Былички дополнения

продолжение моих «записных книжек».
начало см. БЫЛИЧКИ, БЫЛИЧКИ продолжение, БЫЛИЧКИ прибавления.

Писатель.

Воскресенье. Жена с утра мечется по квартире. Уборка, готовка, стирка…
Я в это время сижу за компьютером.  «Работаю». Недурная работёнка да?
Как там у Жванецкого: Чего он там ещё напишет неизвестно, а пока сидит, обдумывает.
И своей невозмутимой неподвижностью я наконец её «достаю».
Любимая внезапно вырастает передо мной немым укором:
Да в конце то концов я у вас для чего в доме!?
Я не спеша отрываюсь от экрана монитора, потягиваюсь, с целью размяться, и мечтательно изрекаю: 
Ты у нас мамочка… для красоты.
В-о-о-т!- протяжно и торжествующе восклицает она.
Немного помедлив, я добавляю: Вот и пойди на кухню, наведи там красоту.
И тут же втыкаюсь в клавиатуру, торопясь записать этот любопытный диалог.
Жена вздыхает и, уходя, презрительно и одновременно обречённо бурчит себе под нос: Пис-сатель!

Объяснительная.

Начальнику 28 отделения милиции
…района, города … капитану …

В пятницу, вечером приняв два по сто пятьдесят, плюс пиво в память о зарплате я продвигался по направлению домой.  Наступив по пути ботинком в продукт жизнедеятельности человека, поскользнулся и упал на спину нового пиджака. Пиджак был выведен из строя навсегда. Крайне взволнованный зашёл в рюмочную и посредством двести пятьдесят вина нашёл покой для души. Далее при посадке в автобус этот (зачёркнуто, зачёркнуто) гражданин наступил мне на галстук. Я возразил. Завязалась дискуссия. Лично меня били тупым, но тяжёлым предметом, где я и отключился, очнувшись в уже вышеуказанном отделении милиции.

Бессмысленное.

Натужный разговор случайных попутчиков. Неожиданно столкнулись в маршрутном такси. Вроде где-то виделись. Молчать неловко. Говорить тоже как будто не о чем.
-Э-э-э…
- Да?
- Ну-у-у…
-Что?
- А! Вот! Как вашего мальчика зовут?
-Азиз.
Азиз? (томительная пауза) У меня троюродный брат такой-же. (пауза) Костик.
-  Да что вы говорите! Ну это ж надо!

Гордость.               

 Две недели висел на стенде «Ими гордится милиция».

Мастерство.

В парикмахерской, куда я пришёл естественно подстричься, «мой» мастер, сильно увлечённый разговором с коллегой по соседству, на меня – клиента даже не обратил внимания. Предложил сесть в кресло, глядя в противоположную сторону. Рассеянно вороша мои волосы и продолжая разговор на профессиональные темы отнюдь не со мной он вдруг осёкся… И уже обращаясь ко мне: Я Вас уже стриг? Да – говорю - к сожалению уже случалось. А я чувствую волосы знакомые – задумчиво продолжает он, не обращая на мою иронию не малейшего внимания. И тут до меня дошло: он клиентов по волосу, на ощупь узнаёт. Мастер! Такому всё можно простить.

Сарацины.

Ползем, продираемся сквозь колючие заросли. Я, мой напарник и козёл. «Козёл» деревянный ему «по барабану», а мы как раз настоящие и наша живая плоть, разодранная шипами, ноет от боли.
Красим фасад дома арабского посла в Узбекистане. Заказанный цвет фасада, по-видимому типично аравийский – песочный. Весь участок вокруг дома щедро усажен всевозможной растительностью. Преимущественно колючей почему-то. Ну отчего же же розы, чёрт возьми?! Почему не гладиолусы, пионы? Ромашки, наконец! Что за странное пристрастие к шипастому и колючему?
Впрочем… может они напоминают детям пустынь верблюжью колючку и соответственно животных давших  название этому растению? Дом, наверное, напоминают. Тот, другой, который на родине.


Волшебная сила.

