1. Мелам

  Верховная Мать, прямо восседая на троне, быстро постукивала белыми длинными ногтями левой руки по украшенному рубинами подлокотнику. Матрона была красива и стройна, хотя крупнее некоторых мужчин, и время наложило на нее свой отпечаток, о чем свидетельствовали неглубокие морщинки вокруг глаз, рта и немного на лбу. Белые волосы уже не были такими пышными, но все так же интригующе подчеркивали острые скулы дроу. От недели волнений ее волосы были не расчесанными, но ничуть не портили ее зрелой красоты. Паукообразные браслеты на руках отливали характерным серебряным блеском, по которому их можно было отличить от вышитых белых пауков на ее лучшем черном шелковом одеянии. Большее скопление вышивки приходилось на лиф и ворот платья, а его строгие линии и стоячий ворот, закрывающий шею, сильно разнились с ее новым характером.
  Она испытывала нетерпение, но заставляла себя ждать. Уже долго она удерживала место Дома Мелам  третьим в иерархии города, но неделю спустя, во время молитвы в часовне дома, служанка Ллос намекнула ей, что она может заслужить главенство над Домами в Чед Насаде, если выполнит поручение богини.
  Эта мысль полностью захватила сознание Дрисинилы, имя которой переводилось, как «доверие» с языка темных эльфов. Матрона отправляла шпионов, чтобы вырвать хотя бы толику информации, но все было безуспешно до вчерашнего дня. Она нашла способ, как угодить богине, но безумное желание и нетерпение не покидали ее головы. Все же сохранив каплю разума, она понимала, что в подобном возбуждении трудно не совершить ошибки и для того, чтобы ловкие шпионы из других домов не узнали ее планов, она держала все под секретом, что стоило жизни ее шпионам. Раскрыла же она часть замысла сегодняшним утром первым двум дочерям, давно заслужившим звание Верховных жриц.
  Рассказала она им немногое, скорее это было проще назвать легкое прикосновение к запретной теме во время их разговора о благородных мужчинах дома, потому Дрисинила только сейчас хотела приоткрыть часть своих карт первым детям. Матрона чувствовала в каждой молитве, обращенной к Паучьей богине, нетерпение. Риск же был обычным делом в обществе дроу, но гневить богиню осмелился бы не каждый.
  Не желая больше ждать, она подозвала в приемный зал солдата дроу, который был одним из элитных стражей в Доме Мелам. Третий дом соперничал с Домом Насадра не только по количеству воинов, но и качеству их выучки, потому желание Дрисинилы было оправданным. Страж был одет в легкий адамантовый доспех, который не стеснял движений, и точно повторяя формы тела, был незаметен под черной курткой, а два длинных меча, вложенных в ножны, свисали по бокам, прикрепленные тонкими ремнями к широкому тугому поясу.
  Дрисинила скрыла нетерпение внутри, и когда вошел фанатичный мужчина, преклонивший перед ней колено, она брезгливо отдала ему поручение привести к ней Халесс, Ренегара и Рай'гидрона. Говоря это, Матрона, не взглянула на стройное, тренированное тело темного эльфа у ее ног, который не осмелился поднять глаз на Верховную Мать.
  В Дрисиниле закипал хаос самых разнообразных чувств, и она не замечала молодого воина. Ее молчаливая борьба могла продолжаться еще долго, пока тишину не разрезал твердый голос мужчины. - Могу ли я идти? – Казалось, Матрона взорвется изнутри бушующим в ней безумием, но она молчала, устремив любопытный взгляд странно поблескивающих глаз на воина. Она заметила, что стражник не поднялся с колена, ожидая ее позволения, что немного расстроило.
  Темный эльф понимал, что Верховная Мать хочет сорвать свой гнев, но для ее удовольствия не позволил себе совершить грубую ошибку, из-за которой она могла заставить его отведать двадцать ударов кнутом, и то в лучшем случае. Хотя воин перешел в элитное подразделение третьего дома, и лицо его было довольно юным среди других воинов, он хорошо знал законы общества темных эльфов, а под покровом его обманчивой внешности, и неудержимой преданности богине, скрывался еще и расчетливый ум.
-Иди, но не задерживайся, – властно приказала она, вновь начав постукивать коготками по резным подлокотникам трона. Глазам ее вернулся нормальный блеск, но внутри ничего не изменилось.   
