Быть Юлей

Изначально скажу – быть нужно собой. И это не одна из истин, прочитанных мною на туалетной бумаге в помутнении желудка. Скорее личный опыт знаменитого профессионального актёра. Как, вы меня не знаете? Не волнуйтесь, я о вас тоже – ничего не знаю, абсолютный пробел. Сыграв более пятидесяти ролей, непроизвольно остановился на «агенте» - без всяких дурацких номеров. Мне интересно, кто вы. Я слежу. Следить за вами – можно сказать не лишённое смысла помешательство. Да-да, я становлюсь чёртовым поэтом; читаю нотации, прямо как профессор с кафедры – «мы в дебрях науки постигли истину, свернув головы в бутылки, вы постигните тоже самое».
Я смотрел за вами всеми, но в итоге увидел только одну. Может любимую, может – не совсем, может так, хрен знает что, в двух словах «попыткавыебатькотасрущегочерезротнеудалась». Запутанность сбила меня с дороги, психическое расстройство добило в конец – «вы помешанный на одной идеи, обладать чужим телом, но не телами – вас бы кастрировать и отправить на каторгу, а лучше вот вам таблетки, они помогают смотреть внутрь и любить себя так же сильно, как тот единственный смысл, поглотивший годы вашей мудацкой жизни» - сказал мне Док, когда я пришёл к нему за избавлением. Чушь! Плевал я этому доктору в лицо, кстати он оказался не лишённым самого важного – права выбора ориентации, так что я ему туда не только плевал.
После моей прогулки к психологу, я всё же решил излечиться. Так распинают невинные жертвы! Спасибо Док, вы наставили меня на путь лыжный, и с него не сойду теперь никогда – сколько их вокруг «моих единственных желаний». Вот они: 
Что значит быть Юлей? Это значит не уважать прежде всего вас. Если бы я был Юлей, навряд ли бы заметил, с каким удовлетворением вы пьёте кофе. Не замечали? Вы оттопыриваете мизинец, прикладываетесь губами к чашке – и без всяких оснований к тому, никто вас не гонит, одним глотком-хлюпком проглатываете всё без остатка. Отрыгиваете, самоудовлетворённо приходите в чувства, норму биения сердца, оглядываетесь, нахально смеётесь над вычурно вульгарным стилем неготового к ношению пёстрых одежд, мочите шутку в сортире, возвращаетесь на место и всё сначала. Если бы я был Юлей, навряд ли захотел бы вас так, как вы сейчас хотите меня – вся маза внутри организма, он переваривает слишком много того, чего вовсе не заслужил.
Я Юля, я иду, я пою женским голосом о бисексуальных радостях природы, я повергаю в шок кого угодно, кроме себя, вы все смотрите на меня – такое по крайней мере у меня впечатление и вдруг что-то щекоткой катится по ноге, кап-кап, приход, мне срочно нужен выход – кто ты, мой единственный, чей детородный орган я обхвачу самой нежной полостью своего тела. Дело номер два кончено. Мне неожиданно стало скучно, ухожу от вас, швыряю фак вдогонку. Скука – не моя вина, я ведь Юля! Не вижу причин беспокоиться, скука у всех и всегда – мимолётное ощущение бессмысленности окружающего. Но я тут! Могу что могу, и нет преград.
Быть Юлей – не только плохо, ей быть просто необходимо – это тихие слёзы в подушку от захватывающей в плен музыки, это лирика, это вдохновение, это поросячий восторг, без всякого смущение, это представление реальных вещей совсем нереально иными, это пассивная вера в Господа Бога, и почти детское удивление, растекающееся по губам семенем жизни; они оплодотворены радостью, смертельно опасной любовью – хочется приникнуть к каждому листочку, если конечно он тщательно вымыт и на нём нет пятен – обнять его, без всякого энтузиазма, а после посмотреть тебе в глаза, вызывающе к страсти, но быть холодным и чёрствым внутри – вы не услышите слов: «Возьми меня», пока щекотка не объявится вновь. Вам уже смешно? Вы боитесь умереть в судорогах, потому что игривые пальцы истыкают ваши рёбра – исступление подходящее к горлу, когда тебе бьют в кадык – и падая думаешь, как в таком дрянном виде показаться любимой на её фальшивые глаза в панцире – линзы. Она сегодня такая, завтра иная, и всегда одна и та же – Юля.