Обмен опытом

Пушистый персидский кот вышел из подъезда, мягко ступая по грязному асфальту. Он редко бывал на улице. Да и сейчас вышел по недосмотру хозяев. Забыли, наверное, дверь закрыть. К домашнему коту спортивным прыжком подскочил дворовый кошак, обитатель местного подвала.
-Привет, - мяукнул дворовый. – Ты кто?
-Я – Жюль. А вас, позвольте полюбопытствовать, как зовут?
-Барсик я. Так местные бабульки назвали. Но в драке я, действительно, барс.
-Хм? А что, это так уж нужно?
-А как же?! Надо всегда драться за кусок колбаски, а то другие вмиг сожрут. За киску тоже приходится драться. Не будешь драться, как ты ей себя покажешь?
Жюль задумчиво почесал задней лапкой за ухом:
-Мне стоит мяукнуть, и в мисочку насыпают сухой корм. Если я к нему не подхожу, кладут варёную без соли рыбку или сырое мясо. Если вообще ничего не ем, начинают бегать вокруг, причитать и уговаривать.
-Что бы что-нибудь сожрал? Уговаривать? Врёшь! Этого быть не может.
-Может, может. Мне стоит подойти, потереться о чью-нибудь ногу, потрогать лапкой, не выпуская когтей, а ещё лучше забраться на руки и заглянуть в глаза и всё.
-Что всё?
-Тебя будут чесать и гладить, говорить «сю-сю-сю» и «у-тю-тю-тю». А уж еды навалят – и десятерым не съесть.
-Даа! Живут же некоторые. Не, ну чесать и гладить понятно – массаж какой-никакой, а «сю-сю-сю»-то зачем? Чего в нём хорошего?
-Прикольно. По молодости самого раздражало, а сейчас привык. Без «сю-сю-сю» даже как-то некомфортно себя чувствую и иду тереться о чью-нибудь ногу.
-Дела! – задумчиво мяукнул Барсик. – Чего только не услышишь. А меня, как в детстве мальчишки продержали вниз головой целый час, спорили, отвалится хвост, как у ящерицы или нет, так я после этого стараюсь к людям не подходить близко. Если бросят чего – хвать и бегом в укромный уголок.
-Разный у нас уровень жизни. Даже киску мне привозят периодически и держат, если она ерепенится. Правда и меня заставляют, даже если она страшная, как собака.
-Не, ну с этим-то у меня всё в порядке. Я только по любви. А люблю я всех, кто окажется на моей территории в марте.
-Промискуитет какой-то, - мяукнул Жюль.
-Неа. Про миску я никогда и не задумывался. Где что найду, там и обедаю.
-Выходит – мне не за что драться и твои навыки мне не нужны, - заключил перс.
-Драться всегда есть за что. Да просто, чтобы ходить по своей территории с высоко поднятой головой. Вот у тебя какая территория?
-Две комнаты, кухня, туалет, ванная, балкон.
-Наговорил много. Не знаю, что это всё такое, но, наверное, большая территория. Пометил всё везде?
-Как это?
-Ты что, с Луны свалился?
Барсик обстоятельно рассказал и показал, как и что надо делать. Даже предложил попробовать у своего любимого дерева.
-Ни кому и ни за что не позволил бы. Всю рожу бы расцарапал. Но ты – другое дело. Ты не конкурент, а студент в своём роде.
Поболтав ещё с полчасика, коты разошлись, оба утвердившись в своём превосходстве.
На следующий день, когда все ушли, Жюлька переметил всё, что мог: столы, стулья, ковры, обувь и даже цветочные горшки на подоконниках. Он был горд, что теперь может ходить с высоко поднятой головой по своей территории. Вечером… Даа… Столько пинков, шлепков, ударов тряпкой и веником кот не получал никогда. На него орали такими непонятными и страшными словами, что было ясно одно, это не «сю-сю-сю». Засыпая в самом дальнем углу под диваном, побитый и оскорблённый в лучших чувствах, Жюлька думал: «Всё равно, пусть все знают, чья это территория».
А Барсик в этот день пересилил свой страх, подошёл и потёрся о ногу одной бабульки. Та вынесла ему колбаски. Он заглянул в глаза двум девицам, вылезающим из машины, и получил от них йогурт. Жестокая психологическая подготовка улицы подсказывала Барсику к кому стоит подходить. За десяток подходов он ни разу не ошибся. Живот распирало от съеденных вкусностей, но Барсик всё искал и искал глазами добрых людей. Он подходил и тёрся об их ноги, умоляя на своём кошачьем языке: «Ну, скажите, ну скажите мне «сю-сю-сю»!