  Стражник, поднявшись на ноги, пятясь, вышел из приемного зала, первым делом направившись в комнату второй дочери. Спальные комнаты располагались двумя уровнями выше, да и найти Халесс, как обычно возносящую молитву, было проще, чем двух ее братьев.
  Поднявшись по лестнице на необходимый уровень, он шел по волнистому коридору, не имеющему углов, но с множеством ответвлений в разные стороны. Здесь располагались огромные покои членов семейства, потому резьба на стенах была замысловатее и подсвечена слабым голубым феерическим огнем. Остановившись у массивной двери, темный эльф громко постучал, но ответа не последовало. Он подождал немного, но Халесс, возносившая молитву Ллос, словно и не заметила какой он поднял шум. Страж подозревал, что на дверь наложено заклятие, но время его поджимало. Быстро решив, что лучше гнев второй дочери, чем буйство Верховной Матери, он бесшумно проскользнул в покои.
   Жрица молилась певучим голосом, стоя перед статуей Паучьей Королевы, когда он вошел. Халесс зажимала в узких ладонях диск Ллос, но мысли ее были заняты не молитвой, а  необычным разговором с Матерью Дрисинилой и только богиня знала о неискренности ее молитвы.
  Темный эльф решил отвлечь жрицу, он понимал всю дерзость своего поступка, но поручение его было неотложным. - Верховная Мать ждет вас в приемном зале, н… - стражник не успел договорить, как свист змей на биче Халесс оборвал его.
  Жрица хотя и была поглощена своими мыслями, но все же почувствовала спиной, как слабый вихрь воздуха пронесся из раскрывшейся двери. Она немедля поняла, что некто посмел войти в ее покои, и начал было говорить, но, не глядя, хлестнула змееголовым хлыстом, стремительно обернувшись.
  Воин упал на колени, зажимая рукой сильно кровоточащие раны на плече от острых клыков змей, но не издал ни звука боли. Смотря снизу вверх, он увидел, как Халесс рассеяно отметила эффективность хлыста. Как любой мужчина он ненавидел жриц, но молчал, прикусив нижнюю губу, пока в нем бушевала ненависть, злоба и едва терпимая боль. Его короткие, до подбородка, белые волосы, растрепались, оставив видными только небольшой участок лица и горящие красным огнем глаза. Вторая дочь, совершенно не хрупкого телосложения, произнесла своим красивым, но необычно шипящим голосом. - Никто не смеет входить в покои жрицы, -хотя она не злилась. У Верховной жрицы были свои представления о манере поведения верховных служительниц Ллос, которые она называла традициями, и нарушать их не желала.
  Стражник подавил еще один приступ боли, когда немного пошевелился, но, мотнув головой, чтобы откинуть назад волосы, сдержанно оправдался. - Прости, но Верховная Мать Дрисинила звала тебя в приемный зал. – Посчитав этот ответ исчерпывающим, Халесс равнодушным кивком отпустила воина, который был не прочь поскорее убраться из покоев второй дочери. Поднимаясь на ноги, темный эльф еще раз принес свои извинения, на которые жрица не обратила внимания, и поспешил выйти. Змееголовый хлыст оставался неподвижен, пока мужчина поднимался на ноги, а когда он вышел, девушка скрыла его в складках своего черно-фиолетового одеяния.
  Она обдумывала подобный поворот событий, но не совсем ожидала этого вызова, предполагая, что поручение Матроны достанется первой дочери, но не это удивило ее, сколько другой вопрос: почему за ней послали мужчину-воина? Обычно хватало служительниц-женщин. Халесс повела плечами, и складки заструились на ее не расшитом вышивкой платье. Убрав диск с руной богини под одежду, она прежде обвела взглядом скромную, по меркам дроу, обстановку комнаты, перед тем, как закрыть еще две двери, ведущие в ее комнату. Когда замки-ловушки встали на места,  Верховная жрица быстрым шагом направилась в приемный зал, запрев за собой последнюю дверь. 
  У воина темнело перед глазами, он знал, что уже был близок, чтобы потерять сознание от потери крови и быстро проникающего яда, но сумел доплестись до зала, где его могла исцелить жрица. Женщине было безразлично, кто сумел нанести элитному стражнику такую сильную рану внутри третьего Дома, но это не могло кого-то удивить.
  Залечив плечо, на котором не осталось даже шрама, он направился на поиски Ренегара. Вспоминая лицо Халесс, стражник, незаметно дотронулся до острия спрятанного в рукаве метательного кинжала, далее продолжая поиск под разъедающий внутренний голос мести. 
