Очарованный демон

Tы знаешь, как звучит музыка сердца, ты творишь  узоры  мыслей  и  слов, превращая грубое ремесло  в  искусство  души,  ты  знаешь  тысячи  оттенков чувств, ты умеешь верить и ждать, ты видишь в темноте, ты сильна и одновременно нежна, подобно цветку, пробивающемуся к солнцу сквозь бетон.  Ты  никогда ничего не просила для себя, ведь ты не знала, у кого можно  попросить то, что тебе действительно нужно.  И поэтому ты все еще трешь глаза, думая, что до сих пор спишь, когда я уже стою перед тобой.

   Конечно, ты слышала о нас.  Ты знала, что мы существуем. И ты  читала  о мрачных замках, скрюченных стариках с посохами, пентаграммах, крыльях летучей мыши, о ветхих, рассыпающихся от прерывистого дыхания, книгах, о странно звучащих словах неведомых языков.  О, это все было, но так дорогу к  вам находили только худшие из нас: те, кто опускает уродливую голову перед светом чистых глаз, те, кто при первой возможности предательски запустит когти в спину позвавшего его и острыми зубами будет рвать алчную душу  того,  кто надменно и самодовольно возомнил себя хозяином.
   Так было не всегда.  Во все времена был и другой способ. Когда-то  очень давно его знали, сейчас его чаще только чувствуют, но  вскоре  будут  снова знать. Ты не произносила заклятий? Ты не водила мелом по шершавому мшистому камню, в ужасе принимая биение своего сердца за чьи-то шаги?  Ты  не  ждала полной луны и западного ветра? Не смотрела глаза в глаза на смутные тени  в хрустальной сфере?...  Но не ты ли снаряжала в путь огненных посланцев мысли? Не ты ли бешено, очертя голову, творила себя и свой  мир,  догадываясь, что в пустой храм не войдет  даже  нищий?  Не  ты  ли  стремительно,  почти неосознанно, загадывала желание, когда видела  падающую  звезду  или  когда кондуктор давал тебе счастливый билетик; а когда слишком долго ни того,  ни другого не случалось, не ты ли молила звезды о  сострадании  и  покупала  у кондуктора лишних пять билетов? Не ты ли сама дивилась тому,  что  выходило из-под твоего пера?...  И еще я мог бы напомнить тебе о твоих снах,  о  тех
краях, куда уносилась ты по ту сторону закрытых глаз.
   Некоторые думают, что мы можем все. Но мы способны лишь на то, что можете захотеть от нас вы.  Не стань вас, ваших желаний, чувств, мыслей -  и  в тот же миг исчезли бы и мы.  Мы похожи на вас больше, чем вам  может  показаться. Вам соврут зеркала, вас не разглядят друзья, вас исказят враги, ваши глаза наполнятся едким дымом, когда вы обратитесь внутрь  себя,  но  вам никогда не солжет наш облик.  Мы уродливы, как бездны ваших душ, и мы прекрасны, как свет вашего огня.  Вы можете выбирать нас - выбирая себя.  Пожалуй, все вместе мы можем все.  Нет, почти все. Никто из нас не в силах противиться, когда раздается ЗОВ.

   Ты еще не знала, что зовешь именно меня.  Знал ли я?  Знал,  потому  что обучен этому.  И не знал, потому что даже мне не видно будущее. Но мой слух устроен так, что я ловлю только музыку сердца; глаза мои созданы только для того, чтобы видеть волшебные узоры мыслей и слов; я наощупь отличаю  тысячи оттенков чувств; я сотворен из света, который не меркнет с  расстоянием;  я знаю, что там, где заканчивается земля, сразу начинается  небо;  и  я  умею
сокрушить любую толщу бетона, потому что я люблю живые цветы.
   Ты смотришь немного удивленно: с первого же момента я не показался  тебе чужим.  Врата твоего мира  не  захлопнулись,  когда  мой  взгляд  скользнул внутрь.  Ты ловишь меня на том, что я повторяю твои жесты и опережаю  тебя, произнося твои мысли.  Когда ты едешь в вечернем троллейбусе,  ты  украдкой смотришь в оконное стекло, поправляя прическу, но в своем отражении ты  узнаешь мои глаза. Когда ты напеваешь песенку, ты слышишь, как мой голос вторит тебе.  Прикасаясь к привычным предметам, ты словно вновь открываешь  их
для себя, как делаю это я - твоею рукой...

   Мой Наставник рассказывал мне, что желания ваши могут быть самыми разными, чудными, непредсказуемыми.  Я лишь пожимал плечами, когда пробегал глазами по страницам уже свершившихся историй.  Но мне пояснили, что не  нужно будет делать все эти странные, порой жуткие и отвратительные вещи: я способен сделать только то, что мне приятно - что подсказывает твоя  природа.  И поэтому я учу тебя улыбаться не усилием мышц, а потому что тебе  этого  хочется; я делаю тебя легкой, не потому что у тебя в руках шарик, наполненный
гелием, а потому что небо тебе  роднее  земли;  я  возвращаю  тебе  смех  и счастье самых отборных сортов, потому что именно их ты сеяла по  ветру,  не заботясь о наградах; и я обучаюсь всему новому, что рождается в твоих  глазах, потому что с момента моего появления и ты постепенно становишься  другой.  Да, теперь многое из былого становится ненужным: теперь ты зовешь чужих людей, чтобы они  не  пропустили  падающей  звезды,  теперь  ты  вывела теорию, по которой каждый билетик - счастливый, и вместе с платой за проезд даришь кондуктору благодарную улыбку, теперь ты  учишь  других  тому,  чему научилась у меня - не задумываясь, что сам  я  создан  лишь  из  того,  что умеешь и чувствуешь ты...

   Когда я уже собирался в дорогу, готовый встретить тебя, Наставник  остановил меня и сказал: "Вижу, ты готов. Но есть еще две вещи, которые ты пока не можешь понять, и поэтому сейчас говорить о них не имеет смысла. Но когда придет время и тайны лягут открытой страницей в твое сердце,  ты  вспомнишь мои слова."

   И мне кажется, я почти уверен: теперь я знаю, чего мне тогда  не  сказал мой мудрый Учитель, у кого белоснежная борода и глаза юноши. Эти две вещи - самое дорогое, что есть у меня, и я хочу поднести тебе это, как самый  сокровенный мой дар:

          Наш ЗОВ, как и ваш, гремит в беспредельности миров, и мы, подобно вам, сами не зная о том, молим звезды о сострадании, ибо НИЧТО в  мире не происходит помимо нашей и вашей воли;
          Каждый из нас волен уйти, едва отойдет последний дым от свечей  и опрошающий найдет у нас ответы, но Магнит, соединивший волю  и  силу, оставит на Позвавшем и Пришедшем  нестираемый  в  бездне  времен  Знак Единства.

   ...и я сижу, поджав к груди колени, зная, что свободен и могу уйти, когда мне вздумается.  Но я остаюсь, потому что теперь только с тобой  могу  и летать, и дышать.