Бессмертие

*
Тусклый силуэт на фоне окна начал обретать человеческие формы. Сначала прояснились ноги в белых носочках, потом – облегающие чёрные брючки с огромным золотистым поясом. Кокетливая бежевая блузочка с открытым горлом, ярко-красные крашеные ногти на бледных руках, потом лицо… Тёмные глаза, не мигая, смотрели, как я разбираюсь в столе в поисках одного очень важного документа.
- Всё ищешь свой отчёт? – спросила она, нагло усаживаясь на краешек моего письменного  стола.
- Не твоё дело! – огрызнулась я, мысленно проклиная её привычку совать свой нос в мои дела.
- А я знаю, где он! – сказала она, бросая в меня карандаш, - но тебе не скажу.
- Ну и иди к чёрту, чего пришла!
«Неужели эта пытка будет продолжаться вечно, - подумала я, - как же мне это всё надоело! Приходит каждый день и мучит меня своими разговорами!»
- А вот и никогда! Ты обречена так мучиться вечно, и знаешь почему?
- Прекрати читать мои мысли, достала! – я подняла карандаш, который она в меня швырнула, и положила его на место.
- Потому что ты – убийца. Ты убила меня, а я буду мучить тебя. Вечно. Пока ты не умрёшь или не сойдёшь с ума. Я буду приходить к тебе каждый день в одно и то же время – в двенадцать часов ночи, где бы ты ни была и что бы ты ни делала.
- Ты и так приходишь ко мне каждую ночь, и из-за этого я все вечера теперь провожу дома, - я решила обыскать все полки своего стола по новой.
- Нужно было раньше думать, пока я жива была. Всё твоя ревность! Как ты могла подумать, что я – твоя родная сестра буду спать с твоим мужем. Но ты мне не поверила, а сейчас уже поздно раскаиваться. Надо винить только себя.
- Я уже устала винить себя – сказала я, перерыв весь дом и понимая, что мои поиски тщетны.
- Когда ты явилась ко мне в первый раз, я подумала, что сейчас тапки отброшу от страха. Ты мне потом в кошмарах всю неделю снилась! И во второй раз было то же самое, и в третий. Но сейчас-то в чём смысл твоих визитов? Напомнить мне в очередной раз, какая я плохая? Мне это уже прекрасно объяснил муж, когда ушёл из дома и забрал детей. Ты-то что ещё от меня хочешь? Я потеряла важный документ. Если к завтрашнему утру я его не найду, то меня уволят, мне нечем будет платить за квартиру, и не на что будет покупать еду.
- Расслабься, - она закинула ногу на ногу, - ты потеряла свой документ ещё тогда, когда ехала домой на метро. У тебя его вытащили из кармана вместе с кошельком и паспортом.
- Что?
- Что слышала! А ещё твой муж нашёл себе сегодня новую любовницу, на этот раз настоящую.
- Замолчи, я не хочу этого слышать!
- А ещё твои родители решили не присылать тебе в этом месяце денег.
- Я же сказала, молчи! Тебя тут никто не спрашивает!
- А ещё… - я схватила подставку с ручками, карандашами и ножницами и запустила его в неё:
- Замолчи!!!
Ручки и карандаши рассыпались по комнате, не доставив ей никаких неприятностей. Ножницы ударились об оконное стекло, которое с треском обвалилось, засыпая меня мелкими осколками. Это был конец. Я зарыдала и осела на стол, расшвыривая пальцами стекло: «Не хочу! Я больше не хочу так!.. жить».
- Нет слова "не хочу", есть слово "надо"! – произнесла моя инквизиторша  насмешливым голосом.
- Что тебе от меня нужно? – тихо спросила я. Хочешь, чтобы я страдала? Или чтобы я сразу умерла? Вот смотри. Видишь ножик канцелярский? Сейчас я перережу им себе вены и подохну. И всем сразу будет хорошо. Ты же этого добивалась все эти два года? Чтобы я, наконец, убила себя? Что ж, я это сделаю. За всё то время, каждый день своей жизни я раскаивалась в том, что я сделала. Нет, раскаяние пришло ко мне не сразу. Но теперь я точно понимаю, что я не имела права лишать тебя жизни. И никто не имеет права лишить другого человека жизни. Но дело уже сделано, и вернуть назад уже ничего нельзя. Я же не могу воскресить тебя, как бы мне этого ни хотелось. Что мне делать? Что же мне делать скажи, я прошу тебя! Ты же знаешь и все мои мысли, и всё что было, и всё что ещё не произошло. Скажи же мне, что мне делать, или разреши мне умереть, потому что другого пути я для себя больше не вижу. Умоляю, прошу тебя, подскажи!
- Браво! Убийца осознала свою вину, но раскаяние как всегда приходит слишком поздно.
