Выбор Украины

         Оле Егорычевой на двадцатипятилетие подарили цифровой фотоаппарат. Четыре мегапикселя, все дела, флэшка на 256 мегов и аккумуляторы с зарядником в придачу. Но больше всего Оля обрадовалась тому, что цифровой подарок подоспел аккурат к ее командировке в Украину. Оля работала в отделе логистики угольной корпорации и постоянно моталась по всем известным и не очень шахтам бывшего Союза. Вообще-то, это большая редкость, когда девушек, да еще молодых и красивых, какой, несомненно, была Оля Егорычева, часто посылают в ответственные производственные командировки. Но рабочие качества Оли: ее профессионализм, ее умение выполнять свою работу ответственно и кропотливо, а также природное обаяние и отсутствие, в отличие от коллег мужского пола, тяги к алкогольным напиткам, не давали Олиному руководству даже шанса для проявления своего мужского шовинизма. Оля пользовалась уважением и признанием не только у коллег и руководства, но и у партнеров корпорации. Хотя в первое время последние терялись встречая Ольгу в сибирских, дальневосточных или Ростовском аэропортах – традиционная вечерняя программа отдыха (стрип-бар/баня/проститутки) летела к собачим чертям, а, значит, на утреннюю стыдливую благосклонность московского проверяющего рассчитывать не приходилось.

Как бы там ни было, постепенно все к Ольге привыкли.

И вот долгожданная командировка в Украину. Да еще и с цифровым фотоаппаратом! Почему долгожданная? Так Оля ведь ни разу не была даже в Крыму, что уж говорить о настоящей Украине?! А ведь Олиной мамы девичья фамилия – Шевчук, и родственников на Украине у Егорычевых достаточно – двоюродные сестры, троюродные дяди, какого-то родства золовки, прабабки, племянницы и прочие воды на киселе.

Специально форсируя решение всех рабочих дел, Ольга завершила все на день раньше плюс два выходных – целых три дня для того, чтобы повидаться с родственниками, которых она не видела с конца восемьдесятых, когда многочисленная украинская родня приезжала посмотреть достопримечательности столицы – ГУМ, ЦУМ и конфеты «Каракум». С Олей в командировку поехал Сережа из международного отдела. Сережа был «ничего так себе, симпатичный мальчик», и Оля пригласила его с собой попутешествовать по родственникам. Может, это было и не совсем корректно по отношению к родным, но зато не так страшно. Все-таки неизвестно, что за люди – родственники, а Сережа почти свой человек: слушает “U2” и по офисной месседж-программе посылает прикольные ссылки.

Большая часть родственников обитало в Александровке – то ли поселке, то ли большой деревне под Донецком. Те же, кто в Александровке не обитал, своим ходом прибыли из Горловки, Макеевки и даже Мелитополя. Родственные связи обязывают к общению, не так ли?

Оля и Сережа прибыли в Александровку на электричке, на платформе (или, как им сообщили, на станции) их встречала тетя Света, двоюродная сестра Олиной мамы, Аня, которая приходилась Оле какой-то сестрой или племянницей, а может и тетей, Денис, Анин муж и Май – смешной терьер палевого окраса. Вся честная компания еще минут десять после отхода поезда стояла на перроне – глядели друг на друга с удивлением и любопытством, охали, ахали, даже всплакнули, а тетя Света беспорядочно говорила: «Ой, какая взрослая стала!» «А какая хорошенькая, только уж больно худенькая!» «Аню-то помнишь?» «Сережа это твой кто?» «Ну пойдемте скорее до хаты-то, перекусим. Там уж все собрались!» «Как там Люба?» Май весело тявкал и вилял купированным на половину хвостом.
Кое-как все погрузились в старый 412й «Москвич», который Денис охарактеризовал как «почти работающий», и поехали к тете Свете. Аня вступила в беседу:
- Ты, Оль, не представляешь, как тебя тут все ждали

Хата оказалась блочным одноэтажным домом на две семьи. У входа в тети Светину половину Олю встречало еще человек 10-15 родственников в возрасте от одного года (Анин сын) до восьмидесяти лет (Баба Нюся), никого из которых Оля, даже если и видела их в глубоком детстве или на семейных фотографиях, вспомнить не могла. Поэтому пришлось со всеми заново знакомиться. Суета сует! Потом все буквально ввалились в дом и тут же стали усаживаться за стол, который в буквальном смысле ломился – блюда, тарелки, стаканы, фужеры, бутылки стояли так близко друг к другу, что, казалось, подними хоть один предмет вверх, ты никогда не сможешь поставить его обратно на стол. Пока женщины стояли очередью в туалет, а мужчины собрались у телевизора смотреть последние известия, Сережа и Денис вышли во двор покурить.