В русской эмигрантской газете, издающейся в Париже объявление:
Гитарист-виртуоз
Фредерик Белинский
Такого-то числа, месяца…
По адресу…
20.00 – ужин, 22.00 – начало концерта
концерт и один напиток – 15 евро.
(дальше каждый напиток – 7 евро).
Интересно, после какого напитка гитарист начинает казаться публике виртуозом?

Объявление на двери.

Часы работы учреждения: с 9.00 до 18.00 кроме понедельника, субботы, воскресенья. Приём посетителей с 12.00 до 16.00, кроме перерыва на обед с 13.00 до 14.30. По предварительной записи. Каждую вторую среду, каждого третьего месяца, кроме четвёртого квартала. Исключительно при наличии местной прописки и шести фотокарточек 3х4.Вход только по пропускам, группами по три человека, строевым шагом. Кандидатуры входящих должны быть согласованы, форма одежды парадная, галстук строгий, обязателен. Документы и вещи с собой. Шаг влево, шаг вправо считается попыткой к бегству.

Диалог на бегу.

-Чего они там делают? Не слыхал?
- Строят.
- Чё строят то?
- Не знаю. Но точно не больницу, не школу, не… Наверное пятизвёздочную. Или эту хреновину со шпилем. Ну ладно, я побежал. Надо чего-нибудь пожрать поискать. Кстати они недавно приходили ко мне.
- Зачем?
- За налогами. Где говорят налоги? Я говорю, я их съел. Как  они возмутились. Налоги?! Наши?! Ты?! Съел?! Я говорю, съел. Очень кушать хочется. Ем все, что не успели собрать.
- Ну и что они?
- Сказали надо маленько подтянуть. Сказали что в процентном отношении собираемость очень незначительная. Между прочим, у тебя нет денег? Взаймы.
- Нет, денег у меня нет.
- Ты знаешь, а у них нет инфляции. И у них говорят, в ближайшее время резко возрастёт. Ты не знаешь где это?
- Что, «ближайшее время»?
- Да нет «резко возрастёт». Если узнать где у них резко возрастёт и точно рассчитать время… может и нам чего обломится?

Торговля как искусство.

В Москве и некоторых других российских городах, я слышал, торговаться на базаре дурной тон. В Ташкенте напротив, торговля необходимая и даже обязательная прелюдия к собственно акту покупки. Больше того: продавцы на ташкентских базарах покупателей не торгующихся, конечно любят, дело понятное, но всё-таки немного не уважают.
Чтобы выбрать хороший арбуз его надо приложить к уху и простучать. У спелого звук глубокий и звонкий. Мой товарищ музыкант и потому прослушивает арбузы особенно. И стучит  как-то необыкновенно элегантно. Его длинные пальцы барабанят по их полосато-зелёным бокам как по чёрно-белым клавишам «Стейнвея». А лицо внимательное, сосредоточенное, как у опытного настройщика.
Продавец, седобородый, шоколаднолицый бабай (бабай по-узбекски «дед») некоторое время косится на привередливого покупателя, но в итоге не выдерживает: Какой ноту ищещ ?
Си-бемоль мажор, отец – отвечает мой друг, не отрываясь от своего занятия.
Дед кряхтя тянется за арбузом и подавая говорит: Мана ака, вот хороший сибамол. Сладкий как сахар.
Миша, так зовут моего товарища, принимает блестящего красавца, прикладывает к уху, простукивает: Хороший. Триста пятьдесят будет?
Зачем триста пятьдесят, – кипятится дед – слушай звук какой, пятьсот!
Майли ака, - примирительно завершает Миша – четыреста, больше не дам. И тут же добавляет: сам послушай, на пятьсот не звучит.
Эээ… бери. - соглашается продавец и оба расстаются довольные друг-другом.

Жестикуляция.

