Рожать не вредно

К мысли, что мне когда-нибудь надо будет родить, мама приучала меня с детства.
– Это твой долг, – говорила она. – Все женщины производят на свет детей, иметь ребенка – большое счастье.
– Но, мама… – возражала я ей, а чаще думала, не решаясь выговорить вслух. – Мне даже подумать противно – носить в себе что-то чужое, этот липкий сгусток… да еще и лишние килограммы. А потом рожать – это же больно! И как родится кто-нибудь маленький, сморщенный… фу!
Все девчонки с моего двора, даже почти взрослые, вечно таскали с собой кукол и мечтали поскорей вырасти, чтобы стать матерью, – и только я играла в одиночестве. Сама с собой в шахматы и в морской бой.
– Рожать не вредно, – твердила мама. – Наоборот, приятно и для здоровья полезно. Сколько энергии, сколько жизненной силы прибавляется! Да и общество тобой довольно.
И вот в семнадцать лет это случилось! Ну, в смысле, не то, что я родила, а то, что я захотела ребенка. Гуляю, например, по улице, вижу – женщина с малышом… и сразу же как будто укол в сердце: ну почему, почему у меня нет такого?! Купила бы куклу, но стыдно: выросла уже из этого возраста.
– Рано тебе, – сказала мама. – Вот дорастешь до восемнадцати и станешь совершеннолетней, тогда и позволяется беременеть.
Я терзалась и тосковала. Господи, как долго длился этот год!..
И радостный день наступил! Отпраздновали совершеннолетие, и наутро мама повела меня в клинику. Врачихи там оказались строгие, грубоватые в общении – ну, циничные такие тетки. Мы долго ждали в очереди, потом меня осматривали и заполняли карточку, а потом усадили на гинекологическое кресло и внедрили оплодотворенную яйцеклетку.
Несколько недель никаких изменений не было. Затем начало тошнить, я часто раздражалась из-за пустяков и вообще ощущала себя несчастной. Через пару месяцев это прошло.
– Ты должна быть счастлива, – изо дня в день повторяла мне мама. – Я сама была на седьмом небе, когда в первый раз готовилась рожать.
Мало-помалу я и впрямь поверила! Воодушевилась даже.
– Как ты думаешь, кто у меня родится? – спрашивала у мамы.
– Заранее не предскажешь. И программировать тоже нельзя. Зато вообрази, как ты обрадуешься! Смотришь – на руках у акушерки этакий комочек, обезьянка маленькая… например.
– Обезьянка – это хорошо. Ее в зоопарк сдать можно.
– Только сначала кормить, не забудь.
– Ну, это я понимаю… А что если вдруг родится слоник! Я буду выводить его гулять, и все обзавидуются.
– Замечательный вариант, – согласилась мама. – Тебе за него кучу денег заплатят и объявят благодарность за вклад в отечественное слоноводство. Ведь, в самом деле, если бы все слонов рожали! Да у нас в городе было бы не протолкнуться от иностранцев! Они ходили бы в зоопарк и завидовали, как интенсивно проходит разведение слонов в нашем прогрессивном государстве. Ну, то есть, не разведение, а… ты поняла.
– А слушай, вдруг слоненок будет тягать меня хоботом за грудь, когда я его кормить начну?
– Он же слабенький, в грудном-то возрасте. Зато если выйдет хищник – крокодил, например… тут я тебе не позавидую. Искусать может.
– Крокодил, ха! Наверно, не чаще, чем слон, рождается. У нас главный хищник – это собачка. Я другого боюсь, бр-р-р… как подумаю…
– Чего?
– Нет, мам, не скажу. Ну не скажу!! Страшно мне.
– А ты тихонько.
– Ладно, – прошептала я и добавила еще тише: – Паук! Ненавижу пауков. Они такие мерзкие…
– Паук – это еще ничего, – раздумчиво проговорила мама. – От него хоть польза есть. Он прясть умеет. И мух ловит. А вот когда, сказать к примеру, ежик – это хуже. Ну какая от ежика польза? Разве что на мясо, но сколько там мяса того. Нет, если уж выбирать, то я за неодушевленный предмет. Они всегда полезные.
– Например, телевизор, – подхватила я. – С дистанционным управлением. А то наш старый барахлит, три канала показывает. Или посудомоечная машина.
В соседнем подъезде, вспомнила я, как раз у одной женщины холодильник недавно родился. Она его выводит гулять, на проводке держит. Очень милый холодильничек – почему-то не белый, а розовый.
