Вадим Сыромясский. Подарки судьбы

Вадим Сыромясский
Подарки судьбы

Судьба – слово, не имеющее смысла, от того оно так и утешительно.
Наполеон
 
 
В средней школе заканчивались выпускные экзамены. В 10А классе сдавали последний экзамен по химии. Двери периодически отворялись, и в коридор выскакивал воодушевленный и радостный очередной претендент на долгожданный аттестат зрелости. Его шумно приветствовали собравшиеся болельщики, а он демонстрировал жест, который в экспрессии делает футболист, забивший последний решающий гол в матче за выход в Высшую лигу.
Ольга Пивоварова, лучшая ученица класса и любимица школы, вышла такая же счастливая и сияющая. Но в ее лучистых серо голубых глазах и сдержанных движениях можно было одновременно заметить легкую грусть по тому, что так счастливо завершается и что предвещает печальные разлуки и расставания. И что несет такую будоражащую молодое воображение неизвестность. У двери ее с нетерпением ожидал юноша приятной наружности и спортивного телосложения. Он учился в параллельном классе и свою экзаменационную сессию закончил днем раньше. Она весело показала ему свои растопыренные пять пальцев, и они, беззаботно о чем-то болтая, двинулись к выходу во двор, где уже шумело и волновалось море выпускников.
- Ну вот, Саша, мы свободны как птицы, – сказала она ему и мило прислонилась головкой к его плечу. В ответ он признательно сверкнул своими карими украинскими очами и быстрым движением послал ей воздушный поцелуй.
Они красиво дружили уже второй год и были предметом внимания сверстников, а также некоторых взрослых, которых судьба обделила радостями любви. В преддверие скорой разлуки их скрытые до поры чувства разгорались ярким доступным постороннему глазу пламенем. Наверное, это уже была та неповторимая, безоглядная и всепожирающая юношеская любовь, которой посвящены бесчисленные романы и поэтические восторги. Они достойно несли эстафету своих опоэтизированных  предков. Но они уже не были теми наивно восторженными простаками, которые были не в состоянии осмыслить могучий зов природы и которые были готовы в порыве чувств пойти на суицид. Дети эпохи они к своим восемнадцати годам успели пройти школу воспитания чувств и развенчания заблуждений  в отпущенном в свободное плавание телевидении и массовой литературе. И сохранить себя в океане сексуальной революции.
Закончив свои дела в школе, наши герои попытались навести ясность в своих ближайших планах. Саша сообщил, что военкомат дает ему направление в Военную академию связи. Если он получит обещанную медаль, то с поступлением не будет проблем.
- Я буду тебе часто писать, – заверил он.
- А я уже твердо решила – остаюсь дома. Мама часто болеет, и вообще ей скоро на пенсию. Папу  мучает радикулит. Было бы не честно с моей стороны оставить их одних. Они всю жизнь носились со мной и баловали меня. Иногда мне кажется, что они пронесли меня по жизни как сосуд на  протянутых руках, из которого боятся пролить хотя бы каплю. Ты же знаешь – мои родители простые люди. Но меня никогда не покидало ощущение, что в нашем доме живет какая-то тайна, как в каком-то фамильном замке. Иногда родители обмениваются многозначительными взглядами, которые не ускользают от моего внимания. Такая вот мистика! Я думаю, что это может быть связано с тем, что я единственный в семье ребенок. Как я знаю, людей в этом случае преследует тревога от одной мысли, что его можно потерять. Вот и сейчас мама потеряла покой, в чем я буду на выпускном вечере? А дядя Паша, мой крестный, привез из Киева для меня модерновые итальянские туфли с золотыми вензелями. Тебе, наверное, понравятся. А папа уже давно болеет идеей купить мне пианино, когда поступлю. Но это будет позже, после того, как он получит свою долю от продажи бабушкиного дома. Видишь, какие они одержимые добротой люди?
- Да, ты права. А мои предки тоже ничего.
 Смутившись, он неловко приблизился к ней и достал из кармана маленькую изящную коробочку.
- Это тебе подарок от нашей семьи. Я думал вручить тебе в день рождения. Но мама считает, что это лучше сделать перед выпускным вечером: как подарок и как награду за  твои большие успехи в учебе. И, кстати, будет что надеть на вечер. Это наша фамильная вещь, в наследство от бабушки. Она, как и ты,  родилась в июне под знаком Близнецов.
Они открыли коробочку и извлекли из нее золотую цепочку тонкой работы, к которой было прикреплено миниатюрное сердечко с номограммой знака Зодиака. Как во сне она примерила подарок и потрясенная до глубины души смогла только выдохнуть: “Спасибо тебе.”  ……………………
.
На выпускном вечере они были неотразимы. Миловидная Оля в немыслимо красивом изящном платье, в туфлях на высоком каблуке с золотыми застежками светилась каким-то негасимым внутренним светом. За ней неотступно шагал возмужавший и повзрослевший в своем темном костюме при галстуке темноволосый Саша. Объединившаяся команда их родителей со слезами умиления провожала своих так быстро выросших детей. Другие, дети которых еще не имели достойной пары, со скрытой завистью поглядывали в их сторону. Дети двух объединившихся выпускных классов чувствовали себя расковано, остроумно шутили и резвились как в добрые детсадовские времена. И не обращали внимания на заторможенные лица некоторых умудренных жизнью присутствующих.
А учителя, видно было по всему, вспомнили свою студенческую молодость.
Верный паж нашей юной девы Саша тактично давал ей свободу, удалялся в гущу своих одноклассников, танцевал с девочками  и даже отважился пригласить на танец молодую и романтичную учительницу языка и литературы. Потом он как сказочный эльф перелетал на другую половину зала и кружился в вальсе со своей возлюбленной. Она великолепно чувствовала музыку танца и казалась невесомой в сильных руках ее спортивного партнера. В общей сутолоке танцующих их иногда подталкивали. Тогда он крепче прижимал ее тело к себе, а она на мгновение замирала от счастья. Затем они как бы извинительно заглядывали в глаза друг друга: мол, ничего не поделаешь – толкают.
В перерыве между танцами Оля вдохновенно играла на школьном рояле полонез Огиньского. Саша стоял сбоку, неотрывно смотрел на порхающие руки исполнительницы и таял как свечка. Зал затих и затем взорвался аплодисментами.
После окончания школьного вечера родители, уставшие от избытка впечатлений,  потянулись по домам. А шумная орава выпускников прошла по городу и спустилась на берег Днепра встречать рассвет. Здесь они рассредоточились на группки и пары и позволяли себе все, что приходило в хмельную от свободы голову.
Оля и Саша уединились в беседке и до изнеможения долго и горячо целовались. Ее озябшие от утренней прохлады руки он согревал своим дыханием. Когда заалел восток, и показалась красная горбушка солнца, она дернула его за рукав и сказала:
- Мой мальчик, нам пора уже идти домой. Представляешь, я никогда не пробовала приходить домой после трех часов ночи!  ………………………..