Водители дальнобойщики прибыли в Германию. Среди них оказался один новичок, впервые оказавшийся за границей. Вот он то и задолбал по дороге своих коллег неистовым желанием непременно посетить немецкий бордель.
Ну вот значит, приехали они и давай этот злостный   ё… пытать братву что да как.
Те объяснили: придёшь, к тебе спустится «мама Роза» покажешь ей указательный палец и скажешь «фрау». Типа, ориентация у тебя традиционная и баба тебе нужна одна. И ещё скажешь «вифель» то есть сколько. Мама Роза покажет тебе семь пальцев, то есть семьдесят, а ты ей пять, в смысле хочу за пятьдесят. Она согласится. Всегда соглашается.
Ускакал наш страдалец. Через пол часа (благо недалеко) возвращается. Мужики, мужики! Она мне точно семьдесят задвинула, а я не будь дурак, тридцать предложил. А она мне показала кулак с оттопыренным средним пальцем (в реальности он конечно этот жест продемонстрировал). Это сколько десять или сто?

За столом.

-Ну, давай, Степаныч!
-Насчёт чего?
-Ну, тост давай, говори в смысле, насчёт чего пьём…
-Не, не, не. Я не это, я не очень. У меня силы мысли не хватает. Вон Сергей Иванович лучше пускай долбанёт…
-Ну что вы, что вы. Я вообще то не готов, вот если бы заранее, то конечно. А теперь Зинаида Прокопьевна пусть изобразит. Женщина всё - таки. Может культурно скажет.
-Зинаида Прокопьевна! Зинаида Прокопьевна! Просим, просим...
-Ну, я право... Как-то неожиданно, внезапно как-то...
-Давай Зина, Зина давай!
-Не стесняйтесь Зинаида Прокопьевна, режьте прямо в стопку! Рубаните какой-нибудь тезис.
-Ну, я право... Ну ладно... Я, в общем, это, предлагаю...
- Согласны, согласны ...
-За здоровье, в общем...
-Во! Это я понимаю, я же говорил, баба всегда что-нибудь культурное ляпнет…
Уррра! (стукнулись, выпили.)
-Кушайте, кушайте. Вот это попробуйте, вон туда ложку плюхните, вот здесь вилкой тыкните…
- Не, не я больше не могу.
-Что, значит, не могу? Надо! Что же мы зря резали, парили, мешали, шинковали?
-Обижаете. Надо, надо. Вы бы пуговку то отстегнули бы, оно и пойдёт. Ещё по сто и пойдёт как милая.
-Всё. Я пас.
-Ещё по пятьдесят и порядочек. Что, где? Нехорошо? Это ничего, это пивка надо.
-Ну холодненького-то? По чуть, чуть? За хозяев?
-Ну, разве что за хозяе... ик.
"Ромашки спрятались, поникли лютики…
-Зинаида Прокопьевна выньте Степаныча из тарелки. Что же он, жалко же. Там ещё салат был недоеденный.
-Ну погоди, погоди Серёга, ну зачем ты скатерть то на себя волочешь... Нет, вот я в этом смысле, Василия уважаю, тот норму строго знает. Вот он её  выполнил задолго до окончания и спит себе тихонько в ванной. Кремень!
-Мужики, мужики! У меня созрела тема для выпивки! Выпьем за присутст..зде..дам!
-Так что-то я Сергея Ивановича не вижу. Где он? Ох ты бухты-барахты! я  кажись ему на  воротник наступил...
-Нет, погоди, я тебе сразу скажу, я тебя люблю, хотя ты и нализался как скотина. Это я тебе в лицо, это у меня так. Правду прямо в рог. Раз ты свинья то я так и скажу.
-Петро! Ну что ты мне пепел в карман трясёшь? Вот же есть фужеры.
-Нет, Зинаида Прокопьевна вы не суйтесь у нас мужской конкретно разговор…
-Зинка, цыть замолкни! Давай Петро, запевай нашу любимую, про крейсер «Аврору».
-"Врагу не сдаётся наш гордый Варяг..."
-Стоп! Всем стоять, "на посошок" и всё.
-Да пошёл ты...
-Так не понял, а где все? Кто? Я? А я где? Я извиняюсь: А Вас как зовут?
-Счас свет включу, может, опознаешь.
-Да ну? Ну, ты погляди, как неудобно получилось. А у вас там есть чего-нибудь? Шампанское? Ну хрен с ним, плесни. Ёлки башка то, как трещит. А вообще как? Посидели, говорю, душевно? Иди ты? Ну ладно я пошёл, ты потом мне расскажешь.