- Прошу тебя…
- Нет, дорогая сестрёнка, тебе ещё рано умирать. И если ты сейчас перережешь себе вены, то я найду способ сделать так, чтобы тебя немедленно спасли. Я же сказала, что ты будешь мучаться вечно. Но если ты так хочешь, я открою тебе секрет: твоё время ещё не пришло. И придёт ещё очень и очень не скоро. Уж это я тебе гарантирую. Мне разрешили мучить тебя до конца твоей жизни, преследовать, строить тебе пакости, превращать твоё существование в сущий ад. Ты думаешь, мне самой это доставляет такое невиданное удовольствие над тобой издеваться? Просто мне тоже поставили условие: я буду здесь – на земле, хоть меня никто кроме тебя и не видит, пока я полностью не выпью эту чашу мести до дна. А я любила жизнь. И мне тут нравится. Я не хочу улетать туда, куда сама не знаю и я намерена продлевать себе удовольствие пребывания на земле так долго, как это будет возможно. Я буду тут, пока ты будешь здесь. Я заставлю тебя жить долго. Ты станешь глубокой и беспомощной старухой. Твоё тело станет серым и безобразным. Ты будешь еле-еле передвигать свои ноги, твоя красота уйдёт, появятся морщины, бородавки, а ты всё равно будешь жить. И настанет время, когда ты даже не сможешь вставать со своей кровати, такой старой ты станешь. И о тебе все забудут: и твой муж, и твои дети, и твои внуки. И все твои друзья уже умрут, и родители, и коллеги по работе – все. Только ты одна останешься, и всё равно будешь жить, потому что я не позволю тебе умереть.
- Я не хочу…
- И я не хотела умирать так рано, только ты, кажется, не спросила меня о том, что я хочу, а чего не хочу. И в награду за то, что ты отняла у меня жизнь, я подарю тебе бессмертие и обреку тебя на вечные страдания. А пока живи и радуйся, потому что мне пора. Но завтра я снова приду, и мы опять поговорим с тобой о жизни. Пока, сестрёнка!

**
На следующий день я поехала на работу. По иронии судьбы переход метро на моей станции перекрыли, любезно предоставив пассажирам свободу выбора другого транспорта. Автобусов поблизости не было, и я поймала такси. Когда машина поехала, водитель разговорился и начал жаловаться на жизнь:
- … и представляешь себе такое? Я, первоклассный специалист, инженер-системотехник должен гонять изо дня в день эту кучу железа по всему городу вместо того, чтобы заниматься своим делом. У меня, между прочим, диплом есть и высшее образование, а работать по специальности не могу. И всё почему? Потому что наше государство не может позаботиться о своих гражданах. Государство про нас забыло, ему всё равно, как мы живём. Чиновники нахапали себе денег, разворовали всю казну и, конечно, им нет до нас никакого дела. А мы – живи, как хочешь. Вон, погляди, даже на дорогах чёрти что творится. Где это видано, чтобы школьники водили машину. Пацану-то не больше пятнадцати, а ездит как Шумахер. Ещё и обгоняет!  А всё почему? А всё потому что…
- Осторожно! – закричала я, когда Мерседес, за рулём которого и правда сидел подросток с подружкой и двумя приятелями на заднем сидении, на полной скорости «подрезал» таксиста.
Удар, скрежет металла, сильный толчок вперёд. Ещё какой-то шум и всё, тишина. Я, чувствуя, как у меня дрожат колени, и руки, и всё что только можно, выползаю из покарёженого такси. Колготки, конечно, порвала, на работу опоздала – можно даже не удивляться. Сестрёнка была бы довольна.
- Эй, девушка…, Вы живы? – послышался голос моего спасителя, то есть, спасателя.
- Да, жива и здорова, - пробормотала я и подумала: «к сожалению».
- Ну, надо же, - изумлялся спасатель, - ни одной царапинки. Наверное, в рубашке родилась!
- Да, - ответила я, - лучше бы вообще не рождалась, - пронеслось у меня в голове.
- А перепугалась, наверное, бедняжка. Ну, ничего, мы сейчас тебя в больничку. Провоз, правда, денег стоит, но ничего, нервы дороже. Тебя как в платную больничку или бесплатную. Лучше, конечно, в платную, сама понимаешь, но решать тебе. После такой аварии нервы восстанавливать надо. Чудо, что ты вообще жива осталась, так что, радуйся. Ну что, испугалась, что ли правда?
- Нет.
- Как же это нет? Ведь могла и правда погибнуть, водитель на месте скончался. Откуда знаешь, что не могла?
- Нет, не могла, - мрачно произнесла я, - меня предупредили. И в больницу я тоже не поеду, мне на работу надо.
