И примчался принц!

                (Иронический рассказ)

Наташа Савелова – женщина сдобная, но чуток подрумянить бы не мешало. Ей за тридцать, а мечтать все еще не разучилась. Что бы ни делала, но эти вечные грёзы... Ей все кажется, что вот откроется дверь и на пороге  – ОН... Тот, кого ждет, о ком в мечтаниях проводит все свои одинокие, отдающие мраком и леденящим ознобом, вечера.

Приятельница, у которой дома все ладом, как-то посоветовала: обратись, говорит, в какое-нибудь брачное агентство; вдруг там под рукой завалящий какой-нибудь сыщется.

Наташа, понятно фыркнула.

- Завалящий? А на кой черт он мне?!

- Все-таки мужик в доме... Плохонький, плюгавенький, однако мужским духом запахнет.

Наташа вздохнула и мечтательно посмотрела в окно, где по тротуару шли толпы всяких мужчин, - по большей части, высокие, стройные, красивые.

- Нет-нет.

- Все же обратись: в лоб ведь не ударят. Попытка – не пытка, а спрос – не беда. Что ты теряешь?

Наташа сдалась.

- Подумаю.

Подруга предупредила:

- Не сильно думай, - и она пропела. – Ах, как годы летят! Мы грустим, седину замечая...

Наташа стала думать. Думала и горестно вздыхала, своим влажным взглядом чертя по стенам всякие узоры. Думала, несмотря на предостережение подруги, несколько лет. Разглядывая себя в зеркале, скрупулезно подсчитывала морщинки под глазами и на шее, анализируя статистику, приходила к неутешительному выводу: их, то есть морщинок, не становится меньше, даже, можно сказать, наоборот.

Обстоятельства, увы, всегда сильнее нас.

И Наташа, вооружившись ручкой и стопкой бумаги, засела за письмо в «Службу знакомств». Помнится, кто-то говорил, что подобные письма лучше, если лаконичны, к тому же совершенно конкретны, когда без разных там экивоков.  Мужчина, мол, не понимает намеков.  Мужик, дескать, любит, когда рубят сплеча.

Вокруг нее – ворох скомканной бумаги, а воз и ныне там.  В муках творчества женщина не находит себе места, нервничает и срывает зло на плюшевом медвежонке, примостившемся в углу стола.

Терпение и труд, как известно, всё перетрут.  Наташа завершила-таки свое творение, иначе говоря, эпистолу.  Окончательный вариант гласил:

«Жду тебя, мой принц! Сгораю от жажды! Хочу, чтобы ты не пил, не курил, не лаялся, не пускал в ход кулаки, не приходил сам домой поздно и не водил с собой собутыльников, не притворялся идиотом, когда стану пилить, не ходил на охоту или на рыбалку с дружками; чтобы хорошо зарабатывал и всё приносил домой; чтобы дарил подарки, в особенности, цветы (между прочим, обожаю нежно-розовые тюльпаны); чтобы хранил мне верность, любил до гробовой доски, круглосуточно нежил, ласкал разные интимные места; чтобы любил, как и я, бразильское «мыло»; чтобы был высок и строен и имел пышную и курчавую шевелюру; чтобы глаза были большие и карие; чтобы нос был непременно длинный, острый и с горбинкой; чтобы по утрам приносил мне кофе в постель, а по вечерам перед сном читал мне «Алые паруса»  Грина; чтобы, ко всему прочему, и Гейне мог читать в подлиннике. Таков мой обязательный минимум.  Ау! Где ты, мой единственный!».

Отослала Наташа письмо и стала ждать, глядучи в окно. Ждет неделю, ждет месяц, а звонок в прихожей – ни гу-гу. Молчит, зараза! Наташа не отчаивается и надежды не теряет! Очень правильно делает, потому что человек жив, покуда он на что-то еще надеется.

Однажды, когда женщина  уже было отчаялась, в дверь ее квартиры позвонили. Пошла. Открыла. Видит: там стоит в дым пьяный, грязный и оборванный прощелыга, во рту  – огромная дымящая самокрутка.

