
Они так долго сидели. Час, может больше: она читала, он смотрел на нее.
 Вдруг она встала и подошла к окну.
 - теперь ты  должен уйти. Никита, ты   должен понять – это не сказка. Родители тебя ищут, ты не  ночевал дома.
 - я знаю.
 - я покурю, ты не против?
 - нет.
Она распахнула окно. Нашла сигареты и затянулась.   Она не смотрела на него.
 -уходи.
 -только не теперь. Я люблю тебя.
 -   ты не можешь не уйти. Ты должен уйти.
 Никита молчал, и  он не смотрел на нее.
 - Никита, - принцесса  подошла к нему и взяла его за руку, - послушай меня, мальчик мой,  - она поцеловала его руку, - пожалуйста, послушай меня – уходи.
Но Никита молчал.
 - я знаю, так случилось у нас с тобой, ведь это чудо, Бог ли
Дьявол ли, но любовь наша  не умерла, не сдохла, а ведь мы за ней не ухаживали, не поливали ее водой. Она странная эта любовь – тебе было восемь… всего восемь лет. А сейчас мне 36, тебе 17. прости меня Никита,  - она вдруг заплакала, - прости, что целовала тебя, прости, что обманывала, прости, что не ждала, прости меня.
Никита молчал, он молчал исступленно, словно задыхаясь собственной болью и ее словами, он не знал выходов. Сказка, его мечта кончались у него на глазах, и он не мог  этим ничего совершить:  не мог продолжить  или резко  остановить, как хотелось, он был не властен.  Эта  женщина   принадлежит  ему, но  не  ему уготована.
 - Никита, слушай меня, мальчик мой, самое главное слушай, я ведь замужем. Я не знаю, я не знаю, что делать… но мы не можем быть вместе, быть рядом, как тебе мечталось. Ты не думай,  ведь я  тебя любила, я до вчерашнего дня не любила никого на свете, я все ждала, чаяла, и вот – пришел ты, и  я поверила  так, как не верила никому и никогда. Я полюбила, словно умела любить всю свою жизнь, и поняла, что я и любила всю свою жизнь  только тебя одного, смотри, смотри в глаза, в них все правда, смотри…. Я   не умерла, не сгорела, не превратилась в маску, потому что любила одного тебя, хоть может об этом и не знала, - тут она расплакалось, - Скоро муж, я  боюсь его. Он хороший, я боюсь его, он хороший… - она рыдала.
Никита обнял ее крепко, но  у него самого в глазах стояли слезы. Ему открылась бездна, и он не знал, как через нее перешагнуть.
Слезы остыли.
Они так долго сидели вместе, почти не видя и не замечая мира вокруг. Они закрыли глаза и слушали, как бьются их сердца, это был почти один ритм.
А потом были облака,  и они вдвоем летали и падали в их теплые перины. Ветра окутывали, ласкали,  и небо пахло мятой и ванилью.  Никита крепко держал принцессу за руку, а она крепко держала его.  Потом они говорили с  Солнцем и просили у него совета, как быть, но Никита ничего не понял, так как не знал языка Солнца, а принцесса знала, но ничего ему не перевела. Потом они просили совета у Земли, потом у Осени, потом у Ласточек,  принцесса говорила со всеми, а Никита так ничего и не узнал, он просто наслаждался мгновением, когда принцесса рядом
Они долго летали и долго пели и долго были счастливы в своем сне. Это был только их сон – один на двоих.
Вдруг кто-то потрепал Никиту по  плечо. Он открыл глаза, но  не сразу очнулся ото сна.  Он выпустил из объятий принцессу, она спала, прижавшись к     спинке стула, а руками обхватив его за шею.  Никита даже не заметил, как они вдвоем заснули, и опомнился только сейчас. Он осторожно высвободился, и все еще держа принцессу в своих руках,  посмотрел  на мужчину, который стоял теперь уже в  дверях. Никита его знал, это был тот самый тип, которого он  еще ребенком  молотил кулаками в грудь, когда повстречал у принцессы.
