Полумертвый Орлов

Я пыжусь и пыжась лежу. И лежа кажусь себе даже предметом. Больше уж я и не пыжусь. И не встаю. Я покрывало.

Мне кажется иногда, что я медленно живу. Конечно же это не кажется и не иногда. Я начинаю бежать. От этого мне кажется, что я живу быстрее. Но вот я задохся и люди обгоняют меня с улыбкой. И конечно без тени улыбки. Я живу очень медленно.

Теперь о сердце. О, сердце! Один раз я смотрел в окно и видел сердечные сны. И крапивы теснились у моих, скажем, ног. Но я не о том. На тротуаре я сказал про себя: раз и два, раз и два, раз и два и тре! И пошел дальше. Я хожу ой как медленно. Вот как: раз (т.е. 1-й шаг - левая нога); потом вступает паралич времени; два (2-й шаг - правая нога). А уж какой дальше нужно делать шаг и как называется цифра «3» - все кругом позабыли. (Многие покрылись седыми волосами и землей, другие напротив, облысели и развеялись). Поэтому снова: раз; опять проходит страшный кашель времени, а пространство застыло в прострации, как стул. Тут уж мы позабыли, что за знак «2». И даже его нелепую форму сохранил глупый предрассудок. Один гражданин решил, что это обозначение сна и нарисовал его у себя на лбу. Только неправильно. Получилось: «5». Теперь идти обратно. Зыр... Я ставлю аккуратно ногу позади себя и ясно вижу, что поставить ее некуда. Тут-то я и понял, что не «раз», а «один»!

Однажды спал в одежде и кровати человек под именем и небом Орлов и орлов.
Яблоко снов
Над укрытием камня.
Ухо. Сорвана ставня.
Глаз. Разбито окно.
Это не главное.
Мне все равно.
Яблочки мечт
Мозги вправляют
В шлюзы распареных ран.
Взлетает кречт
Клювом вскрывая
Воздуха маленький кран.
Я проснусь на простыне и камне, подымем меня и небо, подымем улов и горло.

Кречет палкою и палкой
Зверь и птица видом жалкий
Над звонком дверным повис
Мелом выпачкав крыло.
Эта дверь стоит тепло,
Обидно и утратно.
И утро-то еще обратно
Ходило раз и два и тре,
То было дело в сентябре
После августа и 1-го числа, следующего за последним.

Там куда я спускался не было света и стен. Были только бриллианты и рубашки на вешалках. Скрипело. Я вхожу в метрополитен и представляю себе большое здание у себя на голове. Там, куда я спустился, не было света и стен. Зато потолки.

Корточки и фартучки,
Форточки и карточки,
Мы качались медленно,
Мы садили сад.
И для сада молодого мы набрали там гвоздей.
- Где там?
Там там татататам. Там где поле не гуляет на козле.
У меня мелькает картонка перед глазами.

И речь пойдет о другом.

Пуля вверх ушла, уснула. Поспала, вернулась к нам…
А был и еще один такой случай. Раз больной, выбираясь из послеоперационного шока, сказал: Кто не в шортиках и юбках, тех я буду бить по грудкам. И выгонял их во вне.
Здесь речь шла обо мне.
Теперь еще и эта пуля, как зверь она мне в сердце смотрит.
Снов коврижку сунуть в печь, я-блочный пи-рог си-речь.
Буду дремать и торопиться во сне.