- Странная какая-то. Ну, езжай на свою работу, не удивляйся только, что голова потом болеть будет…
Стоит ли говорить, что когда я явилась к шефу без отчёта и колготок, которые я сняла в подъезде ближайшего дома, то он сразу же меня уволил. Мне дали время, чтобы я могла забрать из офиса все свои вещи, а потом выставили меня за дверь.
Когда я вышла из здания, первой мыслью было схватить какой-нибудь камень на дороге и швырнуть его в окно бывшего шефа. Второй мыслью – сесть на скамейку и зарыдать в голос, вдруг, кто-нибудь подойдёт ко мне и пожалеет. Потом во мне проснулась логика, и я решила, не раздумывая, пойти на биржу труда в поисках новой работы. «Государство про нас забыло, ему всё равно, как мы живём», - вспомнились мне слова покойного водителя, и я решила просто покончить жизнь самоубийством. Обычно люди тщательно продумывают этот шаг, пишут предсмертные записки, выбирают для себя более приемлемый способ, как это сделать. Но я была в таком отчаянии, что, не думая, выбежала на проезжую часть и бросилась под колёса проезжавшего автомобиля. Его водитель оказался эгоистом, или просто не захотел становиться убийцей. Он резко крутанул руль влево и выехал на встречную полосу. Со всех сторон послышались резкие гудки, образовалась пробка. «Дура! - заорал кто-то мне прямо в лицо, - дура!» Я подняла глаза и увидела перед собой лицо молодого человека с чёрными взъерошенными волосами и перекошенным от злобы лицом.
- Сам дурак, - прошептала я, потому что голос куда-то пропал, - мог бы меня и переехать.
- Чего? – закричал он ещё громче, - чтобы меня потом посадили? Как я докажу, что ты сама мне под колёса бросилась?
- Нашлись бы свидетели, - ответила я, глядя куда-то в сторону на возвышающиеся вдалеке здания.
- А пошла ты! Хочешь сдохнуть, топись в собственной ванне или вешайся у себя в квартире. Зачем остальным-то людям жизнь портить?
По моим щекам покатились слёзы. Какая же я всё-таки неудачница. Мужа потеряла, детей потеряла, работу потеряла. Хотела умереть, и то по-человечески это сделать не смогла. Зачем я вообще на свет родилась, неужели чтобы так мучиться? Зачем вообще такие как я живут? По принципу, кто-то же должен страдать? Я хочу умереть! Хочу-хочу умереть! Не хочу жить!
- Ну, ты что? – смягчился водитель, - зачем же так? Не плачь, поднимайся, - он помог мне встать, разглядывая мои ноги без колготок.
Все мужчины одинаковы. Они не выносят наших слёз и, в то же время, никогда не прочь заглянуть нам под юбку. Я вырвалась из цепких рук шофёра и пошла прочь быстрым шагом. Пошла по направлению к зданиям, на которые смотрела, когда сидела на асфальте. Интересно, кому помешает мой труп, если я сброшусь с крыши? Наверное, никому.
Жилой дом. 22 этажа. На моих часах двенадцать дня. Двери всех подъездов украшены домофонами. Остаётся только ждать, пока кто-нибудь не станет входить или выходить из дома. Впрочем, можно сделать и по-другому. Я набрала номер какой-то квартиры и прислушалась к гудкам. Никого. Набираю следующий номер.
- Алё!
- Почта, откройте!
- Входите!
И всё. Где бдительность людей? И это после того, как в стране то и дело происходят какие-нибудь терракты и взрывы? Ведь почтальон должен знать коды всех домов, которые он обслуживает, а не названивать жильцам в квартиры. Ну ладно, я пришла сюда не за тем, чтобы рассуждать о бдительности. Вызываю лифт. Ни о какой консьержке и речи не идёт. Все стены исписаны, вокруг почтовых ящиков  валяются горы объявлений и листовок. На потолке Гога объясняется в любви неизвестной Кате. Наконец, двери лифта открываются. Я захожу внутрь и жму на последний этаж. Обычно я стараюсь не ездить на лифте в незнакомых домах, но если я застряну - тем лучше. Ни в какую службу я звонить не буду, а через пару дней, если жильцы не позаботятся о лифте, умру от жажды и голода. А если сейчас оборвётся трос, и кабинка вместе со мной рухнет в шахту,  то и пары дней ждать не придётся. Однако чуда не произошло. Двери лифта медленно открываются, и я выхожу на лестничную клетку. Слева и справа от меня чьи-то квартиры. Спереди – лестница, ведущая на крышу, закрытая люком. Поднимаюсь по лестнице. Чудо из чудес! Люк не закрыт. Страшно повезло. С трудом подтягиваюсь на руках и выбираюсь на крышу. О, нет! Теперь понятно, почему люк оказался не заперт. На крыше во всю ведутся ремонтные работы. И говорить нечего о