Хвалебная

Болеть – это плохо. Это знают все. Но иногда так приятно. Даже мне. Да-да, и такое случается. Всю жизнь ты  куда-то бежишь, опаздывая. Ведь у тебя очень много дел. Всегда. Всю жизнь ты веселая, улыбающаяся, и у тебя все хорошо. Это потому что ты сильная. Но иногда, редко, но все же, наступает момент, когда тебе хочется быть маленькой и слабой. И подсознательно организм срабатывает, как добрая крестная из детской сказки, преподнося презент в виде долгожданного кашля, парочки лишних градусиков и тот самый отдых, о котором так долго мечталось.
И вроде бы, вот оно счастье! Ан-нет. Случаются проколы. Когда у тебя зачетная неделя, сессия, и в универе преподы готовы порвать тебя на сувениры за лишние часы прогулов. Когда скоро Новый Год, и надо с выпученными глазами носиться по магазинам, придумывать, куда бы улизнуть отмечать, чтобы весь следующий год не пошел наперекосяк. Когда на личном фронте сплошные обиды, разногласия, ссоры и непонимания, и телефон молчит, даже когда у тебя 39. Это вам уже не фунт изюма. Но это про меня.
Началось все с невинного шморганья носом. В то облачное хмурое утро все и началось. Долгие ожидания автобуса на морозце были чуть позже. Еще чуть позже прыжки через лужи на длинные дистанции. Я себя начала ощущать Человеком-Саранчой, пытаясь обскакать всю ту мокреть, которая заботливо распластала свое хлюпающее грязевое тело по всему городу. Потом универ. На первой паре меня покинул и не обещал вернуться мой голос. Достаточно забавно пытаться рассказать трагичную историю про разлад в типичной немецкой семье высоким тонюсеньким голосочком. Дальше – больше. Даже он меня покинул. И вторую часть душещипательной истории я рассказывала шепотом с эротическим придыханием на самых захватывающих моментах.
В перерыве мое горло дало о себе знать странными волнообразными покалываниями гортани и неба (!). Решив залить все это дело кипяточком и тем самым избавить и себя, и горло от способности что-либо чувствовать вовсе, я попросила в близстоящей кофейне сделать мне самый горячий напиток, на который они были способны. Официанты старались на славу. Кофе дымился и так и норовил расплавить края чашки. Однако в самый неподходящий момент, когда мои губы, истомленные и жаждущие, тянулись к этому-самому чудо-напитку, мой нос решил выразить протест своим громогласным «Апчхиии!». И все бы ничего, да вот все содержимое злосчастной кружки оказалось на мне. Получив ужасающий багровый ожог на руке, я побрела на пару. Через полчаса уже вся группа во главе с преподавателем с интересом наблюдали за теми метаморфозами, происходившими с полюбившимся всем ожогом. Он, видимо, заметя столь пристальное к нему внимание, вел себя чрезвычайно нескромно и даже, можно сказать, вызывающе. Пару-тройку раз менял окрас, периодически вздуваясь и сдуваясь, менял форму и консистенцию.
На этом, естественно, мои хождения по мукам не закончились. Выходя из универа, я отметила про себя чудесную особенность нашего климата: когда тебе хочется тепла – холодно, когда тебе хочется холода – мокро. И так стеной лил дождь. Нет-нет. Он не просто лил, он отвратительно моросил, поддуваемый со всех сторон пронизывающим ветром. Вот так вот, обильно орошаемая, я еле добралась до метро. Конечно, за поездку в метро мои ноги, руки и прочие оконечности высохнуть не успели, и я, разумеется, промерзла по самое «не балуйся», ожидая автобуса.
В общем, все шло к тому, чтобы заболеть раз и навсегда. Так оно и случилось. Однако вместо долгожданного залегания дома перед телевизором, я еще пару дней прошаталась в универ и слегла уже с грандиозной температурой.
И вот лежишь ты в полубреду-полунирване, дышишь сквозь малюсенькую щелочку распухшего от боли горла, то и дело теребишь сожженный звездочкой соплеточащий нос, и не мил тебе белый свет. Правда, покапризничать можно вдоволь. Тут же заботливые родители берутся, откуда ни возьмись, притаскивающие бананы с мандаринами и тонны лекарств. И друзья звонят, обеспокоенные твоим исчезновением, и все волнуются. Чертовски все же приятно быть кому-то жизненно необходимой, хотя бы во время болезни, а еще слабой, хрупкой и беззащитной, хлюпающей носом и жалостливо смотрящей на всех окружающих воспаленными от температуры глазками. И даже, если в повседневной жизни все совсем иначе.
Итак, я вновь и вновь обогащаю свой носовой платок, поднимаю очередной стаканчик Пертуссина, восклицаю охрипшим голосом: «За микробов!» и, выпив залпом все до дна, желаю в который раз всем вам иногда болеть!


                11.12.04