- Привет, - постоянно и громко икая, держась обеими грязными ручищами за простенки, сказал он, запустив в нее струю махорочного дыма.

- Вы к кому? –  разглядывая пришедшего, поинтересовалась на всякий случай Наташа.

– Я – по объявлению, - довольно твердо заявил тот. Потом, нахмурившись, нахально перешагнул порог, добавил. – Так-то встречаешь прынца? Думаешь, вечно на пороге держать?

- Да? – удивилась женщина, отметив про себя, что ноженьки плохо держат«прынца». – Но я писала, что мне нужен некурящий...

- А я разве курю? У курящего дым валит изо рта, а у меня – из ушей.

- Но я, - продолжает женщина, - писала, что нужен непьющий...

- Я такой и есть... Как можно причислить меня к пьющим, если в день с трудом одолеваю всего-то пару банок водяры? Правда, - он вновь громко икает и обдает Наташу густым и едким перегаром, - это, когда не в настроении... Когда же всё путём, то бывает маловато.

- Разве вы хорошо зарабатываете, если?..

- Хорошо, выдра состарившаяся! В иной день до ста бутылок насобирываю. Это мало, да?!

- Какие сможете дарить подарки, когда?..

- Почему нет? Прежней своей сучке лохматой, найдя на мусорке цветок, в обязательном порядке приносил.

- Мой избранник должен уметь любить...

- А я по этой части дока! Маруську, сожительницу, иной раз так полюблю, что неделю в синяках ходит.

- Что это за любовь?

- Не знаешь, стерва заморская, что когда мужик бьет, то это означает, что сильно любит?

- Ну, знаете ли... К тому же писала, чтобы был высок и строен, а...

Мужик оглядывает себя и, кажется, вполне доволен.

- А я? Очень высок! Вот Петруха, кореш мой, с трудом до полтораста сантиметров дотягивает. Я, по сравнению с ним, каланча пожарная.

Наташа хмыкает.

- С такой «каланчи» вряд ли какой пожар увидеть можно, - она смотрит на голову мужика и качает головой. -   Я  писала, чтобы пышная и курчавая шевелюра, а у вас...

- У меня? – он гладит свою лысину. – Весьма и весьма привлекательная... У Коляна, который третью неделю не просыхает, на голове блины печь можно – ни одной волосинки.

- И нос, к тому же, картошкой.

- Он щупает свою «картофелину» и опять же не находит ничего дурного.

- Нос как нос... Довольно мясистый... Хорош!

- А где горбинка, где?

- Пока нет, но будет. Вчера я Витюхе, собутыльнику, так разлимонил харю, что на носу не одна, а целых три горбинки оказались.

- А «Алые паруса»?

- Какие хошь будут паруса... Хошь, черные, хошь синие... Тут я не  промахнусь... Тут я такого наворочу!..

- Но Гейне...

- Хошь Гене, хошь Вене, Хошь Ване – мне всё одно: мордуленцию так разпомажу, что родная мать не узнает. И обязательно все будет в подлиннике.

Женщина отрицательно мотает головой и с грустью замечает:

- Все-таки мне непонятно: зачем вы пришли?

Мужик сердито вскакивает. В сердцах кидает на пол самокрутку, топчет кирзовым сапогом. А потом еще громко, на весь дом сморкается.

- Как это «зачем», калоша стертая, курица ощипанная, индюшка престарелая, свинья разжиревшая!? Я пришел, коза вонючая, чтобы в лицо, глядя прямо в глаза, честно и твердо тебе сказать: на меня не рассчитывай! Ясно?! Ишь, квашня перестоявшая, раскатала губешки-то! Поищи дурака в другом месте.

Сказал. Икнул пару раз. И, хряпнув в сердцах дверью, вышел.

Еще несколько дней после «прынца» в квартире у Наташки стоял едкий запах мужика.

ЕКАТЕРИНБУРГ, август 2006.