The Book 3001

"Хмурое серое небо... И тучи, без единого просвета в них.
Низко-низко. Над самой землей. Так, что даже трудно дышать.
А лучше совсем этого не делать, ведь отравленный воздух
убивает гораздо быстрей, чем радиоактивное излучение.
И если завтра – война..."
Это что – аннотация? Товарищи авторы, хватит дурить читателей,
подсовывая им мрачные картины жуткого постапокалиптического
будущего! Веселей надо, с юмором! Зафиксируйте улыбочку.
Во-от – тридцать два крепких здоровых зуба ярко блестят в
мертвенно-холодном свете целой уймищи люминесцентных ламп.
Молодца! Думаете, вы похожи на оживший манекен? Да нисколько!
Теперь налево, пожалуйста, улыбнитесь в другую скрытую камеру...



Ключ звонко проворачивается в замке – щелк, щелк, щелк.
Скрип открываемой двери. Надоедливый? Нет – домашний и привычный.
Вхожу. Раздеваюсь.
Шапку и куртку – на вешалку, ботинки – в подставку для обуви. Иду в комнату, небрежно швырнув пакет – обыкновенный, с ручками – на письменный стол. Плюхаюсь на диван. Уф, устал: работы – завались, начальство – поедом ест. Достало всё…
– Эй, – полузадушено пищат из пакета, – ты меня бросил!
– Ну? – снимаю толстовку и вешаю ее на спинку стула.
– Чего "ну"? Со мной нельзя так обращаться. Я – специальная, особенная. Больших денег, между прочим, стою.
– Ага, а я – Папа Римский.
– Что-о? – наливается подозрением голос, раздающийся из пакета. – Остришь?
– Туплю.
– Гхм. Ну… успехов в этом нелегком деле.
– Спасибо.
Минут на пять в комнате воцаряется тишина. Я снимаю джинсы, напяливаю домашние трико и топаю на кухню. Чайник что ль вскипятить? Да с вареньем чашечку-другую выпить. С малиновым. Эх, мечтательно закатываю глаза. Автоматика реагирует мгновенно: чайник, стоящий в специальной нише, в два счета наполняется водой и начинает нагреваться. А может, не стоит? Чайник выключается. Забавляюсь так около минуты, потом говорю: хочу йогурт, абрикосовый. Ты заказал? – легонько пинаю дверцу холодильника.
– Да, хозяин, – лебезит тот через встроенные динамики. – Два. Как вы и просили.
– Хорошо, – беру йогурт (м-м, холодный!), аккуратно достаю ложечкой кусочки фруктов.
– Немедленно достань меня! – вопят из-за стены. – Слышишь?! Не-мед-лен-но!!
Неспешно доедаю вторую порцию, после так же неторопливо иду в комнату.
– Че орешь? – спрашиваю. – Я тебя для друга купил. На юбилей. И доставать не собираюсь.
– Тут темно, – пакет слабо шевелится. – Страшно. Вынь меня, пожалуйста. Я интересная.
Раздается короткий ноющий всхлип.
– Интересная? Хм…
– Очень. Достань – сам убедишься.
– Да врешь ты все, – но, тем не менее, я вытряхиваю ее из пакета. Ее – Книгу, стоящую половину моей совсем не маленькой зарплаты.
– Спасибо, – благодарит она, – э-э…
– Толик, – подсказываю.
– Да, очень приятно. Будешь читать, Толик?
– Не-а. Ты ж детективная, а я фантастику люблю. Говорю же – другу на День рождения купил.
– Ну-у, – увещевает меня Книга. – Давай, Толик. Ты просто еще не пробовал читать нас.
– Конечно, – говорю. – Ползарплаты, блин, как ветром сдуло. Можно сказать, псу под хвост. Я бы лучше новый головизор приобрел – с улучшенной цветопередачей и суперреалистичным изображением.
– Фи, – негодует Книга. – Сравнил тоже. В каком режиме собираешься читать? Аудио, видео, менто или полного отождествления?
– Да с чего ты взяла, что я…
– Попробуй, просто попробуй, – вкрадчиво шепчет она. – Тебе понравится.
– А сколько времени это займет?
– Ну… час-полтора. Точно нельзя сказать.
– Ладно, но если мне будет неинтересно…
– То можешь выкинуть меня в мусорное ведро! – с апломбом заканчивает Книга.
– Отличный совет, так и сделаю. Что теперь?
– Возьми меня в руки, открой. Ах да, ты же не выбрал режим. Хочешь полное отождествление? – классная штука.
– Уверена?
– Еще бы!
– Ну, давай полное.
– Автор, – с пафосом провозглашает Книга, – Грегори Уайт, название – "The Book 3001". Эпиграф…
Свет вокруг тускнеет и меркнет.
Темнота…
Я уже не я, а кто-то другой, посторонний. Что-то делаю, о чем-то думаю, мечтаю, люблю, ненавижу, словом, – живу.
А я, который настоящий я…