том, чтобы умирать здесь. Мне и до края крыши дойти не дадут. Пока меня никто не заметил, я ужом проскользнула из люка обратно. Трясущимися от страха ногами я нащупала ступеньки и быстро начала спускаться вниз. Скорее,  скорее отсюда! Скорее домой, вешаться, топиться в собственной ванне, как сказал тот парень на дороге. Непонятный страх и отчаяние придали мне сил, и я добежала до дома пешком. У подъезда меня ждала милицейская машина. Толстый одутловатый мент вышел из автомобиля и показал мне засаленное удостоверение: «Пройдёмте со мной». Сначала меня допрашивал один, а потом другой следователи. Оказалось, что я являюсь главным свидетелем по делу об аварии, которая произошла утром, когда такси, в котором я ехала, столкнулось с Мерседесом. В результате, и водитель такси, и водитель «Мерседеса», и его пассажирка, и приятели на заднем сидении погибли. Я осталась в живых. Сначала я попыталась убедить следователей в том, что это я – причина аварии, что я подложила бомбу под сидение водителя, что я угрожала ему ножом, потом – пистолетом…. Мне, естественно, не поверили. Я и сама не понимаю, с чего бы то вдруг я начала нести такую откровенную чушь. Потом я поняла, какие смешные у следователей фуражки и захохотала на весь кабинет. Я долго не могла успокоиться, пока один из них не ударил меня по лицу. Из глаз потекли слёзы. Один следователь вышел. Вместо него через какое-то неопределённое время зашёл доктор в белом халате. Он мило улыбнулся и спросил, как меня зовут. «Галя» - немного подумав, ответила я.
- Очень приятно, Галя, - снова улыбнулся доктор, и ещё раз спросил,  а фамилия у тебя есть?
- Есть, - удивлённо сказала я, - у всех людей есть имя, фамилия и отчество.
- Конечно, - согласился врач, - а какие у тебя фамилия и отчество?
- Викторовна, Ямская,… то есть, наоборот, Ямская, Викторовна… Галина…
- Очень хорошо, - сказал он, а оставшийся следователь в это время быстро застучал по клавишам компьютера, - сейчас я сделаю тебе укольчик, и тебе будет хорошо, не возражаешь? – Наверное, это самый добрый доктор, которого я когда-либо встречала.
- А я умру? – с надеждой спросила я.
- Всё будет хорошо, - ответил доктор.
«Значит, умру всё-таки» - с облегчением подумала я, почувствовав лёгкий укол в запястье. Перед глазами всё поплыло. Словно сквозь сон я услышала, как кто-то сказал: «Не повезло девчонке! Разведёнка, сестра умерла два года тому назад. А сейчас её ещё и с работы выгнали. Да и в аварию попала. От таких событий у кого хочешь крыша съедет!» «Бедная та девчонка, о которой они говорят», - подумала я, и на этом мои мысли прервались.

***
Потом ясность всё же наступила. Я открыла глаза, оглянулась по сторонам и обнаружила себя лежащей на кушетке. Медсестра без тени улыбки отвела меня в кабинет к следователю, где меня  допрашивали несколько часов тому назад. За окном был уже вечер, на моих часах – полдесятого. Хотя я и проспала целых восемь или девять часов, я всё равно не чувствовала себя отдохнувшей. Видимо, это из-за лекарства, которое мне тогда укололи. Тем не менее, оно кое-как привело меня в чувство, и я смогла довольно внятно ответить на все вопросы. Наконец, меня отпустили. Пошатываясь, я вышла из участка и снова решила пойти домой пешком, дабы развеяться и подышать свежим воздухом. Путь оказался порядочным, и дома я была уже в одиннадцать. Я достала из кармана ключи и отперла дверь.
Когда я входила в квартиру, мне показалось, что чего-то не хватает, но потом я поняла, что всё в порядке, помыла руки и прошла в комнату.
За моим столом уже сидела Она:
- Поздно же ты домой возвращаешься! Я уж заждалась! – как всегда дерзко и как всегда нахально сказала Кристина.
- Не твоё дело, - буркнула я, - ты тоже обещала ровно в полночь приходить, а сейчас только одиннадцать.
- А я передумала!
Я ничего не сказала и постаралась ничего не думать, чтобы она не прочитала мои мысли и не узнала о моих злоключениях.
- Наша королева пыталась сегодня покончить с жизнью? – спросила она.
- А тебе-то что? – ответила я. И откуда только всё узнаёт?
- Я всё знаю! – мне уже было плевать на то, что она в очередной раз узнала то, что я думаю, - сначала машина, а потом крыша дома, правильно? И оба раза неудачно!
- Ничего, в третий раз получится, - прошипела я.
- Не получится. Забыла, что я тебе вчера говорила? Ты будешь жить вечно. Я не позволю тебе умереть.
