Женское общество

Хороший ресторан. Хорошее вино. Тихое и спокойное местечко, в котором можно просто посидеть и ни о чем не думать, ни о чем не переживать. В Италии есть много маленьких ресторанчиков, где можно присесть за столик в полутемном уголке двора и, потягивая неизменное «Кьянти» наблюдать за приходящими и уходящими посетителями. В Москве такие места редкость. То ли дело в самих ресторанах, где почти отсутствует домашний уют, то ли дело в нас самих, не привыкших находить умиротворение в невинных поступках и обыденном окружении.

- Прошу прощения, - обратился ко мне администратор зала, - вы не разрешите посадить к вам за столик вон ту женщину? – он указал куда-то в сторону выхода. – Понимаете, свободных мест нет, а я позволил себе предположить, что вам не помешала бы компания.
Почему все считают, что имеют право предполагать, что будет лучше мне? Я растерянно посмотрел на ожидавшего ответа администратора, выбирая между желанием уединения и приятным ощущением нового знакомства, и молча кивнул.

- Я вам не помешаю?
Женщина, не вид чуть более тридцати, одетая не броско, но со вкусом, с аккуратно уложенными назад волосами и непослушной челкой, выбивавшейся из общего ансамбля.
- Нет, что вы. Присаживайтесь, пожалуйста, - произнес я, и сделал попытку встать, чтобы помочь ей присесть, но не успел. Она с легкостью проскользнула за стол.
- Михаил, - представился я.
- Наташа. Я, правда, вам не помешала?
Я сделал попытку мило улыбнуться, по видимому, мне это удалось, так как Наташа успокоилась и открыла меню. Я предложил вина, от которого она вежливо отказалась и заказала какой-то коктейль.
- Я плохо разбираюсь в винах, поэтому и не пью.
Я предложил перейти на ты, с чем Наташа легко согласилась. Постепенно беседа приобрела более непринужденный характер. Наташа много говорила, негромко смеялась, каким-то необычным для взрослого человека заразительным смехом, над собственными шутками, которые она, по-видимому, считала удавшимися. Я сидел напротив нее и в пол-уха слушал ее голос. В какой-то момент я понял, что до неприличия пристально рассматриваю ее губы, ловлю каждое движение и наслаждаюсь их идеальной красотой, но успокоился, поняв, что Наташа не только не против, а, казалось, даже не замечала моего взгляда.
- Миша, ты очень симпатичный и приятный мальчик, на тебя, наверно, девушки толпами вешаются?
Я немного расстроился. Несколько лет назад я начал бы усердно доказывать, что смазливое личико еще не повод делать преждевременные выводы; что я одинокий волк, и никто мне не нужен, и я никому не принадлежу. Но не сегодня. Я уже давно стал похож на умудренного опытом старца, который молча взирает на своего собеседника, слушает его слова, кивает головой в знак внимания и не спешит раскрывать ему свои мысли. Какая кому разница, какой я внутри, это никого давно не волнует, а если и волнует, то только из корыстных интересов. Внезапно я поймал себя на мысли, что я стал не свойственно мне подозрительным. Неужели я больше никому не верю? Неужели я превратился в серый камень, душа которого скрыта за непробиваемой стеной холодного мрамора? Я постарался не показать своего недовольства вопросом, но так или иначе Наташа сменила тему и восторженно заговорила о вчерашнем посещении театральной постановки. Я с удовольствием отвлекся от своих мыслей, слушая ее рассказ.

