Глава 2 Чудеса вокруг горшка

- Такой вот у нас расклад, мальчики…- Альбина устало закурила. Она только что закончила свое повествование о бабе Нюре, Грекии, барокамерах и ихтиологах, и теперь чувствовала себя совершенно разбитой. Да еще пришлось выдержать спарринг с Петренко за право обладания ее, Альбининой, коленкой, на которую Николай безуспешно пытался как бы между делом возложить свою конечность. Плюс ко всему, она, как оказалось, за время своего рассказа успела подъесть все мясо в горшочках, которое так многообещающе пахло,  и даже не почувствовала его вкус – так увлеклась.
-Э-хе-хе, не пойму я, что вы с ней цацкаетесь, с этой Нюрой. Поручили бы ее мне хоть разок – я бы ей мигом мозги из ягодиц обратно в черепную коробку вправил! – Петренко как всегда был скор на расправу.
- Именно поэтому, Коля, ты и не работаешь с людьми. Не любят они тебя, впрочем, ты их тоже. - Владик напряженно потер лоб. Что-то не нравилось ему во всей этой истории, ой как не нравилось…- Значит так, - он хлопнул ладонью по столу, как бы подводя черту подо всем только что сказанным, - Альбина, сегодня свяжешься с Нюрой, пусть завтра в районе обеда приходит с этой своей внучкой и ее новой глиняной любовью. Не закатывай глаза, я тоже подъеду, хочу взглянуть на все сам. Представишь меня как какого-нибудь гуру, сэнсея… ну, или кто там у нашей постоянной клиентки в почете… Николай, ты, как всегда, собираешь информацию. Мне нужно все о культах Древней Греции, чем они малоизвестнее, тем лучше. Ты же у нас любитель трудновыполнимой работы. У меня все. Вопросы, предложения, жалобы? Нет? Ну и замечательно. Все свободны, информируйте меня в случае чего… - Владик попросил у пробегавшей мимо официантки счет и стал неторопливо собираться.
- Ты куда? – все еще горюющая по так и не распробованному жаркому Альбина не сразу заметила его сборы.
- Мне еще с Новосибирском надо связаться, у них там какая-то ерунда с незарегистрированным оборотнем намечается, в общем, рутина, но нужно проконтролировать. А вы веселитесь ребятушки, до завтра все свободны!
Заметив, как нехорошо блескнули глаза Петренко с последней фразой шефа, Альбина чуть не поперхнулась только что принесенным капуччино.
- Михайлов, - прошипела она в спину поспешно удаляющегося Владика, - Я тебе это еще припомню!
***
- Знакомьтесь, это почтеннейший рама лама Шез – Лонг, магистр бряк – йоги, провидец и просто уважаемый в наших просвещенных кругах человек. – Владик незаметно показал представлявшей его Альбине кулак.
Баба Нюра нарисовала на лице заранее заготовленное для таких случаев выражение крайнего почтения на грани испуга.  Старшая внучка, которую бабка послушно привела с собой, впрочем, никак не прореагировала. Ее, казалось, ничто не занимало, кроме свертка, нежно прижимаемого к груди, что еще раз подтверждало тот факт, что привязанность Галины (так звали старшую внучку Нюры) к её замечательному «горшку» - нечто  большее, чем поверхностное и мимолетное чувство: не отреагировать на весь бред сивой кобылы в темную сентябрьскую ночь о Шез-Лонге и бряк-йоге было сложно.
-А чавой-то он без очков? – на всякий случай всё ещё испуганно спросила баба Нюра. Альбина охнула – ведь просила же Михайлова как человека – надень очки! Не воспримет тебя клиент без очков! И Владик клялся и божился, что не забудет! И вообще, почтенный гуру бряк - йоги ни на какого гуру и в помине не тянул. Безупречный, как всегда, костюм, смуглая кожа, спокойные, не преисполненные  фанатичным блеском глаза. Всем хорош был Владислав Михайлов, жаль, только, баба Нюра не оценит. Надо что-то делать…
-Уважаемый рама Шез-Лонг пользуется контактными линзами, которые позволяют не тратить его драгоценное время на уход за стеклами, а драгоценные деньги – на смену оправы. К тому же над его линзами довлеет благословение самого Великого Сэнсея…э
-Пинг Понга, - любезно подсказал Владик. Альбина одарила его испепеляющим взглядом – вот сейчас девушка встанет и уйдет, какой бы невозмутимой она ни казалась, и они ничего не смогут сделать… А всё из-за того, что у кого-то слишком большой рот…  Нет, Аля и сама понимала, что понесла откровенную чушь. Но отчасти ее вдохновило отсутствие какой – либо реакции со стороны Галины -  похоже, девушка и впрямь угодила в переплет, -  отчасти  то, что баба Нюра очень любила непонятные слова, и, когда их слышала, переставала следить за смыслом сказанного.
Решив переходить к действию до того, как девушка сложит в своем влюбленном уме два и два, Альбина повернулась к Галине и мягко сказала:
-Позвольте?