- Да что ты можешь мне не позволить? – закричала я, - ты же призрак, привидение! Тебя же нет на самом деле. Да я прямо сейчас с собой покончу, и ты меня не остановишь!
Я одним прыжком оказалась около шкафа. Одним движением открыла нужную полку и достала широкий пояс от платья. «Смотри! - закричала я, - смотри, что я сейчас сделаю! И ты меня не остановишь!». Сестра только ухмылялась, глядя на мои старания. Легким движением рук я сделала на пояске скользящий узел, в дверь позвонили. Я обречённо опустила руки, вышвырнула поясок через разбитое окно, а дыру прикрыла подушкой. Пошла открывать дверь. Пока я нашла тапки и дошла до коридора, там уже стоял неизвестный парень – брюнет с одухотворённым взглядом. Брюнет, смущённо улыбаясь, подошёл ко мне и сказал:
- Что же это вы дверь в квартире не закрываете? Не боитесь, обворуют?
- Кто Вы такой, - я была не намерена церемониться.
- Меня зовут Алексей. А ещё я принёс Вашу сумочку. Вы уронили её сегодня на дороге, когда бросились под колёса моего автомобиля.
Я покраснела и взяла сумочку. Так вот чего мне не хватало. Обычно, приходя, домой, я сразу же клала её на полку в прихожей.
- А вас как зовут? – спросил он.
- Меня… Я… Галина, но можно просто Галя, если хотите.
- Может, напоите меня чаем, Галя? Дорога до вашего дома была длинной. Если, конечно, вы не собираетесь спать и ваши родственники не будут против.
- Нет-нет, проходите, - улыбнулась я, проводя его в комнату и глядя на сестру, добавила - и родственники против не будут, у меня их нет, - всё-таки, хорошо, что кроме меня её никто не видит. Могу делать, что хочу.
Я приготовила чай, уложила чашки и блюдца на сервировочный столик, туда же положила печенье и принесла всё это гостю: «Угощайтесь!»
Хоть он и помешал мне в третий раз покончить жизнь самоубийством, я не сердилась. Успею ещё. В конце концов, как сказала Крис, у моего мужа уже появилась новая любовница. А чем, спрашивается я хуже? Да и парень – красавчик. Надо узнать о нём побольше: женат он или нет, чем он занимается, где работает…
- Кстати говоря, - сказал вдруг он, прихлёбывая чай, - а Вы ещё чем-нибудь занимаетесь, кроме того, чтобы бросаться под колёса чужих автомобилей?
- Ну вот, ещё один нашёлся мои мысли читать, - с ужасом подумала я.
- Это судьба! – философски заметила сестрёнка, - тебе везёт.
- Заткнись! – подумала я ей в ответ, - не мешай. Вслух сказала:
- Я работаю секретарём-референтом, то есть, то есть работала я имею ввиду, (и что это я запинаюсь?) – сегодня меня уволили.
- Давай, расскажи ему про свои рваные колготки!
- Вот не повезло, - участливо сказал он, - и ты только из-за этого так сильно расстроилась? Со всеми же такое случается. Потеря работы – не повод для….
- Нет, я,… в общем, я уже давно решила покончить с собой, просто случая удобного не представлялось.
Мы вместе рассмеялись. Атмосфера становилась более разряжённой. Я подлила гостю ещё чаю.
- Ну, а чем Вы занимаетесь, Алексей?
- Я аудитор. Это почти как ревизор, знаете: приходишь на фирму, разбираешься в их бумажках…. Кстати, может быть мы на «ты» перейдём, если Вы не возражаете.
- А может Вы, в свою очередь, мне помереть поможете, если Вы не возражаете? – передразнила она моего гостя.
- Заткнись, заткнись! Иди к чёрту! – мысленно ответила я.
- О, судя по Вашему лицу, Вы не довольны моему предложению? – разочарованно сказал он.
- Нет-нет, я согласна, - приторно улыбнулась я, - просто чай очень горячий, я обожглась.
Мы снова посмеялись.
- А можно тебе нескромный вопрос задать? – немного подумав, спросил он.
- Задавай!
- Ты замужем?
- Нет. То есть, я была замужем, но мы недавно расстались.
- Так и скажи, снова вмешалась Кристина, вставая из-за стола, - что он тебя бросил! Как последнюю…
- Да замолчи же! Надоела! – наверное, я состроила чересчур недовольную гримасу, потому что Алексей сразу занервничал. То есть, Лёша. Мы же на «ты» перешли уже.
- Ох, прости, пожалуйста. Опять я невпопад что-то говорю.
- Нет-нет. Всё в порядке. Ты всё хорошо говоришь.
- Правда?