Она мила, - думал я про себя, - нет, она красива. Для чего мне это все? Почему я так легко поддаюсь на женские чары, а потом так быстро становлюсь холодным и неприступным? Я не понял этого тогда, когда не подпускал к себе женщин, я не понимаю этого теперь, когда легко завожу новые знакомства. Чего я боюсь, посягательств на мою свободу? А кто сказал, что ее хотят у меня отобрать? Я как волк – иду манимый светом, но потом, шарахаюсь в сторону, как только вижу сполохи огня…
Чем закончится сегодняшний вечер? Быть может, мы расстанемся, мило пожав друг другу руки. Быть может, я провожу ее до дверей и, поблагодарив за предложение зайти, растаю в осеннем тумане. А может завтрашнее утро начнется с запаха свежесваренного кофе, который она принесет мне в кровать.
Меня можно было бы назвать бабником, но я никогда не ставил себе целей очаровать и подчинить женщину, овладеть ей для того, чтобы забыть на следующий день. Я просто наслаждаюсь приятным мне женским обществом. Я люблю то эйфорическое чувство, которое то появляется, то ускользает, при виде женщины. Мне нравится восхищаться женским телом, его линиями и складочками. Мне нравится домысливать то, чего не видит мой взор и выхватывать небольшие кусочки откровений, то в разрезе юбки, то в неосторожном движении. Я должен был стать художником натуристом и дарить другим то сладострастное и невинное восхищение женским телом, которое преследует меня от случая к случаю. Без пошлости, просто, чисто и открыто.

- Миша, ты извини, я так много говорю. Я немного не в себе, думаю это заметно. Мне никогда не приходилось оставаться наедине с молодым мальчиком, поэтому я даже не знаю что сказать.
- Ты стараешься не думать о чем говоришь и, по моему тебе это прекрасно удается, - ответил я.
Наташа улыбнулась и сделала глоток коктейля через разноцветную соломинку. Мне всегда казалось, что разноцветные соломинки и цветные коктейли предназначены для солнечного лазурного берега, а не для городского ресторана. Глядя на зонтики в бокалах, мне всегда кажется, что где-то рядом шумит теплое море.
- Не стоит акцентировать внимание на возрасте. Возраст ни о чем не говорит, кроме срока, который мы уже потратили.
Она мне нравилась. Нет, определенно, она возбуждала во мне какие-то приятные чувства, она не скрывала своего великолепия, позволяя мне вдоволь им насладиться. Мне всегда нравились женщины несколько старше меня. Однажды прочитал, что психологи утверждают будто бы это синдром юноши, воспитанного матерью, который ищет что-то материнское в каждой женщине. Я, действительно, почти не знал отца и помнил его терявшимися отрывками детства, но в женщине всегда пытался найти не мать, а человека, состоявшегося как личность, обладающего сознанием, уже осознавшего что-то в жизни и не строящего воздушные замки, которые рушатся от легкого дуновения ветра. Я всегда считал себя вырвавшимся вперед своего времени, что иногда подтверждалось и сторонними наблюдателями, но больше всего это убеждение подпитывалось мною самим.
- Комплексы наверно, - вкрадчиво произнесла Наташа в ответ на мою реплику, по-видимому, сама того не желая, затронув оду из расстроенных струн своей жизни.
- Ты очень красивая и сексуальная женщина и заслуживаешь внимания больше, чем могу предложить тебе я.
В попытке сгладить углы колкой ситуации, в которой мы оказались, я только все ухудшил. Наташа еще больше смутилась от моих слов и, словно школьница, отвела взгляд куда-то в сторону.
- Пригласи меня потанцевать?!
Я не смог отказать ни ей, ни себе в этом удовольствии и, взявшись за руки, мы вышли к сцене. Я обнял ее за талию, где-то далеко на самых кончиках пальцев, электрическим разрядом проскочило ощущение ее гладкой кожи, от которой меня отделяла только тонкая шелковая ткань. Ее легкие руки опустились мне на плечи, и мы медленно закружились в танце, всей своей сущностью ощущая тепло друг друга, иногда, как бы случайно, соприкасаясь телами и наслаждаясь этим легким чувством, окутавшим нас.

Когда мелодия закончилась, мы еще какое-то время стояли без движения, каждый думал о чем-то, о своем. Не в силах прочитать ее мысли в закрытых глазах я думал о том, что такие минуты стоят того, чтобы платить за них своим одиночеством…