Зачем тянуть???

       Ничто не вечно. Любовь тоже проходит. На этой ее самой болезненной стадии я запомнил любовь больше всего. Был выпускной вечер. Все студенты нашего, как уже оказалось, бывшего университета собрались в одном месте, чтобы отпраздновать это знаменательное событие. Почему именно в этот вечер, не знаю, но сейчас все сложилось так, что любви между нами больше не стало. Больно, грустно, пусто, безысходно, безыдейно, безучастно, безвыходно. Самое печальное во всей ситуации, что я все еще продолжал любить ее, возможно еще больше, чем когда бы то ни было. Ведь так часто бывает: «Имея не ценим, потерявши плачем». Но я же ценил, то что имел, почему же все так, почему же все так . . . так плохо. Я сидел в отдалении от празднеств. За свободным столиком в углу помещения. Я один, вокруг темно. Редкие фрагменты популярных песен донесутся до меня, иной раз и кусочек света заглянет в мою обитель, но мне до этого дела совсем уже нет. Я остался наедине сам с собой наедине со своей любовью и жизнью. Привычным движением я достал сигарету и подкурил ее. Легкая затяжка и едкий голубоватый дым заструился у меня во рту, устремился вглубь навстречу своей цели, чтоб через мгновение оказаться на свободе и смешавшись с еще пока чистым воздухом раствориться в нем, стать его частью. В тот момент мне хотелось вот так же беззаботно и просто раствориться будто меня никогда не было, будто любви никогда не было, чтоб не было и боли что есть сейчас. Докурив почти до середины, я вытянул руку перед собой, и некоторое время наблюдал хаотично-вертикальный полет дыма. Тот дым, что струиться почудилось мне как белый неисписанный кем-то лист, он по своему девственен, он отличается от того дыма, что выпускаешь из себя, и , если на секунду представить, что легкие это любовь, то дым из сигареты, струившийся вверх, был смешон. Он никогда не любил и видимо уже не полюбит. Мой взгляд опустился чуть ниже, на марку сигареты…А ведь все сходиться. Ведь все действительно сходиться. Жизнь, как сигарета. Чья-то жизнь- дорогая сигара, чья-то просто сигарета с фильтром, а жизнь иного просто папироса. Кто-то докуривает жизнь до конца, пока не обожжет пальцы. Кто-то предпочтет, докурив до середины, затушить свою жизнь на этом месте. Иной возьмет и заново попытается раскурить остаток, но у него ничего не выйдет, либо вкус будет уже совсем не тем. Кто- то выбирает курить жизнь через мундштук, предпочитая оберегаться от реалий жизни, иной вообще курит не в затяг. Один курит маленькими затяжками, предпочитая насладиться каждым моментом, другой возьмет и выкурит все за три притопа. Кто- то предпочитает жизнь крепкую, строгую, кто- то умеренную, незатейливую, кто облегченную, пустую, иной добавляет в нее ментол для пущего вкуса, кто вообще не курит… А курю ли я? – Наверное, да раз в руках есть сигарета. А живу ли я?- вероятно да, раз чувствую такую боль. Думать о таких вещах было несвойственно мне. Я не знал ответов на те вопросы, что меня интересовали, да вряд ли вообще кто- либо знает на них ответы. Хотя я имел один. Один, но очень простой и логичный: вот если бы все вновь преобразилось и моя любовь вернулась ко мне, я конечно же простил бы ее, но … но … но… Мое сознание вновь погрузилось в раздумья, в руках была уже четвертая подряд сигарета, но привычное всем курильщикам чувство насыщения меня не посещало. Было впечатление, что кроме боли не осталось боле ничего. Мои мысли вновь унеслись. Вот я один сижу за столом, моя боль сидит напротив. Я угостил ее сигаретой, и первым завел разговор. «Почему ты меня не покидаешь, зачем все это, какой в этом во всем смысл, зачем страдать, если от этого ничего не измениться?». В ответ ровный и тонный голос произнес: «Вспомни свои горячие минуты с взаимной любовью, вспомни, как хорошо и мило тебе было с ней, вспомни, как наслаждался ты теми моментами, вспомни, а теперь горюй и мучайся. Нет другого ответа, вообще нет ответов. Теперь лишь вопросы, но чем больше ты их задашь, тем хуже и мучительнее будет. Во мне нет никакого смысла. Я – следствие твоей стремительной и первой любви, я следствие твоего настоящего чувства. Так порадуйся хоть за это. Скажи спасибо, что ты любил по настоящему, что ты можешь любить. Скажи, и с честью перенеси те страдания, что выпали тебе ». За плечо меня кто- то потеребил. Я поднял голову и увидел по- учительски строгий взгляд моего приятеля. Хватит курить произнес он, и вырвал у меня из руки по счету уже . . впрочем со счета я сбился уже давно . . сигарету. «Что с тобой?»,- не отставал приятель. А ведь действительно, что со мной? Вопрос был риторическим, поэтому я склонил голову на руки и прикрыл газа. «Напился»,-довольно произнес друг,-«Ладно мешать не буду, но я за тобой присматриваю». Глаза мои были закрыты. Кусочки сета, что ранее приводили меня в сознание, власть свою потеряли. Мне захотелось заснуть, хотя нет лучше проснуться, а все это все и выпускной пусть останется сном, пусть раствориться в лучах утреннего солнца все это, и она по привычке вновь скажет: «Доброе утро любимый. Я так рада, что мы есть друг у друга. Я так рада, что полюбила именно тебя!». В этот момент я с силой открыл глаза. Они чуть не треснули от моего внезапного решения. Я выпучил их как филин и с той же силой стал вращать глазами из стороны в стороны. От наплыва чувств я чуть не заплакал и теперь пытался спасти положение, не хотел показывать свою слабость перед бывшими однокурсниками. Вообще никого не хотел заражать своей болью. Друг увидел мои странные движения глазами, долго не мог поймать мой взгляд, но я сделал ему жест, что все нормально и он успокоился. Я отвернулся со стулом к стене, лбом в нее уперся и оставался в таком положении некоторое время. Чья- то рука прошлась мне по волосам и скользнула на плечо. Дрожь передернула мои плечи. Я даже побоялся подумать, что это может быть она. Думать я боялся, но вслух произнес: «Оставьте меня одного, скоро подойду ». Сказал я это, как показалось мне, твердо, но губы, руки и сердце сотрясались еще не на шутку. Кроме: «Люблю» и «Конечно же подожду» я больше ничего не расслышал, больше ничего мне и не надо было слышать. В ушах был дикий гул. Та боль, то ее величие и бесконечность зеркальным образом перешла в чувство более прекрасное и великое в любовь, в любовь, в любовь. В голове не осталось более ни одной аналогии, ни одного сравнения, был вопрос-  «Надолго ли все это?», но к нему в тот момент я конечно же не прислушался. А сделав это, возможно избежал бы в будущем потрясений еще ужаснее, боли еще невыносимее, но и не испытал бы так долго любви такой первой, любви такой неземной.