- Правда… - тихо сказала я и тяжко вздохнула. Какая же я всё-таки наивная. Только утром рассуждала о беспечности людей, которые впускают в дом всех подряд, а сама…. Он может сейчас меня обворовать, изнасиловать, убить. Впрочем, последний вариант не так уж и плох. Хотя вряд ли он будет это делать.
Я почувствовала, как его ладонь дотронулась до моей руки. По пальцам пробежал ток. Как странно, я совсем его не боюсь.
- Может быть… - я помедлила. Да, конечно я всё правильно делаю, и терять же нечего - может быть, ты останешься здесь на ночь. Поздно уже, да и опасно в такое время ездить.
- Я останусь… - тихо сказал он, - только если не стесню…
Наступившая тишина показалась мне странной. Что-то сестрёнка ничего не говорит. Я обернулась: никого. Окно, прикрытое подушкой, письменные принадлежности, стул и никого! Она исчезла, её нет. И это странно. Не то чтобы я привыкла к ней за эти два года, но не к добру это её исчезновение, ой не к добру. По спине пробежал холодок. Вдруг она ещё придумает что-нибудь такое, что мне станет ещё хуже. Вдруг она будет появляться не один раз в день, а будет преследовать меня постоянно. Или… впрочем, хватит об этом. Что будет, то будет. А пока у меня впереди целая ночь. Прекрасная ночь…

****
Когда на следующее утро я проснулась, то обнаружила на столе записку от Лёши: «Прости, что ухожу, не попрощавшись, просто боюсь опоздать на работу. Пожалуйста, только не обижайся, я обязательно позвоню тебе, как только выдастся свободная минутка. Хочу признаться тебе кое в чём, что вряд ли осмелюсь сказать вслух. Галя, дорогая, вчерашняя ночь перевернула всю мою жизнь. После всего того, что ты мне рассказала, я больше всего на свете захотел всегда быть с тобой, оберегать тебя от всех несчастий. Захотел всегда дарить тебе только любовь и нежность. Прошу тебя, разреши мне это сделать. Всё что мне нужно это быть рядом, дышать с тобой одним воздухом. Не лишай меня этой возможности, пожалуйста. Когда я уходил сегодня утром, я не был уверен в том, вернусь ли я ещё в эту комнату. Но я взглянул на тебя, увидел, как ты тихо спишь, и понял, что готов отдать жизнь за то,  чтобы видеть эту картину каждый день. После всего, что ты пережила за всю свою жизнь, я понимаю, ты, наверное, очень несчастна. Разреши мне сделать тебя счастливой. Целую, твой Лёша.» Он, наверное, и не представляет, как я счастлива. Впервые за эти два года, я счастлива. Впервые после начала всего кошмара, что повторяется день за днём, я рада, что живу. И я больше не хочу умереть. Я вижу, как через часть окна, не загороженную подушкой, светит солнце, и по ярко-синему небу летят птицы. Я сготовила яичницу, которая, о чудо, у меня впервые не подгорела, позавтракала. Потом накрасилась, взяла сумочку и пошла гулять. Пошла не на работу, и не в магазин, и вообще без какой-то определённой цели. Просто погулять, подышать свежим воздухом. Я шла по улице, и радость переполняла меня. Я вдруг поняла, какое это удовольствие жить. Мне хотелось бежать по дороге и кричать, кричать всему миру о том, как я счастлива. У меня нет ни мужа, ни семьи, ни работы! У меня нет ничего! Зато у меня есть любовь! У меня есть человек, которому я нужна, который меня любит, которого я люблю. Теперь мне есть, для кого жить. Я шла и улыбалась. Впервые за два года я улыбалась, без причины, просто так улыбалась всем прохожим, и они улыбались мне в ответ. Я не задавала себе вопроса, куда вчера делась Кристина. Почему она больше меня не преследует. Мне было сё равно. Раньше я была одна, а теперь нас двое: я и Лёша. Вчера я рассказала ему всё о своей жизни, кроме того, как ко мне каждую ночь приходил призрак моей сестры. Тогда я испугалась, что он примет меня за сумасшедшую и не сказала. А сейчас я думаю, что это просто не имеет значения. Пусть себе приходит, я не возражаю. Я же любила свою сестру до того, как начала ревновать её к своему мужу. Да, если честно, я и убивать её совсем не хотела. Просто в тот день я пришла раньше обычного и увидела, как мой муж и моя сестра сидят вместе на диване и смотрят телевизор. Сама не знаю, что меня так взбесило. Да, я подозревала её раньше в том, что она пытается клеиться к моему законному супругу. Но у меня вдруг сдали нервы, я начала кричать. Муж попытался меня успокоить. А Кристина, у неё всегда был горячий характер, начала мне отвечать, обзывать меня, ругаться. Я заорала, что она мне больше не сестра, и чтобы ноги больше её здесь не было. «Да я и сама к тебе больше не приду, истеричка, дура» - закричала она и бросила в меня хрустальную пепельницу, стоящую на столике рядом с диваном. «Ах, так!  