Первые несколько затяжек стояли молча. Потом Денис спросил:
- Слушай, а вы, правда, с Олькой не это…?
- Ну да, - и Сережа упреждающе мотнул головой, - Просто коллеги по работе.
- Надо же! Вот так запросто с коллегой по работе к родственникам?! Молодцы. А то тут переполох такой…
- Понимаю.
- А где работаете-то?
- Да в конторе в одной.
- Понятно, - улыбнулся Денис, - Чем контора-то занимается? Конторит?
- Конторит! – улыбаясь, подтвердил Сережа, - Углем торгуем.
- А! Разворовываете народное достояние. Вот чего вы до сюда приехали-то. Понятно теперь. Нет, ты не думай, я же разумею, что вы не разворовываете, это просто шуткую так. А Олька-то, в каком отделе конторит?
- В логистике.
- Это что за зверь? – удивился Денис
- Ну, транспорт там, таможня.
- Разумею. Не бабское, конечно, дело. А ты, значит, тоже в логистике этой?
- Нет. Я в международном отделе.
- Ух ты! И заграницей, значит, был?
- А мы сейчас где? – улыбаясь, пытался спровоцировать Дениса на геополитические разговоры Сережа.
- Ну… Какая мы, на фиг, заграница. Москва для нас – да – заграница, а мы для вас так – сырьевой придаток. Ты в настоящей загранице был?
- Да.
- Ну и где был?
- В Польше был…
- Ну, Польша тоже та еще заграница.
- В Южной Корее был, в Японии, в Китае, в Бельгии, в Германии, в Америке, - начал загибать пальцы Сережа.
- Слушай, а в Америке бабы сильно раскомплексованы?
- Да, я как-то и не сталкивался, - смутился Сережа.
- Говорят, что в Москве уж сильно девки раскомплексованы.
- Да, я бы тоже так не сказал.
- Да, я тебе говорю. У нас тут один парень ездил в Москву на стройке работать. Так говорит, там девки за так всем дают, что они там прям на всех кидаются, вот как… Эх, вообще он говорил, что Москва это как будто государство в государстве по отношению ко всем к нам…

На крыльцо вышла тетя Рая – какая-то родственница: «Мальчики! Идите до хаты! Вас все ищут!».

За столом уже говорились первые тосты. Начал дядя Боря – очень крупный мужчина, похожий телосложением на обоих братьев Кличко, а выражением лица на стеснительного великана из старого мультика, начал он официально, но с каким-то веселым задором, да еще и по-украински, стараясь направить застолье в нужное праздничное русло: «Дорога Оля! Ти так долго до нас ихала, що ми уже встигли по тоби скучати. Ми отут, в Украини, дуже пильно стежимо за тим, що у Вас там, у России походить, переживаэмо за усих своих родичив, що живуть не тильки в Москви, але и за дядька Сашка з Тули, и за Сережку, що зараз в Улан-Уде, и за…»
- Борис! – сказала засмеявшись тетя Света, - Она ж по нашему-то не розумиэт! Що ти росийська чи мова що забыл?
- Розумиэт! Ведь розумиешь? – обратился дядя Борис к Оле.
- Трошки, - ответила Ольга и засмущалась, так как все родичи засмеялись ее остроумию.
- Вот видишь! Родичив же! Ми ж разом, як говориться, нас багато и нас не подолати.
- Это у кого это так говорится? – грозно и на русском спросила тетя Рая.
- У нас, - неожиданно тихо и тоже на чистом русском языке ответил дядя Боря.
- У кого это у вас? – не унималась тетя Рая, - у западенцев что ли? Ты давно, Борь, западенцем-то стал? Вроде спим в одной кровати, а мысли у тебе оказываются чужие.
- Рая, ты чего? Какие чужие?
- Такие, будто ты с Тимошенкою спишь, а не со мной.
- Бог с тобой, Рая, откуда же я сплю с Тимошенкой-то. Она для меня худенькая больно. Я ж ее раздавлю.
- Ты в шутки-то давай не переводи. Худенькая. А я значит такой же гоблин для тоби як и ти? Может ты, не сказав жене, за Ющенко голосовал, а?
- Ну, Рая, перестань, за какого же он Ющенко-то голосовал, ежели он тут народився, в Запорожье.
- А кто ж его разумиет-то оборотня-то без погонцев. Экой стервенец великовозрастный ми, говорит, разом. Тьфу на вас, на багатых.