Девушка колебалась, не решаясь доверить самое дорогое для нее в чужие руки – пусть и на несколько минут. Посмотрев на Альбину затравленным взглядом, она все же размотала тканевую салфетку, которой был обернут сосуд, и поставила его на стол, при этом ее пальцы скользнули по фигурке юноши, изображенной у самого горлышка. Больше всего это напоминало жест мимолетной нежности.
Альбине хватило одного взгляда, чтобы понять, что с «горшком» не всё ладно. «Бесстыдник в тряпке» и впрямь танцевал! Это была не знакомая по посещениям Эрмитажа динамика красных и черных фигурок на амфорах. Юноша двигался… Нет, не как живая картинка или фрагмент кинофильма. Естественно, изображение оставалось на месте. Но если всмотреться, казалось, что ноги сами несут безымянного плясуна, и весь он извивается в одном ему понятном танце. Ему, и, может, еще Галине, не отрывавшей взгляда от предмета своего воздыхания. Альбина хоть и не была знатоком греческого искусства, но всё же при случае посещала музеи, а на книжных полках хранилась не одна книга по изобразительному искусству – в том числе, Древней Греции. Нигде она не видела ничего  подобного!
Владик, похоже, тоже это заметил. Он резко наклонился к сосуду и изумленно охнул.

…Юноша-жрец танцует по горлышку глиняного сосуда. Вновь и вновь – вокруг голышка. Круг, еще круг. Когда-то он танцевал для своего хозяина. Круг, еще круг. Теперь он танцует для людей. Круг. Поворот…

Баба Нюра с выражением полного непонимания на лице следила за гадалкой и магистром Шез-Лонгом. И чегой-то они нашли в бесстыднике, который голым танцульки на людях организовал, совершенно не стесняясь? Минут десять прошло в полной тишине и созерцании необычного танцовщика. «Невероятно!» - выдохнула Альбина. Для разнообразия, возражений от Михайлова не последовало.  Наоборот, он взял сосуд в руки, чтобы получше рассмотреть столь необычную находку. Он явно не ожидал, что Галина взовьется с кресла и налетит на него, одним прыжком перемахнув через стол, роняя при этом хрустальные пирамидки, колоду карт Таро, шафрановые курительные палочки, новенький набор гадательных камней и прочий антураж, беспорядочно разбросанный по столу.
-Отдайте! Отдайте же! – в голосе Галины звенело неподдельное отчаяние. Ее пальцы никак не могли дотянуться до амфоры, которую проворный Михайлов успел отнести подальше. Дотянуться, только бы дотянуться…- Отдайте!
-Чего ж ты на людёв-то кидаисси? – завопила в унисон баба Нюра. – Это ж тебе не шантрапа твоя с барокамеров! Это ж ынтеллигенты!
-Галина! Галина, успокойтесь! Всё в порядке! – пыталась в это же время увещевать яростную барышню Альбина. Потасовка продолжалась минуты две, после чего Владик, наконец, пришел в себя, оценил ситуацию и умудрился схватить девушку поперек талии и невежливо водрузить на стол, рявкнув при этом: «А ну успокойся!» Опыт общения с истеричками у него был богатый. В его жизни самой первой из них оказалась его мать, которую, как известно, не выбирают. И без того относившаяся к людям стенического типа (то есть со слабой нервной системой), она совершенно потеряла всякую способность контролировать себя, когда ее муж связался с Агентством. Бесчисленные командировки на неопределенный срок, вечный риск, зазубренные наизусть телефоны всех больниц и моргов… Владик был единственным ребенком, а поскольку ни семейные дела, ни дела Агентства нельзя было выносить на люди, все жалобы матери, все ее истерики ложились  грузом именно на его плечи. Именно из-за матери он твердо решил никогда не жениться. Именно из-за матери он долгое время даже не решался завести постоянную девушку. Сейчас немного приведенная в чувство старым проверенным методом под кодовым названием “внезапное нападение” девушка, прижимавшая к груди свой трофей, отвоеванный обратно в честном поединке, напоминала ему мать во время очередного припадка – та же ярость в глазах, та же готовность на все…
-Сглаженная, как есть сглаженная! – закудахтала баба Нюра. – Енто всё ихтиологи проклятушшые! Сглазили деточку мою! – старушка залилась театральными крокодиловыми слезами, со смаком хлюпая крупным, рыхлым носом.

Альбина ринулась в соседнюю комнату и в мгновение ока вынесла оттуда пузырек с корвалолом, накапала капель сорок разошедшейся не на шутку Нюре, налила в стакан воды из графина, стоявшего на небольшом столике в углу. Клиент случался разный, поэтому всевозможные успокаивающие средства всегда были под рукой.  Нюра покорно выпила противные капли и тихонечко приземлилась обратно на кресло, предоставив профессионалам шанс разбираться самостоятельно.