  Поспрашивать женщин не удалось, он ничего не узнал, а лишь удостаивался подозрительными или лукавыми взглядами, но стражники, тремя уровнями ниже, все же сумели дать ему некоторое подобие ответа. Темный эльф, незаметно для других порадовался, что сумел найти хотя бы частицу информации, учитывая, что за юным принцем трудно уследить в огромном третьем доме.
***
  В бойцовском зале, пустом от лишних глаз, тренировались два воина дома Мелам. Их было легко различить по одежде, так как один был простолюдином и всего лишь обычным солдатом, а второй знатным. Отлично скроенная одежда Ренегара и медальон с символом дома, волшебная катана и легкая, гибкая адамантовая кольчуга, удивительно точно повторяющая очертания его натренированного тела, зачесанные назад длинные белые волосы чуть ниже плеч, все это выдавало в нем третьего сына Дома.
  Замах клинка, удар ногой в грудь и выпад – именно в такой последовательности атаковал солдат, с каждым шагом заставляя молодого воина отступать к мраморной стене. Темный эльф, сделав выпад, почти достал свою цель, но коварство юного Ренегара, которое много раз спасало его от бесславной смерти, как и его хитрые уловки, вновь послужили ему.
  Ренегар, сделав ложный блок, при ударе развел руки противника в разные стороны, сделав подкат влево. Задумка маневра состояла в том, чтобы солдат потерял равновесие, но противник устоял. Предпринимая более мощную атаку, третий сын, положил руку на землю, и переведя весь вес на нее, сделал вертикальный оборот, чтобы попасть носком сапога в висок противника.
  Темный эльф, сражавшийся против Ренегара, был опытным воином, который побывал во многих боях. Его лицо, руки и приоткрытая часть груди блестели от пота, а груда мышц, играющих под одеждой, была необычайно велика для дроу. Солдат обладал виртуозностью в обращение с длинными и короткими мечами, но хитрости в нем было мало. Отточенность его движений была сразу примечена молодым принцем, когда еще в начале их тренировочного боя солдат стал теснить его к стене.
   Удар Ренегара был силен, но солдат испытал многое, и это прикосновение не выбило его из колеи. Только завершив неудавшийся маневр, третий сын ловко приземлился на ноги, обернувшись к молодому воину, готовый отразить следующую атаку противника, но был сбит с ног. Резкий толчок вперед и влево, проделанный простолюдином, был необычайно успешен, настолько, что солдат поднес клинок к шее приподнявшегося на локтях Ренегара.
-Ну, что господин, - с искрящейся долей счастья в уголках губ спросил солдат, - достоин ли я теперь служить в вашей элите?
  Темный эльф, глубоко дыша, смотрел в голубые, даже лазурные глаза молодого принца, но Ренегар лишь слабо улыбнулся. Ручной волк, подвергшийся изменениям, благодаря магии дроу, уловил команду хозяина и издал громкий вой за спиной солдата. Юный воин резко развернулся, готовый к нападению, но облегченно вздохнул, увидев лежащего в углу верного волка Ренегара, который издавал рыки, как будто по приказу. Повернувшись к сыну Дома Мелам, через мгновение он ощутил резкую боль в нижней части спины и животе. Вздрогнув, он с усилием опустил голову, едва способный поверить своим глазам, когда увидел пронзившее его живот лезвие катаны Ренегара. Оба клинка выпали из его обессилевших от боли рук, глухо брякнув о пол. Солдат медленно встал на колени, мелко дрожа всем телом и немного подавшись вперед, но жизнь медленно уходила, заставляя испытывать неописуемые страдания.
-Еще никто не смел держать клинок у моей шеи и остаться при этом живым! – гордо сказал Ренегар поднимаясь, словно выиграл этот поединок. Молодой принц был истинным дроу, настоящим сыном Андердарка, пропитанный темной сущностью и злобой всего подземного мира темных эльфов.   
  Подозвав к себе волка, шерсть которого росла клоками на отдельных местах чешуйчатой кожи, он понаблюдал, как солдат глупо хватает ртом воздух, прежде чем вытащить катану.