За столом все, кроме Оли и Сережи, оживились. Было видно, что разговор «за политику» задел всех. Даже старую Бабу Нюсю, которая злобным шепотом шикала: «Так его, Райка, так его, вражину!». Оля же с Сережей заскучали. Они оба были москвичами по рождению, а, значит, находились от политики на расстоянии трех-четырех переключений на телевизионном пульте дистанционного управления. Заметив, что гости заскучали, Денис включил радио. Радио перебило выборную тему разговора. Все взялись за вилки-ножи, уткнулись в свои тарелки и дружно зажевали в такт компьютерным ритмам популярной песни очередной «фабрикантши».
- Вот ты, москвич, - неожиданно обратилась Баба Нюся к Сереже, - ты мне скажи, зачем это такую хорошую песню испортили?
- Не понял – смутился Сережа.
- Ну, чего же тут не понять-то, - Баба Нюся беззубо улыбнулась, - на российской ж мове-то говорю. Песня хорошая была, а они ее взяли и превратили в лямца-дримца-ум-ца-ца!
- Баба Нюсь, ведь это ж ремикс! – вскликнула Аня, посмотрев, при этом, на Олю.
- И шо же це таке? Ремикс-то твой? - Баба Нюся пристально смотрела на раскрасневшегося Сережу.
Чтобы хоть как-то снять напряжение коллеги Ольга сказала:
- Ну, это как раз Сереже-то и надо задавать такие вопросы. Он ведь главный спец по ремиксам, - Ольга специально широко улыбнулась, чтобы все поняли, что она шутит. Но ее улыбки никто не заметил, все смотрели на Сережу и ждали от него хоть каких-нибудь объяснений.
- Ну… - протянул Сережа, стараясь хоть что-то придумать, - ведь песня-то одна хорошая, а альбом, то есть пластинку надо выпускать. Вот. Поэтому эту одну хорошую песню несколько раз переделывают, и как бы получаются новые песни. Вот, - и чтобы больше ничего не говорить Сережа потянулся к стакану с компотом, приложил его к губам и сделал вид, что пьет его содержимое. Вид этот он делал довольно долго, пока Ольгины родственники не стали от него отворачиваться.
Но Баба Нюся не унималась:
- Ага. Понятно. А вот ты скажи, москвич, раз уж ты знаешь, Филипп-то с Аллкой они развелись иль все-таки нет?
- Я ведь не очень знаю, - смущенно сказал Сережа.
- Какой же ты тогда москаль? – Баба Нюся сплюнула от разочарования на пол.

Аня, поняв, что московские гости чувствуют себя неуютно и желая как-то разрядить обстановку предложила выпить за долгожданную встречу. Все с радостью согласились, и, правда, надо было хоть как-то рассеять наэлектризованный мелкими конфликтами воздух, а встреча ведь была именно долгожданной. Может, кстати, и конфликты-то мелкие случились из-за самого ожидания встречи…

На самом деле, Ольге очень даже понравилось и застолье, и разговоры, и дальние родственники. «Очень даже понравилось – не верное определение», - думала про себя Ольга, разглядывая как все ладно распевали под аккомпанемент гармони дяди Валеры русские, украинские народные, а также песни Высоцкого и просто эстрадные песни, - «правильнее сказать, что меня это все умиляет. Я никогда раньше не сталкивалась с такими людьми и никогда раньше не была на таких вечеринках. Это совершенно не похоже на жизнь, которую я и мои друзья ведем в Москве. Это интересно, это умиляет. Эх, если бы можно было бы выбрать страну проживания, то я бы выбрала Советский Союз, а в нем - Украину».
- А давайте сфотографируемся! – вслух предложила Ольга.
- Так ведь давайте! – обрадовалась тетя Света – только у нас пленки в фотике нет. Я же говорила тебе, Денис, что надо пленку купить!
- А чего я-то? Надо было купить. Вы же сами сказали, что на станцию опаздываем. Хоть и было еще полчаса.
- Ничего страшного. Сфотографируемся на мой, - успокоила Ольга.
- А как же потом фоты-то? Ты нам их пришлешь?
- Конечно. Я на электронку кому-нибудь сброшу.
- Куда сбросишь? – переспросила тетя Света.
- На электронный ящик, - видя непонимание в глазах Ольга уточнила, - по Интернету.
- Это у кого ж тут Интернэт-то есть? – тетя Рая искренне удивилась, - И, правду говорят, що у вас у Москве государство отдельное.
А Денис спросил: «Ты будешь сканировать фоты, а потом отправлять?»
- Зачем? – Ольга смутилась тому, что впервые в жизни она была «продвинутым юзером», - у меня цифровой фотоаппарат. Он без пленки работает.

Двадцать минут разъяснения работы цифровика со стороны Оли и Сережи и бурные восторги и обсуждения увиденного со стороны Олиных родственников прервала тетя Света, вошедшая в гостиную в натуральной шубе.
- Ольга! Дорога! Сфотай меня в шубе, шо бы Люба там видела, що мы в Украине тоже не в дерьме живем. А потом еще, если, конечно, кадры у тебя останутся, то пойдем погреб мой сфотаем, шо бы Люба видела, как я тут на огороде лето ударно провела.

В самолете Ольга сказала Сереже: «Знаешь, если бы у меня был выбор, в какой стране жить, я бы выбрала Украину, а еще лучше, то весь Советский Союз».