Ну, получай же!»– завопила я в ответ, нащупала сзади себя какой-то предмет и швырнула его в Кристу, а дальше…. Как это было ужасно. Боже, как это было ужасно. Сначала я услышала, что сестра как-то странно вздохнула, вернее, выдохнула воздух с каким-то медленным, протяжным звуком. Потом послышался грохот, и я вдруг поняла, что стою зажмурившись. Я открыла глаза, из моего горла сам собой вырвался пронзительный крик. На кремовом паласе лежал предмет, который я бросила в сестру. Бронзовая статуэтка! Рядом – опрокинутая тумбочка, хрустальная пепельница, телепрограмма.…То, что было дальше – я увидеть не успела. Мир поплыл перед глазами, и краем глаза я лишь уловила что-то в  красных и серых и бордовых тонах, что-то бесформенное и ужасное. Потом муж шлёпнул меня по лицу, и я пришла в себя. Потом он что-то долго говорил, а я слушала с раскрытым ртом и ничего не могла ответить. Суть его слов пришёл значительно позднее. Я убила свою сестру. Он избавился от трупа и улик, включая статуэтку и палас. Он не может жить с убийцей. Он уходит из дома и забирает с собой детей. Я остаюсь в доме одна. Он ещё что-то говорил, но я уже не помню. Наверное, снова потеряла сознание. А муж собрал вещи и оставил меня лежащей на полу без движения. Вот и всё, вся история одного убийства. Картина снова всплыла у меня перед глазами, и мне стало не по себе. Нужно отвлечься. Я отвела глаза в сторону и увидела, малыша, стоящего посреди дороги. Поток машин мчался ему навстречу. «Боже, - подумала я, - он же сейчас умрёт!» - сама не знаю, зачем я отбросила назад сумочку и, что было сил, побежала к малышу. Снова знакомый звук тормозов, гудки… я спасла его. Я заглянула ему в глаза и, удостоверившись, что ребёнок не напуган спросила:
- Как тебя зовут, мальчик?
- Я не мальчик, я девочка, - пролепетала она.
- Девочка, - мягко засюсюкала я, чувствуя прилив нежности к этому беззащитному существу, - а как тебя зовут, девочка?
- Галя, - смело ответила она, - а тебя как зовут, тётенька?
- А меня тоже зовут Галя, - ответила я, поправляя воротничок на мальчиковой рубашечке.
- Так не бывает, - возразила моя тёзка.
- Почему не бывает, бывает. Просто и твоя и моя мама решили назвать нас одинаково.
На горизонте нарисовался гаишник:
- Эй, мамаша, чего посреди дороги расселись? Памперсы что ли меняете? – грубо поинтересовался он.
- Какие ещё памперсы? – возмутилась я, - она же уже большая для этого. И я не мамаша. Я не знаю, где её родители.
- В общем, сами разбирайтесь, кто там мамаша, а кто нет, главное с проезжей части уйдите! – рявкнул он в последний раз, повернулся и с чувством выполненного долга ушёл.
Я встала, подняла малышку и зашла на тротуар. По иронии судьбы, я снова порвала новые колготки. Ну ладно, куплю новые. Разве это повод для расстройства? Сейчас главное найти родителей девочки.
- Галенька, а где твои родители? – спросила я.
- А вот моя мама, в розовой кофточке, с подружкой разговаривает, - она показала пальчиком на двух девчонок лет восемнадцати.
«Интересно, - подумала я, -  если им, предположим, восемнадцать, а ей, предположим, года три, то тогда…».
- Сколько тебе лет, Галенька, - снова обратилась я к девочке.
- Четые, - прошепелявила она в ответ.
«Ничего себе, -  подумала я, - ну и нравы». Впрочем, как бы то ни было, нужно было отвести ребёнка родителям. Внезапно, мне пришла в голову мысль, что я хочу ещё детей. И я хочу сама их воспитывать. У нас с мужем было два мальчика, и он придерживался мнения, что мать должна воспитывать девчонок, а отец – будущих продолжателей рода. Поэтому, старался как только это было возможно не подпускать ко мне сыновей, чтобы я не начала с ними играться и сюсюкать. Я подошла к весёлой компании матери и подружки и чтобы удостовериться спросила:
- Девушка, это ваш ребёнок?
- Ну, мой, - лениво ответила девица. Ничего себе, равнодушие!
- Она только что чуть под машину не попала.
- Ну и чё? – она что, обкуренная что ли, никак в толк не возьму.
- Я говорю, её чуть машина не сбила только что, - повторила я, может, она просто глухая, кто знает?
- Да слышу! И что теперь? Жива же и здорова, и ничего с ней не случилось. Давайте сюда.
