Почти просто страшилка

Было это очень давно. Так давно, что жизнь тогда виделась бесконечной и пара-тройка глупостей, сделанных мимоходом, казалось, никак не могут повлиять на ее равномерное течение. По ходу надо отметить, что городское строительство в Сталинские времена велось очень мудро, и доказательством того может служить факт, что мединститут, богатый, как известно женским народонаселением был расположен через дорогу от моего политеха - почти сплошь мужского. Ну, понятно, что знакомых-медиков у меня водилось гораздо больше, чем инженеров. Как-то раз, мы с моим приятелем решили завалиться к подружкам – они снимали квартиру в старом-старом доме неподалеку. Тогда больших церемоний мы не делали: просто купили вина, сыра и пошли.
Девчонки жили на втором этаже и к их коморке, вела потрясающе романтичная, словно бы выдранная из какого-то произведения Достоевского, скрипучая деревянная лестница. В комнате мы обычно сидели прямо на дощатом крашенном полу, поскольку почти никакой мебели у них не было. Была зима, на улице мела метель, и от этого было тихо. Мы пили вино, курили и болтали о разной ерунде. Сам уж не помню, как возник этот разговор, но, впрочем, он возникает практически всегда. Не важно, конкретно, с чего он начинается - с рассказов об НЛО ли  или же с каких-то свидетельств о колдовстве - но тема потустороннего рано или поздно всегда затрагивается в любой компании. В этот раз беседа зашла о спиритизме. Надо ли говорить, что в скорости был добыт лист ватмана, на котором появился круг с буквами и стрелками.  Девчонки притащили небольшое блюдце и свечу. Они откуда-то знали почти все тонкости этого хитрого дела. И вот четыре пальца с разных сторон легли на донышко нагретого перевернутого блюдца, на котором уже была начертана свечной копотью аккуратная стрелка. За окном было совсем темно, свеча, которую установили подле на полу, горела ровно и не коптила. Медиумом была, кажется Эва – так звали одну из них.
- Вызываем дух...- не помню кого, - желаете ли вы говорить с нами?
Блюдце поползло к отметке «нет». Следующий, потом еще и еще... Но никто говорить с нами не хотел. ... Вызываем дух Ахматовой. Анна Андреевна, желаете ли Вы говорить с нами?
- Да.
- Анна Андреевна, скажите, пожалуйста...- дальше череда дурацких вопросов о том, сколько будет детей, замужеств и прочее в том же духе. Затем спросил я:
- Анна Андреевна, скажите, пожалуйста, в какой области мне стоит работать?
Блюдце начало метаться от буквы к букве, и в результате записалось что-то вроде:
   
И крылья распростерши
К небу,
Лети вперед и ввысь...
   
Помню только, что фраза мне показалась не оконченной и какой-то странной.
- Стоит ли мне оставаться в Киеве? – я подумывал уехать в Магадан.
- Нет.
Все перглянулись. Было видно, что девчонкам не по себе: настолько связных ответов еще не было...
Вскоре мы попрощались и затем вызвали Ландау. Мой приятель спросил:
- Лев Давыдович, что вы обо мне думаете?
Блюдце снова заплясало по ватману и сложилось слово "дуня". Спустя лет пять, в одной из биографий я обнаружил, что «дуней» Л.Д.Ландау любил называть плохих студентов и аспирантов... Затем у нас возникла пауза – мы не знали, что спросить и кого вызвать. Разговор перешел в вольное русло, и кто-то вспомнил – просто так, к слову, что Гитлер – это псевдоним, а настоящая фамилия... Нет, ни у кого вспомнить не получалось. Вызвали дух Шишкова. Тогда мы почему-то все увлекались «Угрюм-рекой».
После того, как дух был вызван, и согласился говорить, затрещала свеча. Эва утверждала, что это, один из самых верных признаков, что дух пришел. И снова череда дурацких вопросов... Потом спросили и про настоящую фамилию Гитлера. В ответ:
- Шихтельгрубер...
Но мы не вспомнили эту фамилию – мы ее попросту не знали. И опять же лишь спустя пару лет, я наткнулся на нее в какой-то книге по военной истории... Да...Всего одна ошибка!

