Станция Монстровка

Последняя электричка лениво бороздит погруженные в кромешную ночь заснеженные поля. Кинжал прожектора вязнет в белой каше студеной метели и теряется в бескрайних черно-белых просторах. В окно смотреть бесполезно, всю дорогу там одно и то же - стремительно вылетающие из черного небытия снежинки, заканчивающие свою недолгую жизнь на стеклах вагона. Только изредка в отдалении мелькали сиротливые огоньки скучных северо-западных деревушек, где люди проводят зиму в маленьких и грязных отапливаемых уголках. Время позднее и тягостное.
Разумеется, охотников странствовать в такую погоду почти нет, и в  вагоне находятся всего два пассажира - парень с девушкой, возвращающиеся после посещения лужских родственников. Ехать очень далеко, выехав еще засветло домой вернешься лишь к полночи. Глядя на их усталые лица и постоянное ерзанье можно заметить, что сейчас они мечтают о возвращении домой, чашке горячего чая и мягком кресле, которое даст отдых их уставшим на твердой скамейке задним местам. Однако ждать всего этого было еще долго - они только-только осилили  половину пути.
- Ты завтра когда пойдешь в редакцию? - спросила Даша.
- К трем, - ответил безработный журналист Миша. В редакцию он шел, чтобы сдать очередной рассказ про маньяка-убийцу, написание таких произведений было на настоящий момент единственным источником их существования. Сюжеты он брал из милицейских сводок, все остальное - придумывал сам. Где-то в глубинах души Михаил лелеял мечту прославиться, стать в худшем случае известным журналистом, а в лучшем - писателем и автором сценариев к известным фильмам, однако сейчас было не до этого. Карьера упорно ломалась, ни в одно приличное место его не брали, и оставалось только бесконечно обсасывать тему монстров.
Даша плотнее прижалась к Мише, а поезд начал сбавлять ход перед приближающейся станцией. Наконец показались станционные фонари и двери электрички с шипением открылись.
Михаил скорее отвел взгляд к темному окну, лишь бы не видеть вошедших в вагон новых пассажиров. Ему показалось, что сочиняя какой-то свой рассказик он немного реально представил себе его героев и теперь ему придется расплатиться за это созерцанием двух оживших монстров. “Правильно сказал Даниил Андреев, действительно вымышленные персонажи начинают существовать реально” - сообразил он, но тут же вздрогнул - страхолюды уселись аккуратно на скамеечку на против них. При этом остальные места в вагоне оставались свободными как только что вымытые стаканы, и это обстоятельство сильно удивило и взволновало Мишу.
- Есть же у человека инстинкт территории, нам же на психологии рассказывали! И иллюстрацию приводили как раз фотографиями вагона при разном заполнении его народом. Чем меньше народа - тем дальше друг от друга сидят люди. А тут... - еле слышно прошептал он Даше.
- Что? - не поняла она, но почувствовала в обнимающее ее руке такую дрожь, что невольно задрожала и сама.
Небритые, украшенные шрамами физиономии “монстров” не выражали никакого интереса. Казалось, что они погрузились в сон, а глаза их стали такими мутными, как будто накрылись пленкой третьего века, которое у людей, как известно, отсутствует. Однако все их тела исторгали из себя жутчайшую свирепость, для проявления которой во всей своей красе требовался лишь самый незначительный повод, маленькая искорка на огромном нефтеперерабатывающем заводе.
От страха Мишаня стал дышать тише и реже, все сильнее сжимая руку Дарьи. По этой силе Даша смогла почувствовать весь объем ужаса, испытываемого Михаилом, всю тяжесть его холодных стальных кандалов. А Мишу кроме страха охватил еще пронзительнейший стыд перед своей подругой, своеобразный “комплекс неполноценности” - ведь в случае чего он не сможет справиться с этими гориллами.
В голове возникали сценарии возможной развязки. Может быть один из них сперва обратится к Мише со стандартным вопросом “Дай закурить” или “Дай рубль”. Может и хуже - один из них ни с того ни с сего начнет лапать Дарью, и ему придется на это как-то отвечать. А чем он может ответить? Каждый мордоворот по своим габаритам больше двух Михаилов вместе взятых. При любом раскладе дальше будет масса тяжелых как гири ударов, потом - кровавая пелена перед глазами и тихое и никому не слышное прощание с жизнью. Наверное у них есть подручные режущие и колющие инструменты, и смерть придет быстрее.
От этих мыслей внутри Миши сжался даже желудок, больше всего ему бы сейчас хотелось сделаться вместе с Дашей такими маленькими-маленькими, как муравьи, и тихонько прошмыгнуть куда-нибудь отсюда подальше. Ну почему он сделан таким большим, чтобы быть видным для монстров, но таким маленьким, чтобы с ними справиться! Ясно, что придумать что-нибудь хуже этого состояния очень тяжело.