Я покорно отдала девочку в руки мамаши. С ужасом представляя, что ещё может случиться с ребёнком у такой матери, я зашагала дальше по дороге по направлению к шумному перекрёстку. Вдруг, кто-то громко позвал меня по имени. Обернувшись, я увидела… Алешу! Он стоял на другом конце дорог и радостно махал мне огромным букетом из алых роз.
«А я рано со всей работой управился!» – закричал он, перебегая улицу. Звук тормозов, глухой звук удара, гудки десятка обезумевших автомобилей.… Я закричала и побежала к нему наперерез транспорту. Этого не может быть! Нет, только нет так, пожалуйста! Я же была так счастлива всего секунду назад! Нет, нет, я не хочу так! Всё с начала! Вдруг, чья-то сильная рука рывком остановила меня. Я обернулась и увидела Кристину.
- Думала, что так просто от меня отделаешься? – ухмыльнулась она.
- Кристина, не делай этого, пожалуйста! – взмолилась я, - не убивай его, я прошу тебя, Кристина! Пожалуйста! Кристина, я сделаю всё, что ты захочешь, я буду жить так, как ты захочешь, только не отнимай у него жизнь! Пусть мы даже не будем вместе, только он должен жить. Он же не виноват! Ты же мстишь мне, а не ему! Он же невинная жертва, одумайся, Кристина!
- Я тоже была невинной жертвой, Галя, - тихо сказала она и взяла меня за руку, - но ничего, успокойся. Я знаю, что не должна была так делать. Я тоже не имела права лишать жизни невиновного человека. Поэтому я ухожу. Ухожу навсегда. Я не хочу чувствовать вины перед тобой, поэтому, если хочешь, я сделаю так, чтобы вы с ним всегда теперь были вместе.
- Ты воскресишь его? – спросила я.
- Нет, этого я сделать, к сожалению, не могу. Но есть другой выход.
- Я согласна на всё, Крис. Только сделай так, чтобы мы с ним были вместе.
- Вы будете вместе, - ответила она, - и вы будете счастливы. И ты теперь будешь всегда счастлива. Я тебе это обещаю, - прошептала она и крепко сжала мою руку.
- Прощай, сестрёнка, я больше никогда тебя не потревожу.
- Прощай, Крис, - сквозь слёзы прошептала я.
Потом её образ начал пропадать, словно растворяясь в воздухе. Сначала исчезли её
ноги в белых носочках, потом – облегающие чёрные брючки с огромным золотистым поясом. Исчезла бежевая блузочка. Потом растворилось на фоне синего небосклона её лицо. Я посмотрела на свою, руку, которую только что сжимала её рука с красными крашеными ногтями. Всё исчезло. Я снова потеряла сознание.

*****
Вечер сгустил сумерки над невысоким серым зданием. Медсестра в белоснежном халате пошла делать вечерний доклад главврачу – тучному мужчине с сальными, кудрявыми волосами.
- Ну, давай, рассказывай по порядку с самой первой палаты.
- В первой палате как всегда всё спокойно. Старуха Смирнова как всегда бормочет себе под нос что-то невнятное. Никому не мешает, и ей тоже никто не мешает.
- Идиллия, - хмыкнул врач, делая какие-то пометки в своём блокноте.
- Во второй палате та несчастная девушка – Ларионова Настя. Вчера украла у няни сантиметр, а потом, представляете, отдаёт мне его сегодня утром и плачет.
- А что плачет?
- Говорит, что опять поправилась на целых двадцать пять сантиметров в талии. Боится, что воображаемый жених её бросит. В третьей палате Наполеон…
- Кто?
- Ну, Илларион Петрович. На прошлой неделе, помните, он Александром Македонским был, а теперь вот Наполеон.
- Хорошо хоть, что не Гитлер, - усмехнулся врач.
- Ой, и не говорите.
- Ладно, а в четвёртой как дела палате?
- В четвёртой Аня Корчевникова буйствует. То ничего-ничего, а то, как начнёт! Ведь вреда никому не приносит, но как найдёт на неё, и она весь день то плачет, то смеётся, то опять плачет.
- Дайте ей завтра успокоительного двойную дозу. Нечего других пациентов беспокоить. Что в пятой происходит? Ещё кто-нибудь буйствует?
- В пятой новенькая у нас – Галя Ямская. Молоденькая девушка, лет двадцать пять на вид.
- А на самом деле?
- На самом деле – тридцать один год. Всё время разговаривает с каким-то Алёшей. В любви ему признаётся. Такая счастливая всё время ходит, всем няням и медсёстрам улыбается. И всем рассказывает, какой этот Лёша у неё хороший. И умный он у неё, и красивый, и добрый. Все уши прожужжала. А Вы знаете, так приятно всё-таки. Хоть кто-то в этом мире счастливый.