Осколки. VooDoo на дому

Утром, двадцать второго ноября две тысячи четвертого года, моей Катьке кто-то позвонил. Голос был мужской, но понять, о чем идет разговор, было невозможно: я не мог разобрать ни одного слова обладателя мужского голоса. Единственное, что давало нить к разгадке – реплика Кати: «Это явно гормональное».
С одной стороны, просто чудесно, что моя девушка – врач. С другой – этим мотивируется любой звонок ее бывших. Она не может никому отказать, и если у кого-то из них вдруг зачешется не в том месте, или что-нибудь начнет отваливаться, то они совершенно спокойно могут позвонить моей девушке, и получить компетентную консультацию. Тем более, что она достаточно хорошо изучила их, гм, организмы. Ну и ладно. Это меня как-то не волнует. Раньше я был ревнив, но теперь – нет. Теперь я в первую очередь ценю свое душевное спокойствие.
Но и спокойствие моей девушки я ценю не меньше своего. Поэтому меня и удивил тот звонок в девять утра, когда мы с Катей как раз выходили из дому на улицу (обычно я провожаю ее до работы, а потом сам спешу на маршрутку).
Что может быть связано с гормонами? Первым делом я подумал, что у человека начали выпадать волосы. Такое бывает достаточно часто. Но, оказалось, что я ошибся. Все было с точностью до наоборот. У этого ее бывшего друга на груди стали не ВЫпадать, а ВЫрастать волосы. Катя не сдержалась, и рассказала мне об этом, когда мы уже подходили к больнице, где она работает. Мол, надо же, нашел время, когда позвонить! И по какому «серьезному» поводу! И все такое. Я представил себе редкие пучки волос, как кочки выросшие вокруг мужских сосков, и чуть не заржал. Но, вместо этого, изобразил серьезную мину, и сделал достаточно логичное предположение:
- А что ты удивляешься? Может, у человека еще вчера днем волос не было, а к вечеру повылазили так, что мохнатка до колен за ночь вымахала. Конечно, человеку страшно. Ведь он, как раз, сдержался, не стал тебя ночью беспокоить, а как все нормальные люди, позвонил с самого утра.
Катька захихикала. Я провел ее до больницы, мы троекратно чмокнулись, и я направился к маршруткам.
На улице был мороз, думалось только о том, как бы поскорее добраться до теплого салона микроавтобуса. Но, уже в маршрутке, в тепле, меня стали посещать разные неприятные мысли. С какой стати, собственно, звонить своей бывшей (и уже наверняка, чужой) девушке, сообщать о каких-то волосах, пусть даже, внезапно выросших черт знает где? Ведь совершенно незачем звонить! Все это очень странно. В частности, это может о многом говорить… Но, если так, и если на его месте был бы я, я бы сказал, что у меня не волосы, а кое-что другое вдруг начало расти и раздаваться в ширь и даль. Я начал ревновать.
К концу рабочего дня моя ревность достигла небывалых вершин, и я решил как-нибудь отомстить, пускай, даже самой Катьке, раз уж нельзя добраться до этого ее друга. Не знаю, откуда ко мне пришла такая странная идея, но, когда я пришел домой (Катька, как обычно, задерживалась на работе), я достал из фотоальбома одну ее фотографию, где она сфотографирована в полный рост, перевернул, положил перед собой, и на обратной стороне нарисовал контур девичьего тела. Получилось, будто бы, если смотреть на фотографию сзади, вы видите со спины голую Катю. Я взял из игольницы толстую иглу от швейной машинки, и с удовольствием воткнул ее нарисованной «Катьке» в левую ягодицу. Как это ни странно, ревность моментально как ветром сдуло. Я вытащил иглу, и вернул фотографию на прежнее место.
Катя пришла почти через час, что-то прикрывая в области ягодицы. Оказалось, что, когда она спускалась со ступенек лестницы у парадного входа в больницу, она запнулась, и упала, а падая, зацепила курткой какой-то металлический выступ арматуры в кирпичной стене. Мало того, что порвалась куртка, это еще бы ничего, так Катька умудрилась этой арматуриной пропороть насквозь не только куртку, но и брюки с трусами, и на ее левом полупопии красовался сочный шрам.
Мы обработали рану, Катька надела новые трусики, и пошла готовить ужин. А ночью нам пришлось занимались любовью очень осторожно, чтобы Кате не было больно.
На следущее утро я вынул ту фотографию из абльбома, и сжег, а потом порылся в секретере, нашел пленку с этим кадром, и заказал такое же фото в студии.
Теперь в альбоме лежит красивое фото, где моя Катя стоит в полный рост, и улыбается мне своей доброй улыбкой, а на обратной стороне нанесены только логотипы фотобумаги «Kodak», и никаких отверстий от швейных иголок.
Хотя, нет… Есть там еще одна надпись, которую я не удержался, и, все-таки, сделал. На память:
Катя! Я тебя люблю!

…А у того человека, надеюсь, с волосами все в порядке.