  Ренегар вытаскивал ее медленно, безмолвно наслаждаясь страданиями своего «врага», после чего одним точным ударом клинка остановил его страдания, отрубив наивному солдату голову. Теплая кровь брызнула струей, запачкав одежду третьего сына, после чего быстро растеклась остывающей лужей на гладком полу. Ренегар больше не находил ничего интересного в этом зрелище, потому развернувшись, пошел к двери, считая, что это истинная победа. Верный волк остался в бойцовском зале слизывать еще теплую кровь темного эльфа, а принц, стерев кровь черным платком с клинка, вышел за дверь.
  Когда до входа в бойцовский зал оставалось тройка саженей, стражник заметил вышедшего Ренега, и направился к нему непринужденной походкой. Торжество на лице молодого принца не ускользнула от острого взгляда элитного стража, но когда их стало разделять несколько футов, он остановился, заметив кровь на одежде благородного сына. На это было две причины: первая, Ренегар продолжал держать катану в руке, вторая, если третий сын сочтет его свидетелем и захочет убить, то расстояние между ними слишком небольшое, чтобы именно он смог остаться в живых.
-Верховная Мать Дрисинила ждет тебя в приемном зале, немедленно, – передал он поручение, сделав вид, что ничего не заметил, но спохватился и добавил. - И без пса, – из-за чего удостоился уничижающего взгляда Ренегара, заткнувшего катану в сая за спиной. Катана молодого принца была черного маскировочного цвета, но золотая квадратная гарда со сглаженными углами изображала охотящуюся цаплю, которую он никогда не видел и возможно не увидит, а орнамент рукояти букет болотных растений. Все эти рисунки могли сказать любому знающему древние легенды магу, что оружие пришло не только с поверхности, но из самого легендарного Кара-Тур. Подтвердить это можно даже без магии, только разобрав меч на части, где на основании лезвия будет написан год, имя кузнеца и опробование клинка на смертниках или трупах.
  Стражник аккуратно проследил глазами путь молодого принца, удаляющегося по коридору, перед тем, как отправиться к Рай'гидрону. Он был первым сыном дома Мелам и вторым оружейником в городе, отчего имел немалый вес на иерархичной лестнице, но так же он тренировал посланного за ним темного эльфа. Именно благодаря мастерскому владению телом, волей и клинком своего учителя, молодой элитный страж сумел не только остаться в живых за все годы, но и в скором времени добиться большего звания, если сгноит соперников.
***
  Рай'гидрон был на бойцовской площадке, тренируя элитных воинов, дабы те отточили владение своим оружием. Тренировочный зал был полон зрителей, вдобавок ожидающих своей очереди. Он молниеносно реагировал, то, отражая атаки мелькающими саблями, то наоборот, наступая на противников, а их было пятеро. Темный эльф не даром заслужил звание второго оружейника в Чед Насаде, но с первым еще не сходился в бою, потому проверить точнее, кто из них лучше еще не представилось шанса. Он уклонялся, изгибался, парировал, проделывал ложные выпады, смерчем крутясь по залу, и вскоре его противники устали, хотя оружейник имел намерение продолжать тем же темпом.
  Назвать красивым его было легко человеку, но не дроу. Лицо оружейника портил оставленный неглубокий шрам на правой скуле, который он не захотел полностью излечить. Именно этот шрам был деталью многих слухов в городе, но оружейник знал точно, что оставил его в ознаменование победы над бывшим вторым оружейником города, принадлежавшему ко второму дому Ди’Дгтту. Этот дом отличался  чрезмерной параноедальностью и пылкостью, но шрам Рай'гидрона остужал их пыл. Его длинные, почти до пояса белые волосы, связанные черным шнурком в тугой конский хвост за спиной, были любимой деталью в его скрытой внешности. Средний адамантовый доспех, плащ пивафи, на правом плече адамантовый наплечник с пятью шипами и наручи, выполненные в таком же стиле. Первый сын был невероятно честолюбив, но гордость не была его слабым местом.
  Разгромив своих противников и так не получив ни единой царапины он приложился к фляге с водой, которая увлажнила его пересохшие губы. В городе была острая нехватка воды, и порой даже благородным приходилось страдать от этого, потому расплескать воду было актом бесчинства.
  Стражник под общий шум вошел в тренировочный зал, на первый взгляд на него не обратили внимания, но это было обманчивым впечатлением, и он это хорошо понимал. Рай'гидрон стоял к нему спиной, не замечая темного эльфа, но стоило ему произнести свою речь в третий раз, как оружейник обернулся, испепелив его взглядом огненно-красных глаз. Он ненавидел, когда Верховная Мать отрывает его от тренировок и обязанностей, но, так и не дослушав продолжение сообщения элитного стража, медленно направился в приемный зал.