 - аккуратно, она спит, - мужчина улыбнулся, Никита тут же возненавидел эту улыбку,  - давай перенесем ее в спальню и поговорим.
И они вдвоем бережно и мягко, стараясь не потревожить волшебный сон принцессы,  перенесли и уложили ее на кровать.
 Они вернулись на кухню.
 - сядь, хотя разговор наш много времени не займет, все равно сядь. Она, верно,
говорила – я ее муж, Игорь.
 - Никита, - они пожали руки,   и Никите вдруг стало страшно,  он жал руку, словно не человеку, а стали, холодной и  почти обжигающей.
  - не бойся, Никита я  не стану бить тебя, как взбешенный   рогоносец. Я не буду ругаться и вызывать на ссору, хотя все еще люблю ее и мне больно, когда я возвращаюсь и нахожу в доме незнакомых мужчин, да что там мужчин, мальчишек! это раньше я поступал так, теперь я  привык,  любовь моя слегка сменилась. Почему так?  ты должен  знать правду. Алена, Алена  - моя жена, она больна, она  очень больна   - у нее редкий случай шизофрении. Она воображает  то, чего быть и не может. Она говорит, что она принцесса, или фея, или злая фея, или еще что-нибудь. Это  ее мир, он очень странный этот мир. Но  это ее защита от мира настоящего, нашего, который видим я и ты.  Это началось очень давно, лет девять назад по  зиме.  Да,  она адекватна   с людьми, правильно реагирует в обществе, но есть одно но – она считает, искренне считает себя в сказке, она верит  в чудеса и даже видит их там, где   и вовсе быть не может.. Она любит маленький детей, особенно мальчиков – они ее рыцари. А еще она изменяет мне со всеми, кого посчитает своим  героем…. – тут его голос изменил ему, и вместо прежних стальных ноток  случился скрежет,   Игорь прокашлялся и продолжил, -  А самое главное беречь ее от детей, с ней может случиться истерика, или может, считая их взрослыми мужчинами совершить что-нибудь не совсем хорошее, хотя это было всего 2 раза, но все-таки… И еще  она красива, все еще красива. Она  может обманывать, чтобы никто не догадывался, но она такая. Не влюбляйся в нее, плохо кончишь.
 Никита опустил голову.  И что вы думаете, он плакал, смотрел  в пол? – нет, он улыбался, и прикрывал свою  улыбку руками, чтобы  не было видно.
 -  а почему это с ней произошло?
 - этого я тебе не могу сказать, я и  так открыл  тебе слишком много, а теперь убирайся.
 -нет, я  не уйду – ты начал этот разговор, значит, ты мне скажешь абсолютно все!
 - уходи, юноша, больше тебе здесь делать нечего.
Никита резко соскочил со стула и схватил кухонный ножик со  стола.
 - отвечай, что   с ней произошло!
 Но мужчина не реагировал, он спокойно сел на стул Никиты, и еще раз повторил:
 - уходите, юноша, я не боюсь, видали мы и таких, как ты.
 -а я  смогу, зря не боишься. Что с ней  произошло?
Это было помешательство, глаза стали красными от крови, что такое могло произойти с его  принцессой! Кто  посмел! Кто! Все стало ненавистно, кто-то обидел принцессу, а он не мог, не умел, не знал, как  ее защитить. И опять он маленький, совсем маленький и… никто. Ах Никита – Никита, да вспомни же свое имя и скажи его вслух, вот она причина – ты сам. ведь девять лет назад, ровно девять лет назад, именно поздней осенью, а не зимой ты  уходил от принцессы, а значит уже  тогда она полюбила его той страстью, которой жила все эти годы.

Никита  придвинул нож к  горлу Игоря.
 -я не шучу, говори.
-  а я, знаешь ли, тоже шутить не мастак. И  потом – это ведь моя жена, понимаешь, это моя жена! Я ее люблю  и мне  на всех вас плевать!
