Ворон и ксан special

«Адской поступью по снегу, по снегу по белому, через сотни и сотни незримых душ людских и не очень людских, движется предвестник безразличной беды. Умертвие мёртвое, стылое, нежное... Не оставляющее следов на коже своих жертв, не способных вымолвить и слова в защиту своей никчёмной судьбы...»

Ксан оторвался от монитора и посмотрел в окно. Резкий осенний ветер хлестал самого себя остатками пожелтевшей листвы на источенном годами дереве. "Вот и я стану когда-нибудь таким же деревом", - подумалось Ксану прежде чем он перевёл свой взор на небо. Тот жалкий осколок неба, который был доступен обзору, был безжалостно затянут тёмными свинцовыми облаками. "Скоро они заденут за телевизионные антенны на крыше соседнего дома и прохудившись, погребут меня под собой на манер воздушного шара из которого выпустили воздух", - продолжал размышлять одинокий и голодный (от второго он страдал в куда более значительной степени, чем от первого) Ксан. «Хорошо ещё, что у меня в холодильнике завтра будут сосиски,» - и это было последней каплей, после которой ему захотелось только спать и спать, пока все эти никому не интересные облака не упадут или не улетят восвояси, навсегда распрощавшись с этим странным местом, где так много одиноких людей собрались только для того, чтобы остаться одинокими.

Как только голова Ксана коснулась подушки, он сразу погрузился в сладкое небытие в котором один сон плавно перетекает в другой, создавая иллюзию чего-то непрерывно меняющегося, живого и удивительного. Перед спящими глазами его шли и шли бесконечной чередой какие-то люди, рассказывающие о далёких странах и мирах вперемешку с вещами вполне обыденными и банальными. Ксан не особенно любил сборища людей вообще, а беспрестанно о чём-то болтающих - тем более, поэтому плавно воспарил на крышу ближайшей многоэтажки и стал смотреть вдаль. Тут поток его сознания уже не пересекался с потоком, образованным многоликой толпой, и благодаря этой передышке к нему пришла Безусловно Правильная Мысль. «Я сплю, и вижу сны,» - и эта Безусловная и Правильная Мысль сразу прочно обосновалась в спящей голове.

Здесь, на крыше, было тепло и светило яркое южное солнце.

И тут, совершенно неожиданно для себя Ксан проснулся. Он лежал в собственной кровати и со всех сторон его окружали смех и плач, чьи-то громкие разговоры вперемешку с шепотом и лязгом железной посуды на кухне. «Где я?» - подумал он, и тут понял, что продолжает видеть сны. Он решил не двигаться с места и просто наблюдать за тем, что будет происходить вокруг, если конечно тут вообще хоть когда-нибудь хоть что-нибудь будет происходить.

Ксан всё лежал и лежал, пытаясь вслушаться в голоса, которые несли откровенную чушь таким тоном, словно на свете не было ничего более важного, чем их пустые слова. Слова...

На Ксана опустилась благодатная тьма, в которой все эти голоса уже не могли преследовать его. Теперь он парил в пустоте, он сам стал частью этой пустоты, он стал самой пустотой. И эта пустота была самим совершенством.

«Может быть, мне и не нужно существовать», - мысль Ксана вернула его в оболочку, нарушив гармонию пустоты.

-- Может быть, - сказал кто-то, бесцеремонно врываясь в мысли спящего.
-- Привет, Ворон, - меланхолично отозвался Ксан, лениво болтая наскоро выращенными ногами.
-- Что ты делаешь здесь? - спросил Ворон.
-- Я сплю и вижу сны, - пожал плечами Ксан. - Мне нравится видеть сны.
-- А что в твоих снах тогда делаю я? - хриплый и мужественный голос Ворона не выражал абсолютно ничего - ни вопроса, ни иронии, ни даже безразличия...
-- А почём же мне знать, - проворчал Ксан медленно заваливаясь на правый бок. - Делай что хочешь...

Изумрудной спиралью издалека прилетела Музыка и стала вить свои мягкие кольца вокруг, то приближаясь, то отступая. Влетев в грудь Ксана, она ненадолго стала биением его сердца, заставляя аккорды двигаться по кровеносным сосудам его разума. Она наполнила его, заставляя двигаться сразу во всех направлениях, сталкиваясь с самим собой и разлетаясь на туманности, звёзды и планеты, умирая и воскресая вновь.

-- Прекрасно. Прекрасно, - удовлетворённо крикнул Ворон. - Думаю скоро от тебя снова ничего не останется!

От его слов Ксан снова собрался вместе, а спираль Музыки обиженно разлетелась осколками разноцветного стекла. Темнота озарилась далёкими звёздами...

-- Зачем ты мне мешаешь? - в голосе Ксана звучала почти обида.
-- Я просто не хочу, чтобы ты не проснулся из этого сна.

Ксан лежал на своей кровати и вокруг не было ничего необычного. "Какой странный сон мне приснился", - подумал он, и зевнув подсел ко всё ещё работающему компьютеру.

«Адской поступью по грязи ненастья и осени, шагами. Шагами мерными по костям. По костям с автоматом, сыплющим гильзами. Жёлтыми слёзами на гибнущий снег. И распятиями и распутьями, что не сгинут. Не сгинут вовек...»

Ксан оторвался от монитора и посмотрел в окно. Там нескончаемые хлопья первого мокрого снега рвались под сильным северным ветром, закрутившимся в бесконечных переулках и арках бетонного кошмара. «Скорей бы завтра», - подумалось Ксану...

И тогда Ксан проснулся ещё раз.

Хлопья снега никуда не делись, превратившись из отдалённого видения за окном в жестокую реальность. Поёжившись, он взглянул на выглядывающего из-за пазухи Ворона, и покрепче прижал его к себе, словно бы ожидая от старого друга поддержки. Но Ворон промолчал.

Подтянув лямку кожанного непромокаемого мешка в котором была Книга и проверив крепление Меча, Ксан поплотнее запахнул свой старый изодранный плащ, разумеется не забыв оставить Ворону щёлочку для дыхания. И пошёл сквозь непроглядную пелену неторопливо опускающуюся с прохудившихся небес.

-- О чём ты думаешь? - глухо спросил Ворон.
-- Я спал и видел странные сны, - задумчиво ответил его спутник.
-- Мы чуть не замёрзли насмерть из-за твоей блажи! - Ворон был недоволен, и надо признаться, что причина была довольно весомая.
-- Я видел сны даже во снах, - голос Ксана был тихим, словно бы он не хотел тратить силы на разговор.

Ворон промолчал. Он знал, что его спутнику было всё равно - сон вокруг или нет. Ксан всегда делал то, что подсказывало ему сердце. И никогда ни о чём не жалел, а по сему, был по настоящему счастливым человеком. Ворон тяжело вздохнул. Им предстоял ещё очень, очень длинный путь вместе.

Губы Ксана шевелились - он читал стихотворение, которое было про него. И, хотя не было слышно ни звука, Ворон знал о чём оно. На самом деле им не нужно было произносить слова вслух, чтобы понять друг друга.

Меч и книга - вот и всё,
И сквозь ночь усталый путник
То по камню, то в воде,
По колено в серебре,
Ниоткуда в никуда
Тащится едва-едва...

-- Он опять забыл про меня, - зевнул Ворон.
-- Он всегда о чём-нибудь забывает...

«Так они и брели через белый, белый снег - два самых странных в мире существа - Ворон и Ксан. Казалось бы, вот и всё, конец истории. Не о чем больше рассказывать. Очень может быть, что так и будет...»