Письма из шкатулки

Письмо к сыну.
«Здравствуй, мой дорогой сын!
Сама не знаю, зачем пишу тебе это. Когда – нибудь ты станешь взрослым, поймёшь меня. А пока всё это не важно. Твой отец был для меня глотком свободы, но он никогда не любил по – настоящему. Жаль, раньше я не осознавала этого. Живя, как очарованная, в стеклянной клетке. В целом, здесь есть и моя вина: в упор не замечала его недостатков. Хотя…
Он всегда говорил мне: veritas vincit! К чему это привело? Мы играем словами, не подозревая, что слова эти – ключи к той самой истине. А что вообще такое истина?! Маленькой отец говорил мне: «Истинно только то, что подвластно человеческому сознанию». И ещё: «У каждого – своя истина!» Запомни, сын, у всех есть выбор. Не суди меня строго. Я не собираюсь оправдываться, но твой отец был ошибкой всей моей жизни. А жизнь с ним была просто невыносимой. Его искания и мечты были направлены на познание какой – то неведомой истины. Других выходов не имелось. Бросив его, я почувствовала абсолютную свободу, сродни стихийной.
Конечно, я могла взять тебя с собой. Но, пойми, твой отец любил тебя больше, чем кого бы то ни было.
Всю жизнь во мне бушевал огненный смерч, настоящее торнадо. Однажды оно вырвалось, и всё пошло прахом. С твоим отцом меня связывало нечто особенное. То была не любовь и не дружба, а союз родственных душ. Но всякое терпение предельно…
Не пытайся искать меня! Это нелепо. Просто представь, что я погибла. Знаю, это абсурд, но ты всегда будешь частью моего существа, значит и частью целого, песчинкой Вселенной.
Да, смешно, locus communis.
If you know, my name is Jane.
Мне не стыдно, даже не страшно уходить. Я верю в лучшее. Я молю Бога, чтоб тебе в руки попали страницы этого письма. Сожги его!  Странно, похоже на сон. Бегу от собственной судьбы. Мой диагноз – unruhe.
Обязательно прочти стихотворения И.В.Гёте, «мудрейшего наставника» моего мужа. Поиск – не как у твоего отца – а вечное напряженное движение вперёд. Поверь, сердце моё недвижимо и останется в этом доме, намертво припаянное. Прощай, мой малыш.
Не прошу прощения, прошу понимания, не сострадания, а доверия. Береги своего папу, его убеждения ложны, они могут привести к разложению личности, нравственному падению, сумасшествию…
Прощай».

Несколькими годами раньше.
Письмо из Лондона, неотправленное.
«Привет, милый!
Здесь чудесно. Биг Бен стоит неподвластный  ветру. Я исходила все ноги, чертовски злая, но впечатлений хватит надолго. Как твои дела?
Тут притягательно. Но без тебя до невозможного грустно. Скорей бы вернуться. Как там наш сынишка? Надеюсь, ты о нем заботишься. Если честно, ужасно скучно. Тщетно добиться от англичан более одного слова. Чрезвычайно замкнутые, холодные люди. После обеда будет вечеринка, но мне совершенно не хочется танцевать. Был бы ты рядом. Как продвигаются твои поиски? Мне безумно одиноко. По правде говоря, я рассержена. Почему ты не поехал со мной?!? Ясное дело, нет ничего важнее твоей работы. Однажды я брошу тебя. Но я сильная женщина. Поцелуй за меня Марка. Мои статьи идут нарасхват. Но неправильно, что мы живём в разлуке. Она  совсем не укрепляет чувства. Кажется, it depends on you. Aber du… Ненавижу  тебя, ненавижу! Жалкий лицемер!!! Я видеть не хочу твоего лица. Ты мне противен, твои руки, твои прикосновенья, поцелуи, фальшивые ласки, подлые словечки, ненавижу! Чёрт, как же сильно я тебя  НЕНАВИЖУ! Притворщик!
Если бы не сын…»
Марк выпустил из рук бумаги, они полетели на пол. Из глаз брызнули слёзы. Неужели мать и отец были так несчастливы вместе? Боже, Марк всю жизнь считал её предательницей, так  внушил ему папа. А оказывается, она была жертвой отцовской TRUTH, veritas, истины, wahrheit.
Он встал, поднял странички и бросил в камин. Пусть эта тайна умрёт вместе с родителями.
Языки пламени поглощали знакомый убористый почерк, Марк  в последний раз метнул взгляд на разорванные в клочки, горящие письма и вышел прочь из отцовского кабинета.                Март  2004.