Вперед!

 «Ну, давай, шевели своей старой задницей, сука», - подумал он, но в микрофон сказал: «Побыстрее на посадке!» Удивительно, как могли эти чертовы динамики до безобразия искажать голос. Он поморщился, закрыл двери трамвая и тронулся. Трогался он всегда резко, чтобы, не успевшие сесть бабки, катились кубарем через весь вагон.
 Он работал водителем трамвая уже два года. Все время он умудрялся ездить более менее по графику, и поэтому он попросил выделить ему отдельный трамвай. В депо не хватало водителей, и поэтому ему перечить не стали, но трамвай ему пришлось делить с Катей-сучкой (он мысленно ее так называл). Ему приглянулся ничем не привлекательный трамвай, состоящий из двух вагонов, чехословакского производства. Он покрасил его на свои собственные деньги и вымыл до блеска. Дал бутылку Петьке – слесарю-механику, чтобы тот починил внутренности трамвая и поставил нормальные детали. Через две недели два новеньких вагона, как считали граждане города, выехали на свой маршрут.
 Он ненавидел этот маршрут. Один конец этого маршрута был в промышленном районе, где вечно воняло газом и выхлопами заводов. Другой конец был в жилом районе, где последний километр считался самым ужасным среди водителей трамваев. Дело в том, что администрация решила озеленить жилые кварталы и посадила густые заросли деревьев вдоль трамвайной линии. И очень часто люди выскакивали из-за деревьев на рельсы, но водители тормозили слишком поздно. Даже на маленькой скорости трамваю нужно расстояние, чтобы остановиться. И это расстояние было не в пользу граждан. Дохлая трель трамвайного звоночка плохо оповещала о приближении трамвая. В год как минимум человека четыре попадало под трамвай. Здесь часто случались столкновения с машинами, которые на бешеной скорости выскакивали из-за деревьев. Этот участок начинался около университета и протягивался на пятьсот метров. Через каждые сто – была остановка. Всего пять. После пятой, рельсы сворачивали перед оврагом вправо. Склоны оврага укрепили бетоном, и поэтому никто не боялся, что туда улетит трамвай. И на уроках вождения им объясняли, что это самый опасный участок и поэтому ехать здесь надо как можно медленней.
 И еще он ненавидел этот маршрут, потому что здесь построили девять лет назад атомную электростанцию. Это было хуже всего. В овраге часто гуляли дети и купались в реке, которая раньше впадала в него, а теперь вытекала из электростанции. Вода необходима, чтобы охлаждать ядерный реактор. Вода вытекала из нее серой с воздушной пеной.
 И больше всего он ненавидел эту самую станцию. Его семилетний мальчик полез купаться в реку. Его засосало в воронку, а когда его вытащили, его голову насквозь пронизывала арматурина. Когда он подъезжал к пятой остановке, то из-за деревьев появлялись трубы стации, каждый раз напоминая ему о ребенке и той штуковине, которую еле вытащили из черепа. Он хотел перевестись на другой маршрут, но водителей не хватало именно на этом. Многие не хотели проезжать мимо обрыва. Его обещали перевести на другой маршрут чуть позже. Вместо чуть позже, ему поселяли сменщицу Катю, которую он, после того как отымел прямо в трамвае, стал называть Катей-сучкой. Про себя, конечно.
 Через месяц после смерти ребенка, от него ушла жена. А он бросил адвокатское поприще и пошел водить трамваи. Но перед этим прошел трехмесячные курсы. Потом он начал пить. В общем, по наклонной все ниже и ниже. Жена стала потаскушкой, слонявшейся по барам с жирными бабниками, и выманивала у них деньги. Впервые после развода он увидел ее через три месяца. Она страшно постарела, перестала ухаживать за своими прекрасными волосами. И кто-то разбил ей нос.
 
 Его дед утонул на корабле, когда он был еще маленький. Бабка все время сходила с ума, что он тоже утонет и начала таскать его по знахаркам, читать молитвы, опаивать всякой дрянью и отгонять неудачи амулетами. Бабка угодила в дурдом, где и нашла свой покой с амулетом в руке и крестом на шее.
 Бабку он не любил, а вот деда обожал. Дед его был капитаном, поэтому они виделись крайне редко, но дед всегда привозил ему что-нибудь экзотическое. Утонул дед вместе со своим кораблем в Атлантическом океане вместе со всей командой. Когда ему сказали, что деда умер, он убежал из дома. Он проплакал в этот самом овраге около двух часов, потом весь зареванный вернулся домой. Наверное, поэтому он решил стать адвокатом. Что бы быть подальше от воды. Бабка все же смогла привить ему боязнь воды.
 Мать и отец умерли в поезде. Старые опоры моста обслуживали плохо и, в конце концов, мост обрушился. Родители ехали в этом поезде из командировки. Перед отправлением домой они позвонили ему и сказали, что замечательно провели время и просили как там их внучек.
 Смерть родителей пришлась на самый пик славы его работы. Клиентам не было отбоя, но после этого он стал хуже работать и оказался в зачуханной конторке с обшарпанными стенами. И после смерти ребенка точно решил, что идет водить трамваи. Но то, что родители умерли в поезде не страшило его. Нет, он докажет этой старой прошмандовке, что никакого пророчества нет. Якобы, если твои предки умерли так, значит, и ты так умрешь. Все это вранье, что будет, то будет. Он не стал носить амулеты, кроме одного оберега, защищающего в повседневной жизни. Этот оберег привез ему дед из Мексики.
 Бывало, что ему снилось, что она корабле с дедом. И вот начинается буря, волны начинают сильно волноваться и заливать палубу. С неба падает проливной дождь. И тут дед подводит его к трамваю, стоящему прямо на корабле. Двери трамвая открываются, и он видит бабку на водительском месте. Она поворачивается к нему своим безразличным лицом, на ее груди висит крест, а вся кабина увешана амулетами и разрисована иероглифами. Она поворачивается к нему и кричит: «Давай быстрее залезай! Я не хочу, чтобы ты утонул с этим старым пердуном!» Но он медлит. Корабль сильно наклоняется, и дед легонько подсаживает его на первую ступеньку. «Иди» - говорит дед, и двери закрываются. По его мальчишескому лицу начинают литься слезы. Почему он должен остаться на корабле, мы же можем забрать его домой? И трамвай трогается, унося с собой мальчика, по лицу которого текут не только слезы, но и тени капель.
 Трамвай несется по длинному мосту. Волны накатывают на него, но вода быстро стекает сквозь шпалы. Теперь он смотрит через плечо бабушки. Трамвай несется с огромной скоростью, сильно раскачиваясь. Куда же мы едем? И словно в ответ, бабка кричит:
 - Вперед и только вперед, никаких остановок! Ты слышишь? Никаких остановок!
 И бабка начинает безудержно хохотать. Началась пятьсот метровая лесополоса. На остановках никого нет. Один, два, три четыре, пять…
 Только пять.
 Нееееееет!
 Трамвай едет слишком быстро, чтобы успеть остановиться.

