Дурак Броун

Ленка терпеть не могла физику.
Откуда пошла эта нелюбовь она уже не помнила.
Может быть, нелюбовь родилась в школе, когда Ленка не смогла ответить на вопрос, что такое броуновское движение.
- Все движется туда, куда надо. А не абы куда, - ответила Ленка, тряхнув светлыми косичками.
И получила двойку.
Может быть, позже, в институте, когда присев за стол экзаменатора, она в очередной раз ощутила на себе внимание группы. Группа ждала зрелищ. И она не осталась внакладе.
- Ну-ну, дорогуша, давайте поговорим, - прокартавил профессор, глядя на Ленку с непонятным ей недоумением поверх очков в тонкой, желтого металла, оправе. – Вот, предположим, у вас есть цепь.
Машинально Ленка коснулась рукой цепочки на шее. Ну, есть… И не предположим.
Профессор начеркал какую-то кривульку на листе бумаги и подсунул его Ленке под нос.
- Смотрите, вот цепь. Скажите-ка мне, милочка, что произойдет, если мы вот сюда… - он ткнул карандашом в чем-то приглянувшееся ему место на этой кривульке, - добавим еще одно сопротивление?
Группа вдохнула воздух так активно, что Ленке сразу перестало его хватать.
- Первое автоматически отключится, - брякнула она и нехорошо сузила глаза.   
Ленка не понимала, чем вызвана столь бурная реакция группы, но группа-таки выдохнула основательно обедневший кислородом воздух и взорвалась хохотом.
Профессор не смеялся.
В этот день Ленка возненавидела группу за то, что они смеялись, профессора  - за то, что не смеялся, и институтского кота – за то, что тот, когда она, получив на руки зачетку, выходила из аудитории, посмотрел на нее с подоконника с видом необъяснимого превосходства. Будто бы он знал лучше нее, что случится с этим проклятым сопротивлением.
Из института она ушла. Права была мама, когда говорила, что у Ленки не математический склад ума. Точные науки она воспринимала слишком приблизительно.
Уйдя из института, она принялась искать себя. Она была уверена, что талантлива, только никак не могла понять, в чем. А главное, не могла понять, почему этого не видят другие.
Она вспомнила о том, что когда-то закончила музыкальную школу, и стала писать песни. Папа нашел человека, который должен был оценить ее творчество. Оценкой Лена осталась недовольна.
- Твой Петров ничего не понимает, - вызывающе звякнула она вилкой за ужином. – Я к нему больше не пойду. И музыку больше писать тоже не буду.
- Как угодно, Леночка, - вздохнул папа и налил себе еще рюмочку. – Петров, конечно, не Бетховен…

- В самом деле, стоит ли тратить время на Петрова? - ворочалась Ленка в постели. – Человек, который в состоянии мыслить только какими-то дурацкими доминант… тьфу как их там…аккордами, не может мне ничего дать. Я ему о музыке, а он мне…  «Деточка, это, ну, никак не может так разрешаться…» Кто куда не разрешается? Дурак.   
 
Потом пришло время поэзии. 
Леночка вспомнила, что когда-то в школе заняла первое место на олимпиаде по литературе, и принялась писать стихи.
- Уж со стихами-то я управлюсь, - улыбалась Леночка, лежа на кушетке. - Всего-то и надо, что срифмовать несколько слов. «Любовь – морковь»…  Она и рифмовала.
Родители слушали ее стихи молча, скисали под тяжелым Ленкиным взглядом, ежились, будто от холода. Когда она замолкала, стряхивали с себя оцепенение, выдавливали: «Хорошо, доченька, очень хорошо»,  - и, повеселев, отправлялись на кухню ужинать.   

А между тем жизнь текла своим чередом.
Соседка, сталкиваясь поутру с Леночкой у почтового ящика, ехидно интересовалась, не вышла ли та замуж. Ленка в ответ, разумеется, фыркала: - Все мужчины сво…
Школьная подружка на улице спрашивала, как дела. Леночка разумно отвечала: «Не твое дело». В самом деле, не так ведь просто спрашивает. А с умыслом. Ответь сейчас Леночка, что все не так уж хорошо, что стихи получаются так себе, что дома сидеть надоело, а пойти некуда, что Сережка давно не звонил, а юбка на талии перестала сходиться, так эта корова разнесет эти новости по бывшим «друзьям-подругам». Нет уж, ни одного лишнего слова врагу.

Но она и сама начинала понимать, что разговоры с окружающими у нее получаются какими-то однообразными.

- Как дела?    -   Не твое дело.
- Ну, как стихи. Пишутся? -  Какая тебе разница?
- Сережа звонил? – Пусть даже не думает. Видеть его не хочу.
 
Она думать забыла о физике.  В самом деле, зачем бы ей в ее жизни могла понадобиться физика? Вот еще, ерунда какая…
Ленка и не вспоминала. Пока однажды ночью ей не приснился сон.

Она стояла на высоком холме, вкруг которого змеилось, клубилось, переплеталось несчетное количество дорог. Стояла, овеваемая теплым ветром. Где-то на горизонте золотилось солнце.
Вытянувшись, она смотрела с холма вниз, туда, где по бесконечным, извивающимся светлым лентам двигались Люди.
Ленка смотрела, и поначалу неясная, щекочущая душу, тревога вдруг заполнила ее от пяток до самой макушки, как жидкость заполняет пространство шприца, втягиваемая неумолимым поршнем.
Она всматривалась, она хотела видеть их лица. Но видела только спины.
Они уходили, уходили прочь, создавая вокруг холма, на котором она стояла, все расширяющийся и расширяющийся круг отчуждения, круг, заполненный тишиной, розовым рассветным солнцем и шелестом растущей травы.   

Ленка открыла глаза.
- Папа, - убежденно воскликнула, - этот Броун был дурак. А я была права. Все движется туда, куда ему надо, а не абы как.
Она всегда умела делать выводы.