В налоговой.

Одно время числился я в коммерческой фирме главбухом. Вторая часть этой аббревиатуры в моём случае имела большее отношение к слову «бухать» и гораздо меньшее к слову «бухгалтер». Практически всю бухгалтерскую работу выполняла наша, с остальными учредителями, хорошая знакомая, моя функция была в основном представительская.
Но вот подошло время первой налоговой проверки. Париться с присланными инспекторами пришлось уже мне лично. Неделю они листали документы. Вздыхали, цокали языками, чего-то спрашивали. Я нёс какую-то ахинею. Но в принципе прицепиться им было не к чему.
Я, с непривычки, жутко трусил и потому старался выглядеть непреклонным. То есть никак не реагировал на их намёки относительно небольшого вознаграждения за  тяжёлый труд налогового инспектора.
Наконец они поняли, что намекать мне бесполезно и повели меня к своему начальнику.
Классический кабинет бюрократа, с дубовыми панелями и огромным столом. Начальник в тёмном костюме «с иголочки».

- Здравствуйте дорогой Александр Николаевич! – начинает он с видом доброго знакомого, хотя видимся мы с ним впервые.
- Добрый день многоуважаемый Бахтиёр-ака!
- Как Ваше здоровье Александр Николаевич!
- Спасибо Бахтиёр-ака, хорошо.
- Слава богу, а то я уже стал волноваться.
- Ну что Вы, что Вы. Стоит ли беспокоиться.
- А как же Александр Николаевич, мы ведь проверочку то, закончили.
- И?
- Ну?
-Что?
- Какие Ваши предложения Александр Николаевич?
Я конечно не полный идиот и чего от меня хотят  знаю. Одного я не знаю - КАК это делается. Но, глубокий вдох, и как в омут: Надо?
- Обязательно – говорит Бахтиёр-ака и пододвигает ко мне настольный калькулятор.
Я смотрю вопросительно, он кивает и до меня, наконец, доходит. Вывожу на дисплей цифру «100» и возвращаю  калькулятор в исходную позицию.
Длинная пауза. Начальник строго смотрит на калькулятор, потом на меня,  тепло, по отечески почти. Он уже понял, с кем имеет дело, и мягко пытается объяснить: Александр Николаевич только Вы не обижайтесь.
- Я не обижаюсь.
- А Вы и не обижайтесь. Ваше предложение задевает мне честь налогового инспектора (услышав эту фразу я честно говоря едва со стула не рухнул). Мне Александр Николаевич к начальнику неудобно будет зайти. Он меня, Александр Николаевич, (здесь его голос приобретает заговорщицки-доверительную интонацию) даже уважать не станет.
- Как я Вас понимаю.
- Спасибо. Надо мной ведь ещё семь человек.
- Извините уважаемый Бахтиёр-ака.
- Ничего.
- Понимаете Бахтиёр-ака…
- Понимаю Александр Николаевич.
- Дело в том Бахтиёр-ака…
- Надо Александр Николаевич.
- Никак Бахтиёр-ака?
- Никак.
- Двести?
Бахтиёр-ака тяжело вздыхает и печально произносит: Триста. (мне сразу вспоминается Ильфопетровский Альхен)
- Может быть…
- Не, не, не. (торопливо прерывает он) А зато мы Вас уважать будем, и в следующий раз  не раньше чем через два годика.
- Ну, если уж никак…если через два годика…
- Вот и славненько, вот и чудесненько. Вы Александр Николаевич удивительно милый человек.
- Приходится Бахтиёр-ака.
- Всего хорошего уважаемый. С Вами очень приятно общаться.
- Ну, дак … А как же иначе то?


но это ещё не всё...