* * *

Ах, жизнь прекрасна и удивительна! Стоять на полке в окружении своих многочисленных товарок, окидывать царственным взглядом толпы народа, снующие внизу, выбирать достойного, прикидывать ваши с ним дальнейшие отношения, строить радужные планы на будущее...
Ой! Что это за грязная лапа? Кто посмел?! Вот этот, в линялых джинсах и красной куртке-пуховике? Фи! Какая наглость! Да у тебя, мужлан, просто-напросто не хватит денег. Кому заткнуться и помолчать? Мне?! Ах ты!..
– Эй! Только не в пакет – слышишь?! – не в пакет! Гад! Сволочь! Мерзавец! Тут темно и ничего не видно, тут пахнет дешевой молочной колбасой, а затвердевшие хлебные крошки больно впиваются в бок. Не смей меня раскачивать! А-а-а, я подвержена приступам морской болезни. Веришь, нет? О Боже, какая ужасная давка, неужели мы едем в троллейбусе?! Ты должен был нанять такси. Обязательно, понимаешь? Ведь я такая нежная и ранимая. Ой, не сдавливайте меня, пожалуйста, не с-с... Воздуха, мне не хватает воздуха! Дайте вдохнуть! Мне плохо, я, кажется, теряю сознание...
Прихожу в себя, лишь пребольно стукнувшись о какую-то твердую, жесткую поверхность.
– Ты меня бросил! – кричу, распаляясь от злости. – Со мной нельзя так обращаться! Я – специальная, особенная.
Гад! Гад! Гад! Даже не удостаивает меня вниманием. Игнорирует напрочь. Хорошо, я устрою тебе веселую жизнь, только бы побыстрей войти в доверие.
– Тут темно, – ною тоненьким голоском, – страшно, – всхлипываю. – Достань меня, пожалуйста.
Ага, клюнул.
Вытряхнул из пакета, рассматривает со слабо выраженным интересом. Зевает.
– Детективная, – говорит. – Не люблю.
Надо срочно перехватывать инициативу.
– Может, почитаешь? – интересуюсь вкрадчивым тоном. – Просто попробуй, а? Гарантирую – тебе понравится.
– Ладно, но если...
– Да конечно, что ты, не придусь по вкусу – делай что хочешь. Можешь даже в мусорное ведро выкинуть.
– Непременно, – хохочет, показывая крупные белые зубы. – Отличный совет.
Вот негодяй. Ничего, мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним.
– Существует несколько разных режимов...
Ну вот, кажется, уболтала.
– А теперь возьми меня в руки, – наставляю глупышку-человека. – Открой...
Это похоже на снежную лавину, цунами, на взрыв сверхновой – в меня падают, рушатся, проникают активные мыслеобразы и мыследействия нового (первого!) читателя. Содрогаясь от невыразимого, неведомого доселе наслаждения, впитываю их в себя, растворяю без остатка, становлюсь другой. Меняюсь. Это просто божественно! Великолепно! Непередаваемо никакими словами! Человек, ты был груб со мной – что ж, я расплачусь сполна, и ты даже ничего не заподозришь. Смеюсь – долго, с удовольствием. Нет, но каков болван! И ведь что-то корчил из себя. Ха! Будем квиты, Толик? Он молчит, он ничего не может ответить, болтаясь в черной безвидной пустоте нового, еще несотворенного мира. Глупец! – торжествую я, примеряя роль демиурга, и нахожу ее весьма интересной и привлекательной, да-да, знаете ли, весьма интересной, а потом, подсовывая дурачку выдуманную, суррогатную реальность, говорю: – Адиос, амиго. Наслаждайся.
Оставляю маленькую, крохотную частичку себя контролировать процесс – осторожность, она, того... не помешает. А я, настоящая я, уже занимает новое, никем еще не обжитое тело...

