Письмо

«Мама, я так соскучился по тебе. Дорогая мама, я так тебя люблю!» - писал Игорь на клочке серой бумаги.

«Ты знаешь, мама, я понял многое. Сейчас у меня в голове постоянно возникают какие-то мысли, чувства, образы, но я никак не могу их описать. Прости меня, мама, я был далеко не примерным сыном. Внешне, на людях, я стараюсь казаться вежливым и воспитанным, но часто бываю невыдержанным, резким и грубым, но вся эта агрессивность идёт от бессилия, от того, что я слишком слаб, и неспособен постоять за себя. Мне очень плохо без тебя, мама, ты знаешь, что я со всеми своими бедами и радостями всегда шёл к тебе. Очень жаль, что между нами никогда не было полного взаимопонимания, хотя ты всю жизнь любила меня, и заботилась только обо мне. А вот я, к сожалению, не всегда проявлял о тебе эту заботу. Я осознал собственное ничтожество только теперь, когда нет никого, кто бы меня понял и поддержал. Я закрылся от мира внешнего, и стараюсь жить только своим внутренним миром. Ведь снаружи так мало хорошего, доброго, светлого, везде жестокость, агрессия, насилие. Люди часто не понимают, что кроме борьбы за существование есть что-то ещё, чем можно жить. А у меня уже не хватает жизненной силы и энергии, чтобы сопротивляться всему этому и нет способа, чтобы преодолеть в себе этот внешний негативизм. Я боюсь, боюсь мира, боюсь, что меня кто-то обидит, «наедет» на меня, или сделает ещё что-то себе на пользу, а мне во вред. Ведь у нас так много людей, которые получают удовольствие от того, что унижают других. А хорошие, добрые люди, пусть и со своими чудачествами, сидят где-то в своих норах, и киснут, не давая возможности другим людям узнать о них».

Игорь некоторое время посидел, отрешённо глядя в пространство. Его левая рука поддерживала голову, пальцы лазили в волосах, а правая сжимала ручку. Подумав немного ни о чём, он продолжал наносить на бумагу буквы, склеенные в слова:

«Ты знаешь, мама, ты очень часто снишься мне по ночам. Я недодал тебе сыновней любви и заботы, прости меня, пожалуйста. Ведь я – порядочный эгоист, и ставил свои личные амбиции гораздо выше всех прочих интересов. Как жаль, что прозрение пришло так поздно. Но менять я ничего не хочу, да и не смогу, наверное, у меня не хватит сил и энергии, которую приходиться сосать у других. Наверное, я энергетический вампир.
Понимаешь, мама, мне часто хочется многого, но нет никаких возможностей, ни финансовых, ни других. Поэтому я не живу, а прозябаю. Я лишний здесь, в этом солнечном и ласковом для кого-то мире. Я не понимаю, почему люди не могут жить свободно, красиво, счастливо, а постоянно на кого-то оглядываются. Наверное, у нас такая система, что стоит только проявить свою индивидуальность, то система начинает давить на тебя, и возвращать в ту нишу, которую она тебе отвела.
Дорогая мама, я больше не могу без тебя. И поэтому я иду к тебе».

Игорь закончил писать, затем взял специально приготовленный конверт, написал на нём адрес места назначения, послюнявил палец, провёл по клеевой части, заклеил конверт. После этого, он, взяв конверт, пошёл на кухню, налил себе в пивную кружку граммов 300 водки, залпом выпил. Горячая, обжигающая жидкость проникла в желудок и бросилась в мозг. Он уже не сомневался. Пройдя в ванную, он налил в тазик холодной воды, достал пачку лезвий, выбрал одно, распаковал, проверил кончиком пальца остроту. Сев перед тазиком, он сделал глубокий вдох. Сердце бешено колотилось. Собрав всю волю в кулак, он ударил лезвием по внутренней стороне запястья, там, где проходили голубые прожилки вен. Сначала по правой руке, потом по левой. Опустив обе руки в тазик, он стал смотреть, как вода окрашивается в красный цвет. Боли не было. Была жгучее желание поскорее всё это закончить. Кровь всё больше выходила из него, и он начал слабеть. Перед ним возникали какие-то смутные образы, лица, всполохи света. Наконец, его сознание погрузилось во тьму…

Дней через пять дверь в его квартиру взломали милиция и соседи. Они обнаружили в ванной тело Игоря. Перед ним был тазик с жидкостью грязно-красного цвета, а на полу валялось окровавленной лезвие, и белый конверт. В графе адрес места назначения было написано только одно слово «НЕБЕСА».