   - да? Тогда смотри, - Никита резко почти на автомате, не задумываясь ни секунды,  полоснул себя по запястью левой  руки. Мигом хлынула кровь. Она  шумно упала.
Мужчина вскрикнул каким-то детским   грудным голосом.
 - да, что ж ты творишь, малолетний выродок? Что ты творишь. Дурак, маленький совсем, а такие глупости! Хочешь знать? Так знай, сначала она мне изменяла со всякой швалью, когда   никого не любила, хотя видела, как я мучаюсь от ревности, любя ее больше всех на  свете, а потом она сама влюбилась – и в кого? В мальчишку из соседнего дома! В восьмилетнего мальчишку!
 Мужчина схватил  Никиту за руку, выдернул нож, впрочем, тот и не сопротивлялся, он вдруг  совсем резко осознал слова Игоря, и ему стало почти плохо. Он  - причина, он причина всей судьбы принцессы, а потом его вдруг это обрадовало.  Кровь текла обильно. Игорь одним движением снял со своих брюк ремень  и перехватил руку   у локтя.  Пол был весь в крови,  а наш бедный мальчик почти   в обмороке. Игорь выискал   в доме бинты, протер руку Никиты – благо рана была  не глубокая, и крепко,  и туго перебинтовал руку.
Никиту он отнес на руках до постели, позволил ему заснуть, а сам вышел на кухню, протер пол, а потом сел все на тот же стул и заплакал.

Никита проснулся посреди ночи. Он уже вторую ночь не узнавал темноты  комнаты, но это  не тревожило его, как, впрочем, и думы о родителях. Он  вспоминал о них мельком и тут же забывал, так могло происходить только  с совсем ненужными событиями или еще какой ерундой. Нет, нет, родителей он любил,  не больше и не меньше той любви  к родителям, которая поет в нашем сердце с рождения, но просто сейчас вершилась его любовь, совсем чуждая той любви, которую он питал к матери и отцу. Можете думать:  «как  так,  я бы на его месте никогда бы не забыл» -  и, если такая мысль ненароком проскользнет в вашем сознании, то знайте – либо вы так сильно еще не любили, либо просто вы железный человек  железной воли  железных чувств. А наш бедный мальчик влюблен был окончательно, бесповоротно и в  высшей степени страстно, иначе не совершал бы такой глупости, как резать себе вены, и потом самому же бояться крови и слов Игоря,  чуть ли  не до   лишения чувств.
Так вот,  Никита проснулся, и первым делом стал искать по комнатам принцессу.
 Он нашел на столе в кухне зажигалку и   почти неслышно вошел    в последнюю комнату, в  которой еще не был.
Вспыхнул тоненький огонек.
Постель. Двое: принцесса и   злой гений, ее муж (так хотелось думать нашему мальчику)
Никита осветил их лица и тела, и вдруг слезы  показались в его глазах, он  ощутил их сильно, горло сразу сдавило и  стало трудно дышать.
Они лежали рядом,  совсем рядом. Принцесса  была совсем без одежды,  но странно Игорь был одет. Никита, стараясь не шуметь,  разбудил принцессу. Она долго не просыпалась. А Никита все гладил и гладил ее по плечу, шептал еле слышно. И вот она проснулась. Она улыбнулась, но все рано долго лежала, глядя на него, ничего не говоря, и даже не двигаясь.
 - пойдем, милая принцесса, пойдем со мной,  -  он взял ее за руку, она подалась и последовала за ним.
Ее все еще хрупкое и красивое тело, совсем худое,  светилось в темноте – это  Луна при рождении сделала ей  подарок. Никита не мог отвести глаз, столь она была прекрасна.
Они вышли на кухню к окну, где принцесса курила утром. И все та же Луна освещала их тайные разговоры, обещая никому не выдавать секрета.
 - принцесса, послушай меня…
 - ой, что с твоей рукой?
 - это не важно, я просто  боялся потерять тебя.