Так мы увлекались этим колдовством почти месяц... А затем пришли неприятности: тяжелые и, казалось, беспросветные. Легче всех отделался я – просто завалил сессию. Андрей попал в психдиспансер в состоянии глубокой депрессии, взял академку... Эва куда-то пропала. Говорят, будто она, ни с того ни с сего, собрала вещи и уехала в свою эстонскую деревню... Про Свету – вторую подружку уже не помню точно... Она тоже вроде бы заболела, но что и как я не могу сказать: исчезла она как-то очень резко, ничего не сказав, и я ее больше никогда не видел...
На том дело вроде как и закончилось... Но нет.
В 1984 году, я напросился в армию, решив, что лучше получать два года 250, чем три года 120. Кроме того, мне захотелось просто попробовать: вдруг понравится служба... А там еще и квартиры дают (жить нам с женой было негде). И вот поехал я под Чернигов, в далекий поселок посреди бескрайнего леса... Друзей у меня там не было, жена осталась дома - нужно было заканчивать институт, и скоро одиночество превратилось в огромную черную планету, на которой никогда не бывает солнца и всегда идет один и тот же серый дождь. И вот, спустя полгода, жизнь стала проясняться. К нам в бригаду прислали еще команду двухгодичников. Среди них было много неплохих ребят, и у меня появился друг Мишка. Он был очень легок в общении, и мы быстро сошлись. Он, оказалось, интересовался эзотерикой и это, несомненно, скрепило наши отношения еще больше: появилась общая тема...  Жил я на самом краю поселка в маленьком одноэтажном домике, в котором, из всего, что обычно есть во нормальных домах, было только электричество. Вода, туалет и все такое – на улице. Газ в баллонах привозил старичок на очень печальной старенькой кляче, запряженной в скрипучую телегу. Заготовка дров для печки – тоже, понятно, была моя забота. В общем, тягот и лишений, которые, как известно, нужно стойко преодолевать, было предостаточно. Однако, мой дом все же был особенный. Например, у меня на дереве, рядом с верандой, жил филин, и когда смеркалось, он летал по лесу, и от его хохота временами становилось не по себе. А еще в доме жил кто-то еще. Этот кто-то – тому было немало свидетелей – переставлял предметы, что-то перепрятывал, иногда даже откровенно пакостил.
И  вот, в один из случайных выходных, коих за все два года у меня было около пяти, я как-то рассказал Мишке о своих опытах со спиритизмом. Он загорелся и потребовал все проверить в действии. Я согласился, мне было снова интересно. Надо сказать, что ничего особенного у нас не получилось, но со мною и с домом начались странности, которые я поначалу не связывал с нашими занятиями. Например, придя как-то днем, я обнаружил странную картину: все окна, форточки  и двери закрыты, а антенна у телевизора согнута под 90 градусов. Я попытался разогнуть, но она сломалась... Или, например, такой случай. Решил я сделать  на веранде стол. Выстругал доски, сколотил столешницу и, поскольку было уже поздно, решил на сегодня закончить. Прибрал стружки, занес в кладовку инструмента, а сбитые доски поставил боком, облокотив о стену. Столешница получилась очень тяжелая. Видимо, доски влагу на себя взяли, пока на веранде несколько месяцев лежали. И, кроме того, неудобная она получилась страшно: одному очень сложно было ее ворочать. И  вот, прихожу я как-то вечером, а дверь на веранду не открывается. Я посмотрел через окошко, и вижу: столешница стоит у противоположной стены и углом подпирает входную дверь...
    Или, скажем просыпаюсь я по привычке рано и думаю:
- Почему будильник не звонит?
Смотрю, а будильника на столе нет! Обыскался я его – нет и все. А вечером, когда картошку чистил на ужин, обнаружил его в мусорнике. Но это все еще было только начало.
После снится мне сон, будто кто-то мне говорит, что духов мы неправильно вызывали, а надо знать «универсальную формулу». И дает мне ее. Я запомнил, вскочил и записал на бумажке. Вот, видимо, с этого самое страшное-то и началось... Мишку в тот же день послали куда-то в командировку, а у меня началась такая полоса, что хоть стреляйся. Два моих бойца убежали из части и ограбили магазин. Потом у моего дневального украли штык-нож, потом... В общем, еще много чего... Травля началась такая, что и не передать... Одним словом, стал я подумывать, как бы пистолет взять да пулю себе в лоб пустить: тяжело было очень, и рассказать некому. Командир как почувствовал, и ключи от оружейки стал держать при себе. Да... И вот, возвращаюсь я как-то домой, как обычно, через лес, в глазах сплошная черная муть, тошнит от всего, жить не хочется, одним словом... И тогда как-то само собой вырвалось из меня что-то вроде молитвы. Я и сам не знал к кому я обращался но говорил я что-то вроде того, что, мол, если тебе не все равно сдохну я или нет, то скажи что делать... И тут я как-то сразу почувствовал, что все дело в той формуле. Прибежал домой, разжег печь и бросил бумажку, что записал в ту странную ночь, в огонь. И в ТОТ ЖЕ миг, не через минуту, не назавтра, а в тот же самый миг,  я забыл, что на бумажке было!!! Я даже не помню, были там буквы, цифры или же значки какие-то... Вспоминаю иногда про тот бумажный лоскут, оторванный из тетрадки, но перед глазами только голубенькие клеточки... После того, довольно скоро, дела надладились. Однако, Мишка все же ходить ко мне перестал, хотя мы и оставались приятелями, дом я вскоре сдал и переселился в офицерскую общагу. На том история вроде бы и  закончилась. К спиритизму я более никогда не возвращался, армию дотянул кое-как, и с Мишкой - почему-то так получилось - более никогда не встречался.
Что же меня заставляет возвращаться в воспоминаниях к тем странным и очень тяжелым событиям? Не знаю... Скорее всего, ощущение некоего страшного безбрежного и жестокого величия мира, к которому случилось прикоснуться и от которого нас отделяет крепкая, мудро выстроенная стена.