Побольше оптимизма, товарищ

Он опоздал на работу, потому что был на демонстрации. Как и все соседи, ночью он побежал отстаивать независимость Украины и демократию, а когда пришёл на службу в родное КБ (не путать с КГБ), то работать уже не мог.
Он сидел у окна и думал: как хорошо, что он работает в помещении. Что сортир здесь тёплый, удобный, на две кабинки. На втором и четвёртом – мужской, а сметчик Сеня, козёл, однажды перепутал этаж и зашёл в женский. Там он просидел верхом на унитазе почти два часа, слушая сплетни во время бесконечных женских перекуров и боясь себя выдать. Ввиду непрерывного трафика, эвакуироваться было крайне опасно. Но надо было всё же как-то выбираться, и Сеня просчитывал варианты. Сеня думал, а время шло пусть медленно, но упрямо. Как назло, Сене трижды позвонила жена, но искать его в женском туалете никто не догадался. К концу второго часа жена забила тревогу, и на поиски Сени отправился весь отдел. Потом его как-то вычислили и сильно общипали. А конструктор второй категории Вера подошла к нему и задрала халат. Будто положила вишенку на тортик именно в тот момент, когда в отдел ворвалась крайне взволнованная супруга Семёна.  Вот только тогда козёл Сеня залился краской и пришлось вызывать скорую из-за болей в сердце, которого, возможно, у Сени раньше вообще не было.
Итак, он сидел и думал про тёплый удобный сортир на втором этаже и про судьбу родины. О том, что он родился в прошлом веке, а умрёт в нынешнем; что бардак был и будет, а его лучший друг Миша погиб в Афгане, ненавидя страну, за которую воевал, а заодно и ту, куда был послан.
Потом он слегка выдвинул ящик стола и начал читать газету. Один самородок рекламировал лечение с помощью клизмы. Будто в организме скапливается столько всего, что просто покакать уже ничего не даёт, а надо действовать решительно с клизмой, а потом аккуратно восстанавливать флору. И он снова подумал о родине.
В одиннадцать он выпил чай, и ему стало легче. Он немного поработал. Ещё есть время. Конечно, молодость прошла. Друзей, как говорится, иных уж нет, а те далече, и у них свои проблемы. Тикает упрямо несмазанный механизм, а ведь он ещё вполне в состоянии. Пусть не каждый день, но раза два в неделю – вполне. Вот только хочется все меньше и реже.
В  час дня он поел и снова подумал о родине. Послушал радио и задремал. В четыре проснулся, извинился и пошёл домой.
На улице продолжалась демонстрация.
Он шёл и думал: если останется Янукович, то будет плохо. А если не останется, то будет смута.
Дома жена немного поворчала, и он пообещал, что никуда больше сегодня не пойдёт. И завтра тоже. Они будут жить, как прежде, заботами о себе и детях, смотреть футбол - и никаких новостей!
Как обычно в последние годы, она уснула вечером ближе к десяти прямо в кресле. Он поднял выпавшую из её рук газету и похлопал жену по рыхлому бедру раз, потом ещё раз, потом разделся и пошёл спать.