 - нельзя так бояться, мальчик мой, сегодня я прогоняла тебя, но сейчас глядела и думала, что со мной стало бы, если бы ты ушел. Не смущайся моей наготы,  я всегда ночью такая. Я люблю тебя, люблю сильно,  сильно. Поцелуй мою ладонь… а теперь поцелуй меня в губы.
Он целовал ее. А потом безумными глазами искал в ее глазах ответы на все вопросы, которые успел передумать во сне.
 - давай убежим, убежим навсегда и будем счастливы только вдвоем? – он крепко держал ее руки, словно боясь, что она растворится, а это единственное средство оставить ее рядом.
 - а как муж?
 - он сильный человек, но ты его мучаешь, ему станет только легче.
 - ты говоришь правду?
 - а разве ты  мне не веришь?
 - верю.
А потом она спросила:
 - тебе не мешает, что мне 36? Отвечай.
- нет.
 -а то, что тебе 17?
 - нет, я так люблю тебя, что годы уже не имеют ролей. Я просто люблю тебя.
 И они целовались вновь, но не прерывисто и нервно, как раньше, а нежно и почти бесстрастно, как две  птицы, две волны,  два острова, соединенных тонкой грядой кораллов.
Это была сила, так умеют целовать  только по-настоящему любящие сердца.

 - но, милый мой рыцарь, скажи, куда же мы убежим?
 - не знаю,  - он крепко обнял ее, - нам не куда бежать, но мы должны бежать.
Она молчала.
 - ты только не плач…
 - я и не плачу, мой мальчик,  не плачу.  Я  счастлива:  ты рядом, и  больше мне ничего не надо. Знай это.
 - я  и счастлив, но если мы не уйдем, все кончится, все разрушиться, все – одна безысходность. Я не  знаю, зачем тогда Господь даровал нам эту любовь, зачем построил  в наших сердцах дом, где она может жить,  и зачем мы питали  ее мечтами и желаниями, если изначально предначертано было нам ее потерять. Ты не знаешь,  принцесса, и никто не знает, кроме самого дарителя.  О, что мне сделать?
 - молчать.
 - нет, я долго молчал, я долго задыхался своим детством, долго ждал, когда окрепну и смогу тебя защитить, но вот я стою и ты рядом, но, как и  прежде не могу ничего сделать.
 Никита закрыл глаза.  А ее глаза были закрыты давно.
- поверь в чудо, любимый мой поверь  в чудо, поверь так, как верил в детстве, в этом наше спасение, если мы будем верить вдвоем, то оно обязательно произойдет.
 - знаешь, принцесса, я всегда верил в чудо, потому что умел любить, но сейчас не могу, потому что вижу все яснее, чем прежде – мы обречены.
 - нет, поверь в чудо вместе со мной. Вспомни, как мы были счастливы прошлой ночью, вспомни, как мальчиком ждал меня у окна, вспомни, как сегодня мы летали во сне. Прочувствуй до конца, как  ты меня любишь. Это ли не чудо, милый  мой. И ты поверишь
 и он сделал  как сказала принцесса, он вспомнил все до единой его встречи с ней, вспомнил, как они любили друг друга ночью, и самое главное он теперь до конца понял, кто причина ее и его страданий – он сам. Он терпко  и сильно вдруг почувствовал, как любит ее, и теперь уже навсегда знал, либо они будут вместе, либо их  не будет совсем.
 - теперь ты веришь?
 - да я верю. Я даже слышу, как кто-то шепчет на ухо, что чудо есть, и что оно свершиться скоро, прямо сейчас.
Они стояли так долго, обнявшись и  крепко прижавшись щеками друг к другу,  и вдруг что-то теплое, мягкое  и к удивлению свежее коснулось их плеч, но они не открыли глаза.  Это был   сон,  и тут  тихий голос заставил очнуться.
 -  дети  мои, милые добрые дети…. Дети, смотрите на меня.
 И они на голос подняли глаза. Это    было то самое чудо, которое так они ждали.
