Калторг
Талантов он особых не имел. Были, конечно, увлечения, но никто так быстро не расставался с ними как он. Он мог вскочить с утра, нарисовать прекраснейшую картину карандашом на кривом листочке, а потом равнодушно выкинуть своё творение убираясь в комнате пред тем как сесть за уроки после школы. Он мог написать задумавшись на уроке математики такие стихи, которые тончайшими нитями проникали прямо в душу, а потом в сочинении по литературе наделать грубейших ошибок и схватить двойку. Он вообще учился на пять или на два. Других оценок он не имел. Пятёрок было больше. Возможно, это заслуга его отца. Тот стразу просёк, что у сына, кроме всего прочего, проблема мотивации, и провёл немало бессонных ночей в упорнейших разговорах и спорах с сыном, чтобы из мельчайших пылинок хоть сколько-нибудь значимых аргументов, создать тому ступеньки, по которым можно было подниматься в развитии. Порою складывалось ощущение, что маленькому даунёнку ничего не надо и до всего ему пофигу. Но и эти трудности постепенно перебарывала его семья.
Изменения начались как-то в конце весны, когда парень заканчивал девятый класс. Тогда ещё соседи сверху уехали, а вместо них в квартире поселился глухонемой инвалид. Мальчик-даун, не похожий на дауна вдруг заиграл. Он и раньше проходя мимо пианино мог наиграть простенькую мелодию, но это было так редко. А сейчас он как будто пил музыку, складывалось ощущение, что он без этого не мог жить.
Он прибегал из школы и скидывая одежду, бежал к пианино. Ел он только за пианино. В туалет он шёл только после того, как на штанах начинало образовываться тёмное пятнышко. Потом он придумал гадить в трёхлитровую банку, которую подтащил к пианино. Через неделю, он перестал ходить в школу.
Спустя месяц, сложно было найти радиостанцию, на которой не крутили бы его творения. Билеты на его концерты покупали всегда, все и за любые деньги.
Если пройтись по какому-то парку, то было просто диковинкой, если из репродукторов доносилась какая-то иная музыка, кроме Его произведений.
Постепенно известность его таланта охватила весь мир. Гастролировать он не любил и выступал всегда только в своём городе. Туристов наехало столько, что в районе, где он жил, пришлось вводить постоянную службу из сотен милиционеров, которые контролировали, чтобы там находились только жители окрестных домов. Иначе, Его дом постоянно находился в живом кольце, и для того, чтобы он вошёл или вышел, приходилось использовать войска. Ночевать он мог только дома. В гостинице он не провёл ни одной ночи.
Потом произошёл Перелом. Тогда никто не знал, с чем его связать. Он перестал появляться дома. Он поехал с концертами по миру. Из старого он ничего не играл. Каждый концерт – импровизация. Плакали на его концертах – все. Кто от счастья, кто от горя. Умирали многие. Кого просто давили, кто – не выдерживал эмоционального давления. За билеты на его концерты убивали. Но не было стран, где запретили бы его концерты. Никто не хотел руководить страной без жителей.
Если бы Битлз ожили и был бы выбор пойти на их концерт или на Его, то … не было бы такого вопроса. Казалось, другой музыки нигде просто не слушали.
Через сорок дней после Перелома всё кончилось. Он перестал играть. Он прилетел в родной город. Он пришёл домой. Он поднялся на этаж выше. Он вошёл в квартиру, где жил глухонемой инвалид. Он осмотрел родственников, которые собрались на поминки в честь сорока дней со смерти старика. Впервые в жизни он первым обратился к людям:
- Не правда ли красиво у нас получилось?
Потом он вышел из квартиры и куда-то уехал. Больше о нём не слышали.
Свидетельство о публикации №204112100019