“Нет, меня они сразу не убьют”, - продолжал размышлять Михаил, - “Ведь в этих Богом забытых местах тоже, поди, читают копеечные цветастые журналы с рассказами о злодеяниях, надо же им чем-то коротать время в долгих дорогах до города и обратно, а о существовании какой-либо более серьезной литературы скоро все забудут даже и в городе. Поэтому им уже давно знакомы все самые изощренные методы лишения человека жизни, раньше возникавшие лишь в больных воображениях. Так что доля истины в том, что именно он и есть их родитель, безусловно, имеется”.
Сознание Михаила вновь затмили брызжущие кровью картины. Вот оба монстра заляпавшись до ушей кровью потрошат обнаженное белое тело Дарьи, извлекая из него горячие внутренности и разбрасывая их по всему вагону, а он с переломанными руками и ногами наблюдает это сквозь кровавую пелену, не в силах что-либо сделать или даже крикнуть. Из глотки возлюбленной (если она к тому времени не будет перерезана) тем временем вырываются последние хрипы, за которыми - вечное безмолвствие. Избавиться от безжизненных тел им будет не трудно - открыл двери и выбросил в безжизненное снежное пространство. В такую пургу их тут же занесет снегом, и быть может весной и найдет кто-нибудь два безжизненных вздутых трупа. И все, никто никогда не вспомнит о том, что некогда жил такой Михаил, который писал рассказы о монстрах и погиб от их же рук.
Миша оценил возможные пути к отступлению. Бежать через вагоны? Все равно догонят! Может там есть еще пассажиры, позвать их на помощь? Но кто в наше время будет связываться с такими мордоворотами только ради заступничества за кого-то постороннего? Нет уж, разбирайтесь сами... К тому же не исключено, что в других вагонах едут такие же монстры, а то и похлещи - кто еще в такое время попрется?!
 Разумеется, имелась кнопка с волшебной надписью “милиция”, да что от нее толку?! В такое время даже если “стражи порядка” и присутствуют в поезде, то уже давно закрылись в своем закутке и усердно пьют водку, не обращая внимание на сигналы из внешнего мира. Нажимание на нее способно только еще больше взбеленить монстров, другого результата ожидать не приходится...
Поезд как назло замедлил ход и стал едва плестись. “Клизму со скипидаром вставить бы машинисту за такую езду” - с остервенением подумал Мишаня. Но в этот же момент ему показалось, что один из страшилищ хочет подняться на ноги, и мысль не успела закончится. Однако тот просто переменил положение руки и ноги, видно они у него затекли. Никто ни на кого нападать и не думал. “Вот гады, сначала хотят морально раздавить, показать что мы - ничто, твари дрожащие. Ведь они сейчас чувствуют нашу дрожь, видят страх в наших глазах, вдыхают запах нашего адреналина и от этого внутренне хохочут. Так они будут смеяться до тех пор, пока не надоест. Господи, хоть бы им это до самого города надоесть не успело!” - с дрожью подумал Миша и в очередной раз ужаснулся. Дав немного подышать, невидимая рука страха вновь цепко сжала его горло.
Возник другой план - не дожидаясь худшего просто выскочить из вагона на ближайшей остановке. В мороз, в снег, в пронзающий ветер. Хорошо если на этой станции будет какой-никакой вокзал, где можно просидеть до утра. А если только закрытая билетная будка?
От представления такой перспективы на Мишу нахлынула смертельная тоска. Кругом ни души, одни только мороз и ветер, ноги и руки постепенно становятся деревянные и ни к чему не чувствительные, смерть хватает потихоньку, по кусочку. Однако ледяная смерть, конечно, всяко лучше гибели от рук этих уродов. Впрочем, может там можно и не умереть, просто отморозить себе пару пальцев? Однако Михаил ничего не знал о действии холода на организм человека. Конечно, с глубокой древности люди согревались при помощи костра, но разве способен современный городской человек развести огонь при таком ветре и снеге, даже если речь идет о его жизни? Однако возможности испробовать этот вариант спасения на своей шкуре им не представилось - электричка лихо проскакивала без остановки все встречаемые по пути полустанки.
Мишаня продолжал сидеть тихо и неподвижно, не рискуя совершить даже малейшее движение. Снаружи он походил на восковую куклу, на манекен, в котором нет и никогда не было души. Его надпочечники уже устали выплескивать в кровь все новые и новые порции адреналина, страх из остро-кинжального стал дремотно-тоскливым. Отношение к недалекому будущему превратилось в смиренно-вялое, как будто оно уже давно обернулось прошлым. Зрение приобрело совершенно непонятную остроту, и на носу правого монстра теперь можно было заметить крошечную родинку, а у левого - длинный волос, торчащий из правой брови, которая была запачкана малоизвестной для городского жителя субстанцией - сажей. Правда иногда казалось, что руки “злодеев” время от времени становятся уж очень длинными и пытаются обхватить сидящих “ниже травы тише воды” Михаила и Дарью в свои смертоносные объятия, но едва возникнув эти картинки сразу же и исчезали. Время от времени лики соседей как будто покрывались полупрозрачной пленкой ослепительно красного, как гнев Господень, цвета. 
