Видения, посещающие маршала

Едет мимо поля колхозного Брежнев, живой природой любуется, жаворонками, распевающими высоко в небе, восхищается. А потом мечтательно так произносит:

- Вот сотрем грань между городом и деревней... И заживем!


Сидевший на первом сидении, рядом с водителем, начальник охраны генсека повернулся к нему.

– Уже стерли, Леонид Ильич! – заметил он.

- Неужели?! - удивился Брежнев.

- Так точно, Леонид Ильич! Деревню уже стерли... Правда, грань осталась.

Едут дальше по Подмосковью. Видят дачу маршала Жукова. Брежнев говорит:

- Неплохо бы заехать... Жорик, мой боевой друг, любит принимать гостей. Мы с ним  фронтовые братья... – он вздыхает и цитирует. - Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где рядом рубились они.

Кивок головы начальника охраны и водитель поворачивает к даче. Гудок и ворота распахиваются.

Встречает дорогого Леонида Ильича сам Жуков. Приглашает пройти в гостиную. Предлагает попотчеваться, чем Бог послал.


Сидят Брежнев и Жуков за столом загородной дачи и пьют чай. У обоих  - полна грудь орденов. Все хорошо, да вот беда:  не дают пчелы покоя Брежневу. Так и вьются, так и  льнут к его наградам.

Жуков участливо спрашивает гостя:

- Что, сильно беспокоят?

- Есть такое дело, - отвечает с кислой миной на лице Брежнев и умоляет. – Ну, сделай хоть что-нибудь, а?

Жуков встает. Идет к окнам и плотно их закрывает. Потом проверяет двери, плотно ли те притворены? Возвращается за стол. Через пять минут оба констатируют: не помогло. Пчелы все равно, находя где-то щели, жужжат, но лезут, продолжая виться вокруг Брежнева.

Не выдержал Леонид Ильич и  обращается к Жукову:

– Жорик, скажи, почему пчелы  льнут к моим орденам, а к  твоим - нет?

Жуков с хохотом отвечает:

– Все очень просто: твои награды пахнут «липой», а мои - порохом.

Вернулся Брежнев в Кремль, пребывая в дурном расположении духа.  Ему показалось, что Жуков позволил себе намекнуть на что-то непристойное. Сидит в кабинете и ворчит:

- Распоясались, мерзавцы. Всякая Моська пытается тявкать на слона... Возомнила, что так сильна...

В кабинет к Брежневу вошел его помощник.

- Поздравляю, Леонид Ильич: вы только что стали дедушкой!

- Да? – довольно равнодушно откликается Леонид Ильич. Подумав пару секунд, замечает. - Это замечательно. Но отвратительно, знаешь ли, другое...

-  Что именно, Леонид Ильич?

- А то, что отныне придется мне каждую ночь спать с бабушкой. Скажи, приятно это?!

Помощник генсека собирается покинуть кабинет, но его уже у порога останавливает голос Брежнева.

- Ты... вот что... Вызови на завтра Лапина... Крепко с ним надо поговорить... Ух, накручу ему хвост!

- Как можно, Леонид Ильич? – говорит помощник. – Он же ваш друг.

- Верно, друг давнишний, - соглашается Брежнев, - однако и друзьям иногда надо подсыпать перчика под хвост

Помощник интересуется:

- Что-то не так с телевидением?

- Сетка вещания совсем не та, какая нужна народу.

- Вот как? - удивляется помощник.


- Всю прошлую ночь я глаз не сомкнул, - жалуется Брежнев.

- А, понял! Боевики заморские смотрели?

Брежнев недовольно машет рукой.

- Совсем нет! Лапин взял в моду по ночам крутую эротику показывать... Ну... И я всю прошлую ночь не мог оторваться... Не выспался из-за этого... И если бы только я! А советский народ? Он же после такой ночи думает не о повышении производительности социалистического труда, а совсем-совсем о другом: как бы найти где-либо укромное местечко и вздремнуть.

- Безобразие! – восклицает помощник. – Я  могу позвонить и сказать, чтобы впредь этого не показывали.