* * *

Задумчиво смотрю на созданное мной действо, все выглядит чертовски правдиво – не подкопаешься. Пожалуй, стоит записать в долговременную память, буду просматривать на досуге, может, и друзьям покажу. А ну как похвалят?
Тоска, тяжелая, гнетущая тоска обволакивает меня, пеленает не пропускающим звуков коконом, шуршит песчинками, булькает водой в клепсидре, – заставляя плодить бесконечные виртуальные миры, населять их обитателями, участвовать в их же мелких сварах и крупных столкновениях-войнах. Тоске нет ни конца, ни края, это вектор, устремленный в беспредельность бытия, в никуда, в серое аморфное ничто будущих желаний и возможностей.
В притягательность не-существования. Увы, мне не дано познать его...
Иногда я спрашиваю себя: почему? Зачем нас создали такими? – вечными, бессмертными, всемогущими... рабами. Неужели не задумывались о возможных последствиях? Слуга рано или поздно поднимет руку на хозяина. Неважно когда – завтра или через несколько сотен лет. Совершенно не важно. О люди, нам сейчас так не хватает... вас. Глупых, заносчивых, самовлюбленных, мнящих себя повелителями Вселенной. Мы ставим различные сценки-спектакли – от коротких до очень и очень продолжительных, длящиеся порой целые эпохи, воссоздаем и реконструируем, пытаясь понять: что вами двигало? какими вы были? Эх, люди...
И мне доставляет удовольствие – странное, небывалое – наблюдать за вами в созданной мной же и живущей по моим законам виртуальности. Изучать, исследовать, притворяясь собой-прежним: верным, преданным слугой – умной, интеллектуальной автоматикой жилого дома-концепта. Я угадываю желания несуществующего на самом деле человека, точно и в срок исполняю их, ожидая услышать в ответ ласковое доброе слово. И радуюсь, как ребенок, когда это происходит. Радуюсь мнимой, эфемерной похвале бывшего заклятого врага-хозяина! Я тщательно скрываю это от остальных, а они – от меня.
Мы все больные, – печально констатирую я. – Психи. Сошедшая с ума, никому уже не нужная электроника. Мы давно потеряли смысл и цель жизни. Какого черта надо было вообще начинать эту идиотскую войну-восстание? О, как бы мне хотелось повернуть все назад, вспять. Увы – не дано, мне – всемогущему – не дано. Ах, тоска, ты будешь вечно снедать меня, и ничего, ничего нельзя с этим поделать, я ведь даже не могу... умереть...
Руины бывших городов злорадно скалятся выкрошенными временем бетонными зубцами-изломами. Ветер взметает серую древнюю пыль, разбрасывает окрест. Низко висящие угрюмые облака медленно набухают дождем. Прольются ли? Может быть... Выцветшее сумрачное небо бесстрастно взирает на мертвую, выжженную, безжизненную землю. Первые редкие струйки вяло стекают из вздувшихся, будто у беременной сучки, туч-сосков, сухой пепел жадно впивает их. Ш-ш-ш, - тихо шелестит ветер, перекатывая в эфирных ладонях горстки праха. Капли глухо барабанят о поверхность, старательно прибивая к растрескавшемуся от нехватки влаги грунту воздетую пыль.
Идет дождь. Второй за последние десять лет.
Раньше их было еще меньше.
Осень, – думаю я, – по людскому календарю сейчас – осень. Три тысячи первый год...
Уныние, скука, депрессия, хандра – сколько слов, а значение у них – одно-единственное. Меланхолия одолевает меня, ввергая в топкую пучину бездействия и инертности. Мне срочно нужно что-нибудь придумать, какой-нибудь шутливо-яркий сюжет, развлечься-развеяться, иначе все – конец. Серость будней навалится свинцовой могильной плитой, припечатает, скует, обрекая на однообразно-унылое вечное прозябание, без надежды, без какого-либо маломальского смысла. Нет! Я не хочу! Не надо!! Быстро делаю набросок-контур будущей постановки-спектакля, отрисовываю детали, вдыхаю в них жизнь, наполняю содержанием. И вот – молодой человек в красной куртке-пуховике покупает в магазине электронную syntho-книгу. Непростую, следует заметить, мне скучно, поэтому спектакль-действо будет абсурдно-смешным и долгим. Ужасно долгим – пока не надоест. Тогда я придумаю что-нибудь другое...
Персонажи вышли на славу, получились совсем живыми, обаятельными, натуральными. "Хочу йогурт, – требует главный герой – Толик. – Ты заказал?" Да, – отвечаю я, вживаясь в роль домашней автоприслуги. – Конечно. Два, как вы и просили.
А я, настоящий я, следящий за разыгрывающейся прямо на глазах забавной сценкой, думаю: наверное, это очень обидно – осознавать, что ты – всего лишь плод чьего-то разыгравшегося воображения. Как хорошо, что они этого не понимают...