 Он просыпается перед обрывом, тяжело дыша и судорожно сжимая простыню.
 От этих снов он стал плохо спать. Часто забывал называть остановки или позвонить в жалкий звоночек. Его начинал бесить весть этот людской народ. Особенно бабки, которые еле выходили и еле заходили. Он часто защемлял их дверьми. Но еще больше его бесили студенты, которые садились на университете и не платили за проезд. Кондукторши прибегали к нему и просили разобраться. Тогда он скрепя сердце поднимался и шел разбираться. Он видел эти прыщавые рожи, нагло развалившиеся на сидениях. Хватал самого здорового и выкидывал из трамвая, врезав при этом пару раз по самодовольной роже. После первого удара самодовольство и уверенность из них вылетала. А после того, как он их выкидывал, они начинали орать, что подадут на него в суд. Остальные либо платили, либо покидали трамвай сами. В этот момент хотелось схватить их всех за шкирку и утопить, как котят. Ненависть его просто разрывала на куски. И тогда он начинал орать на кондукторшу, на хрена ее, мол, взяли, если она ни хрена не может сделать сама.
 Его бесило, когда он подъезжал к рынку, и люди толпились около дверей, пытаясь влезть в вагон, когда из него еще не вышли. Бабки, дедки, кобели и сучки… всех бы утопил.
 И тут ему в голову пришла идея. Многие будут ехать с рынка до конечной, и еще на университете сядет до фига студентов. Вот тут-то он может им отомстить! После университета, рельсы зигзагообразно сворачивали вправо. Именно с этого поворота и начиналась пятьсот метровая лесополоса. В самом ее начале и находилась первая остановка.
 Он подъехал к остановке университета. Смазливые рожи кинулись к трамваю. Он с улыбкой наблюдал на ними. Но одна бабка еле залазила в вагон. Это чуть не довело до белого окаления. Он уже хотел, было встать и ногой вытолкнуть бабку наружу, но вовремя опомнился. Что подумают окружающие? «Побыстрее на посадке!» - сказал он раздраженно.
 Народу набилось два вагона. «Отлично!» - подумал он, ухмыльнувшись, и резко нажал на педаль газа. Трамвай дернулся и начал набирать скорость. Рельсы недовольно заскрежетали на зигзагообразном повороте, но он еще больше вдавил педаль в пол. Трамвай начал сильно грохотать и скрипеть металлом. Потом трамвай сильно наклонился, и он испугался, что он опрокинется и из его идеи ничего не получится. Но вагоны устояли и, когда они миновали поворот, устремились вперед. Уже нужно было тормозить, чтобы остановиться напротив остановки, но трамвай только прибавил скорость. Вслед пронесшемуся трамваю устремились удивленные взгляды. Но он не собирался останавливаться.
 Один уже было.
 Он сжал в руке оберег и закрыл дверь в кабину. Послышались недоуменные крики. Хоть бы только машина не выскочила! Но нет, машина не выскочила, и трамвай миновал переезд.
 Два.
 Кто-то крикнул: «Эй! Мы проехали остановку!»
 Три.
 На этой остановке вообще никого не было.
 (Я не хочу, чтобы утонул с этим старым пердуном!)
 В вагоне люди уже начинали паниковать. «Я отомщу, отомщу вам за все. Вы у меня получите. Все, все. ВСЕ!»
 Кондукторша попыталась открыть дверь в кабину, но, увидев его лицо, с ужасом отпрыгнула. Она начала давить кнопку аварийного тормоза, но она не работала. Он отключил ее давно, даже не зная зачем. Но теперь-то он знал. И он начал безудержно хохотать.
 Четыре.
 Еще один дорожный переезд.
 В вагоне началась полномасштабная паника, где-то орал ребенок. Кто-то опять попытался открыть дверь в кабину.
 Трамвай несется с бешеной скоростью. Он выжимает из него все, что можно. Но при этом трамвай сильно шатается, но ему все равно. Только вперед, вперед!
 ВПЕРЕД!
 ПЯТЬ! ПЯТЬ! ПЯТЬ! ПЯТЬ!
 И он начинает еще больше смеяться! Теперь его уже ничто не остановит!
 ( Куда же мы едем?
 - Вперед и только вперед, никаких остановок! Ты слышишь? Никаких остановок!)
 Даааааа! - кричит он, словно победный выкрик.
 Трамвай на бешеной скорости несется к оврагу.