- Пусть показывают, но не по ночам, - говорит Брежнев и поясняет своему помощнику. – Ночь для чего предназначена? Для спокойного сна! Милое дело, если эту самую жесткую эротику станут показывать советскому народу по утрам. Так сказать, приятно и полезно. Русский мужик после эротики будет трудиться с двойным усердием. И пятилетку мы осилим за три года.

Брежнев встает. Помощник помогает ему одеться.

- Вы куда, Леонид Ильич?

- Домой, ясное дело. Что-то я сегодня устал сильно. Видать, поездка по Подмосковью утомила.



Приехал Брежнев домой. Улегся на тахту, а ноги закинул на подлокотники. Вокруг суетится жена, Нина Павловна.

Брежнев с задумчивым видом говорит:

- Не знаю, Нин, как мне с тобой быть?

- Что-то случилось? – спрашивает жена.

- Многое случилось: ты стала бабушкой.

- Ну, и что?

- А то! Как ты себе представляешь меня в одной постели с бабушкой?!

Нина Павловна, надув губки, отходит к окну. Брежнев смотрит в потолок.

- Хе-хе-хе!.. Нин, я вспомнил про недавнее совещание в верхах. Не помню, рассказывал я тебе или нет... Перекур, значит... Сидим рядышком... ну мы... то есть лидеры Франции, США и СССР. Хвастуны, оказалось, мои партнеры по переговорам.

- С чего ты взял? - все еще сердясь на мужа, подает жена от окна голос.

- Хе-хе-хе! Де Голль, представляешь, вынимает серебряный портсигар. На нем гравировка: «Генералу де Голлю - признательная Франция». Потом достает свой золотой портсигар Линдон Джонсон.  На крышке также гравировка: «Милому Линдону - от любящей супруги».

Нина Павловна замечает укоризненно:

- Я  ли тебе не дарила?

- Это пустяки! Я решил не ударить в грязь лицом и утереть этим хвастунишкам носы. Знаешь, что я сделал?

- Не знаю.

- Я  вытащил из своего кармана также портсигар, но не золотой, а платиновый и усыпанный бриллиантами. Те и рты пораскрывали.

- С чего бы?

- На  крышке-то моего портсигара красивая  старинная вязь: «Его Императорскому Величеству - от российского дворянства».

Брежнев кряхтит, охает и ворочается с боку на бок.

- Что с тобой? – жена обеспокоенная подходит к мужу. – Уж не захворал ли?

- Есть... кажется...

- Сейчас позову врача... Он внизу дежурит...

- Академик Чазов, что ли?

- Не Чазов, а наш семейный врач.

Брежнев говорит:

- Позвони Чазову, пусть приедет и осмотрит.

Прошел час. Леонид Ильич дремлет. И тут в квартиру Брежнева кто-то позвонил, а поблизости – никого. Леонид Ильич, кряхтя и охая, встает с тахты, в домашнем халате и в шлепанцах на босу ногу подходит к двери. Сразу не открывает. А  сначала водружает на нос очки, достает из  кармана бумажку, разворачивает, разглаживает и читает:

- Здесь живет товарищ Брежнев, а кто там, за дверью?

Из-за двери слышит знакомый голос Чазова.

- Доктора вызывали, Леонид Ильич?

Брежнев, открыв дверь, возвращается на любимую тахту и ложится. Рядом устраивается академик Чазов.

- Ну-с, на что жалуетесь,  Леонид Ильич? – спрашивает доктор.

- Плохо, доктор. Язык заплетается, ноги не держат, в коленях сгибаются, голова кружится, перед глазами все какие-то  видения.

- Например?

- Будто, я уже не маршал, а генералиссимус... Будто, мне товарищи по партии дарят именную саблю, усыпанную бриллиантами... И весь мир чествует...

- Давайте откровенно, Леонид  Ильич: вы пьете?

- Доктор, я не понимаю: это вопрос или предложение?

ЕКАТЕРИНБУРГ, сентябрь 2004.