Вита и маньяк

Лесок - просто «мечта маньяка», - вяло думала Вита каждый раз, когда шла по тропинке через клубок запущенных деревьев. Здесь вообще-то мало кто ходил, особенно вечерами. Место - неосвещенное, дикое какое-то, черт его знает! Этак, сокращая путь домой, до родного порога можно запросто не дойти.

Вита доходила. Топала себе потихонечку, думая обо всяком. Мысли были недлинными, тусклыми и совершенно однообразными. Яйца в картонной подставочке на полке магазина и то отличались большей индивидуальностью. Самая привычная, как школьная подружка, мысль была о том, что вот она, Вита - чистая жизнь, судя по имени, а ощущает себя не больше чем губкой. Простое клеточное - ни эмоций, ни фантазий, ни желания. Еще были мысли про то, что окна опять будут темными, свет, что ли, оставлять перед уходом? И про то, как было бы хорошо умереть прямо в этом леске, просто лечь рядом с елкой, и отлететь потихонечку, никого не тревожа. Ну и вот эта, про маньяка.

Ей настолько было всё равнодушно, что когда маньяк появился, и приставил сзади что-то холодное, и задышал, повалил, и шипел «молчи», - она даже не удивилась. Покорно лежала, молчала, пока он шуровал одной рукой под одеждой, а другой больно сжимал грудь, утыкалась губами в пыльные иголки на земле и думала, что мешать не будет. Помогать, впрочем, тоже.
Маньяк, повозившись еще с бесчувственным телом, осторожно ослабил хватку, приподнял за волосы и глянул в лицо. Вита открыла глаза и тоже на него посмотрела. Безо всякого интереса. Маньяк размахнулся и ударил наотмашь - вызывал эмоции. Вита дернулась, сплюнула - крови почему-то не было, хотя в фильмах показывают, - и посмотрела на маньяка еще раз. Пыталась определить - долго бить будет или сразу убьет? Лучше бы, конечно, сразу. А в общем, какая разница? От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Результат будет один. Ну и ладно.
В планы маньяка, очевидно, такая покорность жертвы не входила. А может, он просто удивился нестандартному поведению – способны же маньяки удивляться? Словом, удерживая Витину голову в приподнятом положении, он, как перед выступлением, откашлялся, и голосом Серого волка поинтересовался, почему Вита не дергается и молчит – «чё, совсем отмороженная?»
Вита сглотнула и честно объяснила: так мол и так, жить не хочется, самой на себя руки наложить боязно, так что если задушишь – услугу окажешь. А еще зачем-то добавила: «Не бойся, детей малых сиротами не оставишь, у меня вообще никого». Как будто ТАКОГО могло испугать наличие малых детей!
Маньяк испуганным и правда не выглядел, насколько Вита могла видеть сквозь сумрак и боль, он казался озадаченным. Тряханул её, как следует, и спросил, а точнее, констатировал:
- Да ты гонишь. Думаешь, отпущу.
Вита в шутку – откуда только силы и желание взялось шутить, вот уж точно, не знает человек своих возможностей! – посоветовала маньяку либо её уже убить, либо сначала собрать полное досье: наведаться в квартиру, убедиться, что там никого нет…
Маньяк переменил и своё, и Витино положение – отпустил волосы, перехватил рукой сзади горло, и пристроился рядышком на иголки. Со стороны они могли сойти за влюбленную пару, если смотреть издалека.

Пока Вита кашляла – горло он ей держал крепко, да еще периодически сдавливал, надеясь, видимо, на какую-то запоздалую реакцию, - маньяк что-то молча обдумывал. Наконец, поднялся рывком, Виту дернул за собой, и велел: «Веди домой».
От того, что убийство оттягивалось, на неё вдруг накатила такая жалость к себе, что захотелось сесть обратно на иголки и завыть. Ничего-то в этой жизни не получалось у Виты, ну решительно ничего. Но в голове была такая вата, что даже на это простое действие не хватило ни сил, ни желания. Перебирая ногами, Вита шла, ведя маньяка к себе домой. Точнее, это он её вел. Пальцы с горла убрал, сзади на шею закинул локоть – вроде бы и объятие, а попробуй-ка, вырвись из такого!

… Она открыла квартиру – и влетела в неё вперед темечком, маньяк толкнул с силой, чтобы своё положение Вита не забывала. Сам зашел по-хозяйски, зажег везде свет, осмотрелся. Вита сидела на корточках в коридоре, потирала ушибленный лоб.
- Значит, так, - сообщил маньяк, вернувшись из кухни. Ни там, ни в комнате, он не нашел ни одной фотографии. И телефона у Виты не было. И в холодильнике – тощий кусок сыра и яркая баночка с какой-то низкокалорийной бурдой.
- Я у тебя жить буду. – И добавил:
- Только рыпнись!


 Вита и маньяк стали жить вместе. Теперь через лесок она передвигалась этакой спортивной рысцой – торопилась домой. Несмотря на то, что дорога, таким образом, становилась короче, мыслей в Витиной голове успевало прокрутиться не в пример больше. Столько всего нужно было решить: что приготовить на ужин, пюре или макароны, когда затеять стирку его рубах, наконец, как выкроить денег на еще незапланированную, но уже тайно лелеемую Витой поездку на море… Это были мысли, так сказать, обязательные. А еще появлялись время от времени, день ото дня, и другие, внеплановые, но от этого не менее, а может, и более, приятные. Про позавчерашнюю ночь, удивительную во всех отношениях, про не по-утреннему жаркий поцелуй перед уходом, про недавний поход в театр… Маньяк в люди идти не хотел, отговаривался отвращением к толкотне и нелюбовью к классике, но Вите удалось его убедить. И в этом она усматривала очередную, и, даст Бог, далеко не последнюю маленькую свою женскую победу.

Маньяка, вообще-то, звали Женей, и Вита звала Женей, когда к нему обращалась, но про себя продолжала называть так, как в тот первый раз, когда они встретились. По ночам она часто рассматривала его, спящего. Внешне от обыкновенных людей он ничем таким особенным не отличался, разве что глаза у маньяка были редкого желтого цвета, а всё остальное – обычное. И родинки, и волосы… И вчера, в театре, Вита немного даже гордилась тем, что у них есть общая тайна, разгадать которую никому не под силу. Да и стоит ли?..

- Ты счастлива? – спросил маньяк как-то вечером.
Вита расслабленно потянулась. Она была больше чем счастлива. Жизнь наконец-то отделилась от серой бетонной стены, стала полновесной и выпуклой, и налилась тонами и полутонами. Теперь её можно было пробовать на вкус, играть с ней, как с мячиком, - и получать от этого несказанное удовольствие.
-Ты счастлива? – повторил маньяк.
-Да-а! – смеясь, закричала Вита. Она теперь вообще много смеялась, кричала, а иногда и плакала – всё громко, с чувством, всё с истинным наслаждением от самого процесса, невзирая на результаты.
-Я – сча-стли-ва! – крикнула Вита, чтобы послушать, как прозвучат эти слова в насыщенном жизнью воздухе.

И тогда маньяк опустил пальцы на её шею.