Воздух вдруг стал серебристым, переливающимся, таким красивым, что даже  совестливо было дышать, и они почти не дышали, более того, они почти не могли смотреть на этот воздух, он слепил, но   в тоже время невозможно было оторваться – краски захватывали.
И снова голос  стал звать:
 - дети, посмотрите в окно.
Воздух  лился именно оттуда, он подобно воде стекал  на подоконник, каплями падал на пол, а потом мячом отскакивал верх и растворялся в обыкновенном,  совсем земном воздухе.
Это была Луна. Она была по-настоящему огромной, она стояла в окне, вернее загораживала его все, и не  было   в  окне ничего, кроме Луны.
И Луна улыбнулась
 - дети – как вы прекрасны  вдвоем, как много любви в ваших сердцах. Ее  так много, что твердые алмазы плавятся и превращаются в  воздух, - луна улыбнулась и ласково посмотрела на них, -  Вы  - добрые дети, а я люблю добрых детей, ведь  самое главное  - любовь, нет прекрасней ее на свете -  а вы так старались ее уберечь,   и вот, когда половина пути пройдена и осталась только вторая половина – вечное счастье, вы не знаете, куда бежать, - Луна вдруг просунула руку в окно и коснулась плеча принцесса. - Девочка моя, когда ты только родилась,   я наградила тебя красотой. Может  тогда мой дар казался всем   маленьким, ведь Солнце подарило тебе красоту лица, Море наградило  аквамариновыми глазами, Небо дало тебе легкость, Ангелы не забыли про характер, ум и доброту, все Феи Природы дали тебе много, но только мой подарок был различим лишь в темноте – твоя кожа   с отливом северного сияния и платины. Но что еще  могла подарить тебе бедная тетка Луна? Все тогда смеялись, но сейчас только я одна могу спасти вас – Солнца нет, Феи спят, а все остальные погрузились в Ночь. А значит    пришло мое  время сделать еще один подарок, пожалуй, самый главный и ценный,  я дам вам приют. Простите меня за тщеславие, дети,   старушкам нужно прощать.
 - милая Луна, какое же это тщеславие, и какая ты старушка!
Луна и правда  была далеко не старушка, а можно сказать, что даже совсем молодая особа. Ее лицо было приятно и   красиво, хотя и не так, как лицо принцессы, единственное, что портило ее так это то, что она сияла слишком (а вернее слишком много  отражала света своей матери  - Солнца). В ее глаза было   больно смотреть, она, словно вся была из драгоценных камней и серебра.
 - но  что мы должна делать, госпожа Луна? – Никита, наконец, осмелился задать вопрос, хотя к слову сказать, он вовсе и не удивился, не смотря на то, что ему впервые приходилось видеть истинное лицо луны и так близко.
 - ничего, просто идите за мной. – И Луна медленно полетела обратно в свои небесные чертоги,   но вместе с тем как она летела,  на небе  из того самого чудесного воздуха строились ступеньки.
  - видишь, любимая, мы ждали чуда -  я его чувствовал кожей, и вот оно произошло, бери меня за руку, и мы  пойдем по небу, словно два самолета!   Больше никто и никогда нас не найдет, больше никто и никогда нас не потревожит. Пойдем быстрее, счастье не любит ждать,  когда мы совсем близко.
 - да, - Принцесса крепко прижалась у нему, - только поцелуй меня, поцелуй меня сильно и крепко, так, словно я самое вкусное вино в мире, так, словно мы сейчас умрем, так, словно не осталось в мире больше поцелуев и этот последний принадлежит нам.

 И он целовал ее, целовал ее  так, словно она была  самое вкусное вино в мире, так, словно они  должны умереть, так, словно не осталось в мире   поцелуев, и этот последний принадлежал   им.
А потом  Никита сбросил с себя одежду, там, куда они шли, одежда была лишней.
 И они вместе, крепко держась за руки, осторожно шагнули с подоконника    на первую ступеньку, сотканную    из алмазного  воздуха.