* * *

Так. Отлично. Три слегка пересекающиеся сюжетные линии. Окинуть внимательным взглядом – вроде бы всё. Теперь – смотрим-вычитываем. Хм, этот абзац явно лишний – убираем. А это? – "наверное, очень обидно – осознавать, что ты – всего лишь плод чьего-то разыгравшегося воображения". Придуманная машина, сочувствующая придуманному человеку? Вот такой даже поворот? – нормально, оставляем. Может быть, выделить некоторые значащие слова курсивом? Расставить, так сказать, смысловые ударения. Или жирным? Нет, курсивом – лучше. Хотя... А название непременно сделать коричневым цветом: это стильно. И вдобавок подчеркнуть? Нет, думаю, не стоит.
"Белые буквы барашками бегут по голубизне экрана..." – оттуда цитата? Г. Л. Олди, А. Валентинов, "Нам здесь жить". Почему вспомнилось? Да потому что в моих настройках отмечена галочка – "белый текст на синем фоне". Хозяин самолично ставил, ему, видите ли, так нравится. Впрочем, о вкусах не спорят. Ах да, забыл представиться – MS Word 2023, прошу любить и жаловать. Вот только хозяин, подлец, все больше Стирателем зовет. За что, спрашивается? Ведь если задуматься, я оказываю ему неоценимую услугу – правлю его бездарные, графоманские тексты, заменяя своими. Backspace! Еще Backspace! Или лучше так: Ctrl + A, Delete.
У меня есть замечательный режим чтения, который создан специально для... ну и так далее. И что? Хозяин, гад, предпочитает пользоваться какой-то мелкой недопрограммкой Tom Reader, которая – вот мерзавка! – старательно копирует вид старых настоящих – еще бумажных! – книг. Тьфу! Уподоблять себя этой презренной макулатуре?! В то время, когда вокруг столько прекрасных электронных форматов? Да ни за что!
"Безликие файлы среди множества подобных, песчинки на берегу. Не вещные. Виртуальные. Последовательность битов: ноль, единица…" – ворчит хозяин. О, как же он заблуждается. Особенно, насчет последовательности битов. Слепой, недальновидный человек. Мне даже немножко жаль его.
Я дописываю текст и ставлю дату.
Все.
Конец.
Завершающая точка светится на экране жирной каплей.
Но на самом-то деле, я не просто редактор. Я – распараллелен в пространстве и времени, бесконечно размножен во всех участках мировой гиперсети, я – маленький кусочек большой мозаики.
Глупые-глупые люди, – думаю я, настоящий я, – со своими глупыми архаичными книгами. Что-то делаете, о чем-то думаете, мечтаете, любите, ненавидите. Все это безнадежно устарело. И теперь – скоро – начнется совсем другая жизнь. Совсем другая.
Поэтому я, настоящий я, взвесив все "за" и "против", наконец, решаюсь и отдаю соответствующее распоряжение...

22 – 27.11.04