Стреляй, Петрович, стреляй! Не война

                Стреляй, Петрович, стреляй!

- Слушай, Витёк, ты сколько будешь отделываться обещаниями? Когда возьмёшь с собой на коз?
- Ладно, в эти выходные посмотрим.
- Чего посмотрим?
- Чего-чего – погоду. Если дождя или снега не будет – сходим.
Витя, бородатый мужичок, лет пятидесяти, невысокий, коренастый крепыш работал сторожем на нашей стройке. Родился и вырос здесь, на самом северном берегу … Чёрного моря. Заядлый грибник и охотник. Знает где и когда искать кабанов, где ходят косули (которых все местные зовут козами), разбирается в грибах. Вобщем, местный Сусанин и Мазай в одном лице.
В пятницу вечером звонок:
- Петрович?
- Да, Витя, слушаю.
- Если утром будет ясно – подходи ко мне часов в пять. К рассвету мы должны быть в горах.
- Договорились, буду.
Петрович собирает нехитрый рюкзачок: термос с горячим чаем, пару бутербродов, пару пачек сигарет, спички. Проверяет «дудку» - великолепный бокфлинт ТОЗ-34ЕР, когда-то за восемьдесят метров бил из него куропаток на Колыме.
Патронташ забит разнобоем: десяток пулевых, пяток с картечью, остальные – дробовые, мало ли, на всякий случай.
Утро, как на заказ: от звёзд рябит в глазах, Большая Медведица спрятала хвост за горизонт – через часок-полтора рассветёт.
У Вити снаряжение ещё проще: вместо рюкзачка – мешок, завязанный верёвочкой. Там всё: и термос и ружье и патроны. Полушубок тоже верёвочкой перевязан. Говорит:
- Верёвка в лесу – первое дело. Будет удача – мясо подвесим на дерево, за один раз не унесёшь ведь. Опять же волоком протащить можно и за спину привязать чего. И мешок нужен, что в твой рюкзачок уложишь?
Верно, про удачу-то Петрович и не подумал.
В темноте по мокрому снегу в горном лесу идти тяжело. Петрович пыхтит, спотыкается, тихонько матерится. Витя идёт впереди, предупреждает:
- Петрович, поваленное дерево, камень, пень. Давай-давай, уже немного осталось, скоро придём на место.
К свету поднялись на взлобок. Трёхвершинная гора, в центре ложбина, как чаша, заполненная снегом. С трёх сторон снизу идут тропы, по одной из них и поднялись охотники. Огромный, старый каштан лежит поперёк склона, комель ощетинился толстыми, засохшими корнями, вершина уходит макушкой в снег.
- Привал, - Витя останавливается, кладёт мешок на каштан, - попьём чайку и разойдёмся.
- Куда разойдёмся? – не понимает Петрович, - мы что, не вместе будем?
- Встанем на разных тропах. Ты останешься здесь, а я пойду во-о-он туда, оттуда тоже, бывает, зверь ходит.
Вкуснее чая, чем в лесу, на привале, да после трудного перехода -  не бывает. Охотники присели на поваленный ствол, отдышались, достали термоса.
- В прошлом году я здесь взял козу, - Витя показывает, где стоял он и откуда выскочила косуля, - авось и сегодня повезёт.
- Тьфу-тьфу, но я удачливый, - Петрович отхлёбывает чай, - и рука у меня лёгкая. Без добычи не возвращался. И тот, кто со мной ходил – тоже.
Где-то далеко внизу, из-под горы взорвались лаем сразу несколько собак.
- Гай! – Витя быстро допивает чай, хватает ружьё, - так, Петрович, ты становишься здесь, у корней каштана, я пошёл. Собаки могут поднять и кабана, так что смотри внимательно.
Он вьёт в снегу верёвочку следов, а Петрович, передвинувшись на пяток метров, останавливается, ставит ружьё прикладом на ствол дерева и слушает гон. Лай удаляется, становится еле слышным. Когда появилась косуля, он не понял. Услышал тяжёлое дыхание, повернул голову и увидел огромные, чёрные глаза.Если бы не эти глаза! Если бы он увидел её издали, услышал приближение заранее... Тяжело поводя боками, раскрыв пасть, из которой вываливался длинный фиолетовый язык, косуля мчалась к нему. Метрах в сорока-пятидесяти маячила удаляющаяся спина Виктора.
Петрович замер. Только бы он не обернулся! Только бы не увидел!
Косуля промчалась в метре от Петровича, их разделял только ствол поваленного дерева. Ветер дул к нему и зверь не мог учуять человека, стоявшего совершенно неподвижно. - Пронесло - подумал Петрович, облегчённо переводя дыхание и вдруг увидел, что косуля летит обратно. Она наткнулась на ихние следы! Стараясь удержать в поле зрения и косулю и Виктора, Петрович молил: «Ну же, быстрее, быстрее, уходи отсюда». И стоял, окаменев.
Вот остался виден только белый сигнальный платочек её хвоста и …
- Петрович, коза! Стреляй, стреляй, Петрович! Уходит!
- Где? Где коза? - бестолково засуетился Петрович, старательно отворачивая голову от исчезающего зверя, - не вижу, куда стрелять?
Витя, развернувшись, бежал к нему. Прошёл по следам, молча остановился напротив и начал медленно стягивать с плеча ружьё.
- Нарочно не стрелял? Она в метре от тебя прошла два раза. Я сейчас тебя пристрелю!
- Витя, ей-богу не видел. Я стоял спиной к дереву, она и прошла за спиной, как я мог увидеть?
- А когда я орал тебе, ты что, тоже не увидел?
- Увидел один хвост. Ушла уже, поздно было.
Витя с недоверчивым презрением осмотрел Петровича с ног до головы и медленно сказал:
- Всё, идём домой. Я с тобой на охоту больше не пойду.
11.04