– Ты учти, – сказала мама, угадав мои мысли, – холодильник долго выкармливать нужно. Еще дольше, чем телевизор или мойку.
Мы так волновались, кто у меня родится, что в конце концов пошли опять в клинику, чтобы мне там сделали томографию. Медсестра ввела в кровь какую-то гадость, потом я легла под аппарат типа рентгеновского.
– Не шевелись, – строго произнесла медсестра, но я дрожала как в лихорадке. «Ну кто? Кто же это будет? А вдруг паук… Нет, не хочу! Лучше не знать заранее».
Я вскочила, меня принялись удерживать, а я все кричала:
– Не хочу, не хочу!
И убежала из кабинета, помчалась домой. Ну ее, обойдусь и без томографии!
Последние несколько месяцев оказались самыми трудными. Носить ребенка было тяжко, я устала.
– Рожать будешь быстро, – внушала мама. – Мы с тобой ширококостные.
И верно: прошла всего пара часов, я даже не очень мучилась. А родился – представьте! – мужчина.
Это случается очень редко, скорее в виде исключения. Мужчин бывает немного в нашей современности. А уж особенно, чтобы с рождения выглядел почти взрослым, только маленьким. Даже усы есть и волосы на теле. И пропорции нормальные.
Кормила я его полгода и очень к нему привязалась. Симпатичный такой мужчинка. Хватается за грудь и непонятно что лопочет. Умный – сразу видать.
Само собой, я понимала, что долго длиться такая благодать не будет. Государству и обществу мужчины необходимы, без них никакого нормального функционирования не получится. И так и вышло, через полгода отобрали моего ребеночка. Теперь уже может без грудного молока обходиться.
Этим знаменательным утром одела я мужчину во фрак и в галстучек. Взяла на руки, и пошли мы с моей родительницей в Дом матери и ребенка.
Там нас приняли люди все такие важные, обходительные. Говорили со мной как с ровней и благодарили за великое достижение. Потом вывели на сцену, а мама прошла потихоньку в зал и села среди зрителей. А народу была уйма – воодушевленные, радостные лица. Тысячи две, наверное. Внимательно на меня глядят и время от времени хлопают.
Я поставила малыша на стол. Мужчины, если вы не в курсе, уже через месяц после рождения начинают стоять. И ходить, и бегать.
– Ну, скажи что-нибудь, дитя, – попросила представительница комиссии.
– Ма-ма, – сказал мужчина басом и посмотрел в зал ясными глазами.
И зрители прямо ахнули, умилившись. В ладоши захлопали. Я вижу: мать моя достает платок и слезы радости утирает.
– За великий вклад в развитие общественного генофонда, – объявила председательница, – вам вручается благодарность и почетный диплом.
И вынесли мне благодарность, увесистую причем. «Ну, – думаю я, – на ремонт в квартире хватит». Диплом в конверте, а на дипломе четыре буквы: «МАТЬ». Теперь на стену повесим и будем хвастаться перед всеми.
Зрители опять захлопали, и меня проводили за кулисы. Председательница комиссии расцеловала меня, вымазав помадой; я дождалась маму, и мы отправились домой.
Все хорошо, ремонт мы начали. Мужчинку, правда, жалко: скоро соскучилась.
Но мы помозговали с родительницей и выход из ситуации нашли. У меня, как-никак, диплом воспитателя есть, а у мамы – знакомства. Можно попытаться устроиться в те ясли при элитном садике, где мой мужчина содержится.
И действительно, получилось. Теперь я неплохо зарабатываю и регулярно с малышом вижусь. Он учится говорить и читать. Как вырастет, глядишь – в меня и влюбится. Хотя до этого он садик оставит и пойдет в школу… А, ладно! Вот пойдет – так и начну думать, как в школу устроиться.
Одна проблема: садик на окраине города, и туда на маршрутке приходится ездить. А я опять беременна, и меня тошнит. Неудобно до жути, и устаю как лошадь.
Кстати насчет лошади – хорошо бы мне жеребенка родить… Ну, это несерьезно. Лучше уж авто. Так было бы здорово! Буду на машине ездить в садик.
Ведь автомобили, они растут быстро. Каких-нибудь несколько месяцев.
Вот только при условии (утверждают люди) – если кормить вместо молока бензином.
Но об этом думать пока не хочется.