На следующий день они, не выспавшиеся и усталые, группами бродили по городу, ребята изощрялись в сатире и юморе, и, в общем, веселились, как могли. Ольгу долгое время сопровождала ее одноклассница Любаша, с которой они были в отношениях, близких к дружеским. Наконец, та вполголоса, но так, чтобы было слышно другим, сказала:
- Олька, отошли ты на время куда ни будь своего охранника души, на прощание поговорить хочу с тобой.
 Оля повернулась к “охраннику”, он сказал “понял” и перешел в другую группу гуляющих.
- Зайдем в кафе, заедим по мороженному.
По сосредоточенному и напряженному ее лицу, явно было видно, что разговор будет серьезный. Оля ожидала, что это будет обычный разговор о том, что кто-то обделенный судьбой, угрожает прыгнуть в воду с арочного моста. Но тема оказалась на редкость неординарной.
- Дело в том, Оля, что моего отца переводят на работу в область, и наша семья туда переезжает. Я, как ты знаешь, еду в Одессу в политехнический. Так что, может случиться, скоро не увидимся. Уже почти год я мучаюсь в сомнениях. И вот сегодня окончательно решила рассказать тебе все, как есть. Пусть лучше сделаю это я, чем по чьей-то злой воле это известие неожиданно свалится на твою голову. Где-то зимой прошлого года мои предки пришли поздно с какого-то гуляния хорошо согретые. Они, как им казалось, бесшумно разделись и улеглись в постель, громким шепотом продолжая начатый разговор. Мать спрашивала отца: “Ты обратил внимание на того стареющего красавца, который так замечательно играл на аккордеоне довоенные вещи?”  Очевидно, уязвленный тем, что существует еще один стареющий красавец, кроме него, отец помолчал и затем сказал: “Этот стареющий красавец – отставной капитан Зеленин Павел Васильевич. Как его в шутку называют в редакции, ЖОРА – жертва одностороннего разоружения армии. Этот капитан был в центре удивительных событий, происшедших восемнадцать лет тому назад в нашем городе. Помнишь, я вел это нашумевшее дело и знакомился со всеми его участниками? Этот бравый капитан извлек из дерьма в нужнике брошенного туда новорожденного младенца. Младенец выжил. И пока наши выдающиеся правозащитники искали автора преступления и  рожали юридические обоснования, младенец окреп, подрос и был взят добрыми людьми на воспитание. А преступная мать, которую мы разыскали, слегла в районную больницу и умерла от заражения крови. На том дело было закрыто. А девочка с такой необычной судьбой стала сегодня впечатляющей красавицей, которая учится сейчас в одном классе с нашей Любашей.
 Потрясенная рассказом, с расширенными от ужаса прекрасными своими глазами, Ольга слушала рассказ подруги, не смея вставить слово или вопрос. А та, уже пробовавшая себя в прозе, живописала подробности события.
Мы не станем излагать эти, угнетающие рассудок, подробности, а лишь проследим за ходом развития событий.  ……………………………………..