  Сабли в ножнах раскачивались на поясе, когда он шел по коридорам дома Мелам, но мысли оружейника были заняты вопросом: зачем Дрисинила отрывает его в такое раннее время? Остановившись перед резной дверью в приемный зал, он проверил крепление ножен, прежде чем войти. Там собралось все семейство, но он подошел именно к подножию трона Верховной Матери, не удостоив ни свою сестру, ни своего брата, хотя бы взглядом. Низко поклонившись, он чересчур официально произнес,
-Приветствую Матрона! Могу я знать, почему ты вызвала меня или, - он кинул взгляд на Ренегара и Халесс, сидящую у подножия трона, - или нас?
***
Первой в приемный зал вошла Халесс. Молчание матери, не ответившей ей на безмолвный вопрос, подсказало жрице о словах приветствия, что она и поспешила сделать. Находясь так близко к ответу, она переключила свое внимание на тот факт, что подле трона Дрисинилы нет первой дочери, но расслабилась, когда Верховная Мать жестом предложила Халесс занять пустующее место. Это было одновременно честью и радостью, ведь возможно с первой дочерью могло что-то случиться и это место по праву перейдет к ней.
  Прошло некоторое время в молчание, но Матрона словно ждала чего-то еще или может кого-то, потому Халесс не нарушала тишины, учась терпению. Приемный зал был подсвечен зелеными феерическими огнями, а в центре выпуклого свода ярко сиял знак дома, когда отворились двери, и вошел Ренегар.
  Красивый юноша, ее третий сын, хотя и не так мастерски владел оружием, но слухи все же доходили до острых ушей Матроны, чтобы она могла оценить изощренность хитрых приемов ее отпрыска.
  Ренегар терпеть не мог любые собрания семьи, хотя и не возражал против них, предусмотрительно не желая гневить Верховную Мать, чтобы проверить ее нервы на своей шкуре. Опустившись на одно колено, он произнес, -Здравствуй моя Матрона, - и из-под бровей разглядывая Халесс, тщетно пытавшуюся подавить ползущую на лицо улыбку. От этого коварного юноши не ускользнуло, чье место заняла Халесс, но его больше интересовало, когда она избавилась от их сестры. Поднявшись, он встал в стороне от трона, приняв бесчувственный вид, чтобы не выдать своей раздраженности от этого собрания. Его узкие бедра и широкие, натренированные плечи, как и все его идеально сложенное для мужчины тело, было объектом немалого внимания женщин-дроу, которое он порой и сам был не прочь удовлетворить.
   Сквозь свою бесстрастность он услышал голос Дрисинилы, но звуки ему показались незнакомыми. Он знал, что Верховная Мать моментами не сдерживает гнева, растрачиваясь до крика, но на этот раз ее голос можно было охарактеризовать, как ломано спокойный.
-Как только к нам присоединится оружейник, вы услышите, что поведала мне Ллос.
  Ренегар не мог не заинтересоваться этими словами, особенно когда заметил, как Халесс сдвинула идеально очерченные дуги бровей. Слова Матроны шли в разрез с традициями, и молодому принцу не надо было читать мысли Верховной жрицы, чтобы понять эту единственно заметную реакцию. Дрисинила ставила Ренегара, оружейника и Халесс, как равных, во время их разговора, но, по мнению жрицы, этого не должно было быть.
  Раздражение Халесс после прерванной молитвы лишь увеличилась, а нападение на стражника, которого она едва не убила, ничуть ее не разрядило.
  Третьего сына не удивил обращенный на него взгляд жрицы, которая с некоторой антипатией смотрела на родного брата, но не нашел другой причины, кроме как выпавшее сегодня право узнать волю Ллос вторым.
  Его сестра умела держать себя в руках только в единственных местах, где она не считала нужным давать волю эмоциям, как в комнатах с присутствием Верховной Матери и молельных чертогах, потому мимолетное чувство раздражения не отразилось на лице Халесс.
  Дрисинила горделиво восседала на троне, расправив плечи, в этот момент она не выглядела безумной, заинтриговано наблюдая за обменивающимися взглядами детей, но вошедший Рай'гидрон Мелам отвлек ее от этого занятия.