Сильный ветер дул прямо в лицо

       Сильный ветер дул прямо в лицо. Я бежал по дороге уже кажется большую часть своей жизни, но пока не приблизился ни к чему существенному. По дороге я бежал, кстати, не всегда иногда она была ровной асфальтовой, иногда пересеченной утоптанной, но зачастую она представляла собой тропинку полную кочек, камней, кустарника. Как и все бегущие на этом свете я имел свою заветную мечту. Всем своим сердцем я желал бежать по своей собственной тропе. Пусть она будет еще никем не изведана, по своему девственна, пусть на ней мне грозят  крутые повороты, спуски, подъемы – меня это не пугает. Главное она будет моей и ничьей более. Я буду знать, что я первый, что я главный, что я основной. Неизвестность конечно пугает. Наверное, из-за этого я до сих пор не могу решиться и свернуть с уже протоптанной веками тропы на свою. Я бегу, бросаю взгляды по сторонам и пытаюсь, пытаюсь выбрать место для моего начинания, но все что- то меня не устраивает:  там слишком темно, там слишком светло, там слишком легко или трудно, а там по моему уже кто- то пробегал. Я все думаю, думаю, думаю и бегу, бегу, бегу. Сам того, не замечая, но  с каждым шагом приближаясь к финишу. Не скажу близко он или далеко суть не в этом. Суть вся в том, что времени на размышления у меня остается все меньше и меньше.
Комок пыли, съеденный мною на последнем повороте, камнем застрял в легких. Я думал грешным делом, что это и есть финиш, что я, наконец- то добежал, что борьба прекратилась, а моя мечта, как и все они в большинстве своем, осталась мечтой. Но я ошибался. Мне, конечно, не легко пришлось, но я прокашлялся, прохрипел и сплюнул то, что накопилось. А накопилось, как я заметил очень много. Сгусток непонятной формы с брызгами вылетел изо рта, пролетел немного вперед, затем ветер заставил его сменить направление,  он ударил резко вправо, сбил два куста и пропал в чащобе. « У-у-у-у-х»- сказал я сам себе - «и дышится легче». Дышится та оно легче, вот только на душе легче не стало ни на грамм. Я понял, что играю в опасную игру, я осознал, что любой поворот, спуск, подъем, да что угодно может стать для меня последним. Кстати о последних и первых. В той гонке, что я участвовал, таковые были, но я никогда их не видел. Иногда, пробегающие мимо, нет, не обязательно обгоняющие или обгоняемые мною. Люди могли пересекать как перпендикулярно, так и под любым другим углом. Так вот - пробегающие мимо иногда спрашивали у меня, - «Кто лидирует?». Я неуверенно качал головой, - «Не знаю мол». Иные утверждали, что последний я, что я уже ни к чему не годен и мне пора остановиться. Такие мне не нравились и это не удивительно. Зато попадались среди бегунов и такие, которые подбадривали меня, говоря, – «Держись, у тебя еще есть силы и все получиться». Таким я улыбался и желал попутного ветра (что означало удачу). Тот ветер, что сопровождал меня был далеко не попутным. Он дул мне прямо в лицо, пытаясь остановит либо опрокинуть на протяжении всего моего забега. Не сказал бы я, что ветер
( сам по себе ) был настолько уж и силен. Если бы я остановился его силы уменьшились бы вдвое, но так как я бегу прямо на него, это дает ему дополнительный заряд, это бодрит и молодит его. Я знал, от меня он так просто не отстанет. Чем - то я ему понравился или наоборот не угодил. Бежать в ветер мне уже почти привычно, неприятно и тошно, но привычка веешь жестокая. Боялся или опасался ( не суть )  я того, как поведет себя ветер в том случае, если я сверну, что будет с ветром и со мной. Узнать это можно было одним способом – свернуть. Вот так вот просто и не глядя, не думая лишнего. Я ведь хочу свой путь? – ДА! Значит, свернуть пока не поздно. Ну, сейчас, - - - - , , Треск, гул в ушах, по- моему даже чей- то громкий смех, опять треск и гул и снова треск. Я понял, что, интуитивно прыгнув в сторону, зажмурил глаза и бежал сейчас вслепую – эта мысль меня просто ужаснула. Я с силой раскрыл даже расхлопнул глаза. Они на секунду стали большими, как у филина, но вскоре вновь приняли свой обычный вид. Трещал, как я заметил, сухой кустарник, по которому я несся. Теперь под ногами нет утоптанной тропы, там все, что угодно, но не она. Гул создавали миллионы паутин, иголок, мошек проносящихся мимо. Оказалось, свернув с тропы, сейчас я бежал с горки, что намного облегчило мой труд. Бежать было конечно тяжело, но не настолько, как я представлял себе ранее. Помогало мне осознание того факта, что я практически добился чего хотел. Я одной рукой уже обнял свою мечту и уже готов обнять ее второй. Ах, какое это прекрасное чувство – бежать, дышать и жить. Тут в спину я получил резкий толчок, от которого едва не потерял равновесие. Это ветер присоединился к моему триумфу. Он стал каким – то теплым, ласковым что ли, не знаю. Просто это был уже совершенно другой ветер. Раньше я думал, что он один для всех. Все бегуны молятся и клянут один и тот же порыв воздушных масс. Я был не прав, и я был рад этому. Я даже забыл о том, что я бегун, о том, что у всех есть финиш и старт. Я забыл, споткнулся о свою собственную иллюзию, ветер – теплый мой спутник, пронес мое тело несколько метров. Затем щелчок, очень жуткий хруст ( ветки так не хрустят, я знал это как никто другой ). Боль была со мной не больше двух – трех секунд. Я приземлился куда хотел добежать. Смешно даже: хотел добежать, а пришлось приземлиться. Усталый и разбитый я лежал на финишной черте. Я ничего больше не хотел, улыбка застыла на лице. Ведь мне удалось, у меня получилось обнять мечту двумя руками.