 Отставной капитан Зеленин бодро шагал  по дороге, ведущей в город от пригородного дачного садоводства “Ветеран”. Перед тем, как повернуть направо, он заметил впереди группу женщин с сапками в руках, которые жестами призывали быстро двигаться к ним. Они суетились у дачного деревянного туалета и своими сапками пытались что-то извлечь из ямы с нечистотами. Высокая видная молодица бросилась ему навстречу и сбивчиво начала объяснять:
- Оце Насте заприспичило, она зашла в уборную, а там, в яме, барахтается малое дитя!
Он решительно отстранил женщин, зашел в туалет и в яме с нечистотами увидел крохотного ребенка, который, удерживаясь на подсохшей поверхности, сучил ручонками и беззвучно плакал.
- Ну-ка, бабоньки, три шага назад и не поворачиваться, пока не будет команды!
Руками вырвал деревянный настил и выбросил наружу. Затем быстро по-солдатски разделся догола, опустился в зловонную яму, подхватил ребенка под попку двумя руками и призвал на помощь перепуганных женщин.
- Быстро работайте, – заорал он неистово и зло! – Вызывайте скорую!
Но они уже сориентировались сами, и длинноногая Настя, которой так своевременно заприспичило, во весь опор, по-женски выбрасывая ноги в стороны, мчалась в сторожку, где был телефон. Пока ребенка вытирали и укутывали в женские платки, примчалась скорая помощь. Прибывшая сестра без лишних расспросов приняла малютку, села в машину и сказала шоферу:
- Вася, жми в объезд, как только можешь быстро.
Вася умел ездить быстро, и через считанные минуты над малюткой уже колдовали в реанимации. Казалось, сам Бог взял под опеку эту блестящую операцию!
Тем временем наш не брезгливый герой выбрался из ямы и предстал перед дамами во всем своем первозданном виде. Запыхавшаяся от быстрой пробежки Настя с религиозным экстазом и восхищением смотрела в глаза представшему перед ней архангелу Михаилу и речитативом молилась:
- Спасибо Вам, мужчина! Вы не беспокойтесь, мы вас обмоем, как следует.
- Да я и сам отмоюсь, – сказал он, повеселев. – Если вода будет. А вот запах, видать, будет меня сопровождать до гробовой доски.
Он закрыл свою наготу, удерживая перед собой брюки, как тореадор держит свою бандельеру. Женщины выстроились впереди со своими сапками. И в таком порядке эта живописная группа двинулась по полю в направлении крайнего дома, в котором предположительно была горячая вода.
А в отделении роддома, потрясенного случившимся, разворачивалась настоящая битва за жизнь малютки. Каждый приходящий на смену первым делом спрашивал: “Как там наша Света?” Когда же миновала угроза жизни с легкой руки шофера скорой шутили: “Как там наша Света с того света?” В период реанимации дежурили возле малютки, потом добывали молоко у рожениц, спорили о преимуществах импортных питательных смесей. Девочка окрепла, хорошо набирала вес, улыбалась и, наконец, к всеобщему восторгу начала узнавать своих спасителей.
Пришло время думать, как быть дальше? О своем желании взять себе девочку заявили три сотрудницы. Их пригласила заведующая отделением и сказала следующее:
- Девочки, я восхищена вашим решением. Но будет справедливо отдать предпочтение нашей старшей сестре Вере Николаевне, которая впереди нас всех бросилась спасать ребенка, и привязалась к нему всей душой.
Сотрудницы кроме всего прочего знали о том, что в далекой молодости их Вера потеряла ребенка вскоре после рождения. Поэтому они глубоко вздохнули и приняли предложение.
Так наша маленькая Света стала Ольгой Борисовной Пивоваровой. В заботах прошел год, и теплым  ясным июньским днем девочку крестили в церкви. Крестными отцом и матерью стали Павел Васильевич и его жена. В общих заботах две семьи очень сдружились или, точнее, породнились. И всеми силами стремились сохранить тайну истинного происхождения ребенка. Девочка хорошо росла, радовала своей любовью к приемным родителям, острым умом, рано проснувшейся тягой к музыке. Хорошо училась в школе и пользовалась авторитетом в коллективе.
  И вот грянул гром. Раскрылась тайна. Судьба, так долго благосклонная к своей любимице, взяла антракт.
Покинув кафе и простившись со своей подругой, Оля сообщила, что ей нездоровится, и отправилась домой. Весь следующий день она не выходила из спальни и делала вид, что занята чтением.
Ее мысли постоянно возвращались к событиям прошлого, наворачивались слезы, и она лихорадочно молилась:
- Боже, сделай так, чтобы об этом больше никто не узнал!
Она с ужасом думала о том, что они когда-нибудь поженятся, и она должна будет рассказать ему всю эту жуткую историю. И все ее существо протестовало:
-Нет! Никогда и ни за что!
›Іќ