Сознание испуганной парочки представляло собой нагромождение кучи съежившихся страхов, но постепенно над ними начинал вырастать некий Смысл, и все они приобретали вид чего-то естественного, простыми отголосками возникающего в Конце Времен Великого Страха. Стало ясным, что “перегородка”, отделяющая нашу жизнь от Великого Конца стала до того тонкой и хилой, что его ужасное дыхание легко прорывается сквозь нее и доносится до нас в виде рождения Монстра, который присутствует в каждом человеке. Безблагодатная цивилизация предапокалиптической эпохи всего-навсего выносит его на поверхность и подкармливает сладеньким молочком, которое обильно содержится в современной “масскультуре”. В такой ситуации трудно ожидать иного результата, и если в иных людях Монстр пока еще слаб и жалок, то это только особенность конкретных людей, но стоит только немного подождать - и сладенькая достигнет и его, и он тоже сделает свой прыжок на поверхность.
Миша отчетливо вспомнил все свои греховные желания, возникавшие когда-либо в отношении других людей. Как много народа в своих мыслях он убил, изуродовал, запытал до смерти! Часто - ни за что ни про что, просто так, для самоудовлетворения. Почему эти мысли не привели в движение его тело? Да только потому, что тело оказалось очень неважным - слабеньким, худосочным, которому предназначено скорее быть объектом, чем субъектом.
Михаил вспомнил, как длительный период своей жизни он даже не мог заснуть без мыслей об изощренных, вплоть до совокупления в проделанные ножом кровавые раны экзекуциях над некой абстрактной женщиной, образ которой он каждый раз представлял по-разному. Такие мысли сопровождались у него длительной эрекцией, часто заканчивающейся семяизвержением, но скрывал эту свою особенность так тщательно, что о ней не узнала даже Даша - было стыдно, хотя чего на самом деле он стыдится - Миша так и не понял. Единственная разница между ним, очкастым интеллигентом, и этими пригородными громилами состоит лишь в способности к материализации своих глубинных фантазий, которая напрямую зависит от способности к физическому подавлению другого индивидуума. Формула проста, как смерть, как сам Апокалипсис, и выведена она была задолго до его рождения.    
Страхолюды оставались все такими же “замороженными”, от их дыхания даже не шел пар, а ведь в вагоне было весьма холодно. Или это вообще не люди и их на самом деле не существует, это просто идущее из Потустороннего предупреждение о грядущих вскоре временах?!
   Богатое воображение Миши постепенно рисовало город, населенный такими монстрами и их жертвами, при этом жертв всегда не меньше чем монстров, они как будто порождают друг друга ибо каждый злодей может оказаться простым материалом для самореализации злодея более крупного. Весело жить в таком городе, ничего не скажешь, и выхода из него нет! Струны страха, запах крови и атмосфера бойни - основы этого мира, его краеугольные камни, в укладывании которых участвует и он, безработный журналист Миша. Все ярко описанные в разнообразных серьезных и не очень серьезных газетках и журнальчиках злодеяния прошлого сопоставимы с этим городом, как спичка с атомной бомбой. Ведь там шла расправа одних над другими во имя определенных целей, здесь же будет расправа всех над всеми, цель которой будет в постоянном удовлетворении своих кровавых потребностей.
Михаил закружился в водовороте своих мыслей и все меньше и меньше думал о сидящих напротив него людях, которые теперь стали всего-навсего символами, скрывающими и вскрывающими гораздо большее, чем они есть. Осознание этого вернуло Мише спокойствие, но это было уже не спокойствие теплой комнаты с уютным мягким креслом, оно скорее походило на неподвижный центр стремительно вращающейся циркульной пилы, готовой рассечь все попадающееся ей под зубы. Похоже это спокойствие передалось и Даше, ее рука перестала дрожать и снова стала теплой и уверенной, как будто она тоже осознала все то, что осознал сейчас Михаил. Быть может в этот кошмарный момент их сознания слились воедино, совершив своеобразную свадьбу. Вот удивятся родственники, если они будут праздновать годовщины совместной жизни в этот ничем не примечательный день!
Окончательно успокоившийся Михаил задумался о путях преодоления наступающей Эпохи Монстров, о ее отведении от Русской Земли. Выходило, что единственный путь - это перелом пути развития цивилизации, который надо произвести именно здесь, у нас. Впрочем, пока в голове Михаила возникали лишь отдельные наброски Проекта, все его детали он собирался обдумать дома, когда окончательно успокоится и собравшись с мыслями сможет описать все сверхчувственные, не переводимые на обыденный язык озарения.
Тем временем электричка тормозила возле вокзального перрона. Пора было продвигаться к выходу. Монстры на противоположной скамейке внезапно “разморозились” - ожили, зашевелились и... превратились в обычных пригородных мужиков, приехавших в город для добывания копеек на ночных погрузочно-разгрузочных работах. Совсем мирных мужиков, которые до самого утра будут кряхтеть под тяжеленными мешками и ящиками на станции “Витебская - товарная”, а потом с трудом дойдя на своих заплетающихся ногах до вокзала, снова отправятся в свой холодный и мрачный поселок.

ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН
2004 год