-Галина, что вы? Успокойтесь, никто не собирался забирать ваше сокровище! Магистр просто хотел поближе взглянуть! – пыталась Альбина успокоить теперь уже внучку вздорной старушенции. Галина, казалось, не слышала, что ей говорят. Еще секунду она любовно поглаживала сосуд, как бы проверяя, все ли на месте. Убедившись в полной его сохранности, она повернулась к бабке. Взгляд ее, казалось, чуть прояснился.
-Зачем, ну зачем ты меня сюда привела, бабуль? Ну какая бряк-йога, какие рамы и гуру? Ну это же бред, разве ты не видишь? Зачем ты деньги на них тратишь? И что им от меня надо?
-Деточка, родная, тебе же лучше будет, - втолковывала ей Нюра. – Они люди толковые, знают, что к чему, глядишь – и порчу с тебя снимут!
 Альбина даже растрогалась, видя, как донимавшая ее изо дня в день Нюра проявляет такую трогательную заботу по отношению к родному человечку.
-Ну какую порчу, бабуль? – всплеснула руками девушка, и в голосе ее слышалась неподдельная горечь.
«Владик, давай выйдем на минуточку,» - шепнула она магистру Шез-Лонгу, не вмешивающемуся больше в сеанс коллективного успокоения. Вдвоем они неслышно выскользнули из офиса в «личные покои» лже - гадалки.
-И что по этому поводу думает уважаемый рама Шез-Лонг?
-Уважаемый рама Шез-Лонг считает, что женщина страшна в гневе!
-И это всё?
-Нет, еще я бы хотел высказать свое мнение по поводу бытия магистром бряк-йоги и…
-Потом! – перебила Альбина. Препираться, хотя бы и шутливо, с Михайловым ей сейчас было не по карману. Вся эта история заняла ее воображение целиком и полностью, и у Али горели руки взяться за расследование. Но Михайлов был в своем репертуаре:
-Забудь ты про горшок с голым мужиком! И без него хлопот хватает. Один только оборотень этот как мне дался! Думал – заурядный случай, а там такое – мама не горюй! Он, оказывается, влюбился – и так неудачно! Когда он человек - сохнет по волчице из соседнего леска, а когда волк – приходит к дочери своей бывшей учительницы… И представляешь, она…
-Михайлов, - жёстко прервала его Аля, хотя с начальством и не полагалось разговаривать в таком тоне, - про оборотня потом будешь рассказывать. Сейчас меня интересует именно горшок с голым мужиком!
-Алечка, - просяще начал Владик, знающий по опыту, что если его подчиненной что-то втемяшилось в голову, она ни за что не откажется от этой идеи, - ну дался тебе этот горшок… Не иначе как и тебя сглазили. Завязывай ты с бабой Нюрой, совсем она тебя с ума свела!
-Мои вкусы, слава Великому Пинг-Понгу, не простираются в направлении бабы Нюры! – парировала Аля не без ехидства. – Ты же сам видел как он танцует!
-Ну, танцует… - неуверенно согласился Владик. Альбина укоризненно взглянула на него.
-Михайлов, как ты не понимаешь. Это не просто какой-то там сосуд вроде тех, что в Эрмитаже на витринах стоят! Я с таким нигде не сталкивалась! Помнишь, вы с Петренко столкнулись с язычниками, поклонявшимися Юпитеру? Помнишь, как вашу машину тогда молнией шандарахнуло? Помнишь голос с небес?
-Я помню, как потом нас неделю в «дурке» под наблюдением держали! – осклабился Владик. Дело, про которое Альбина вспомнила, было одним из первых, он тогда был юн и неопытен и не выучил еще золотое правило Агентства – не выносить сор из избы без крайней нужды.
-Неважно! – отмахнулась Альбина. Она не раз слышала эту историю, которую ей обычно в запале пересказывал Петренко, чтобы поразить ее девичье воображение. – Но ведь это существует! Руку даю на отсечение, что здесь что-то не так!
-Не свою, конечно? – осведомился Владик.
-Что? – не поняла Аля.
-Ну, руку. На отсечение.
Альбина только отмахнулась. Владик задумчиво погрыз карандаш. Это была одна из тех дурных привычек Михайлова, которая постепенно передавалась каждому сотруднику агентства. Альбина машинально отметила, что это был последний в ее офисе карандаш, который не хранил столь оригинальных автографов от шефа. Теперь совесть  Владика может быть спокойна - он перегрыз их всех.
-Ладно, копай, - в конце концов сказал он. Ему внезапно вспомнилось то наваждение, которое охватило его, когда он взял амфору в руки. – Но под свою ответственность. Если и в самом деле найдешь что-нибудь -  Агентство тебя профинансирует, всё оформим, всё как у людей. Но если это «пустышка» - вини только себя.
Альбина только кивнула в благодарность. В её глазах уже появился знакомый Владику охотничий блеск. Как только силы вернутся к нему, надо будет снова проверить Алины способности. Кажется, его старик покривил душой, когда говорил, чтобы Влад не связывался с ней. У Альбины определенно было чутье. Сам Владик до того памятного случая с язычниками кроме чутья имел еще некоторые, не вписывающиеся в рамки обыденного способности, а потом… А потом был тот самый голос с небес. Древние боги не прощают ошибок. Еще они не любят, когда кто-то нарушает их покой. Зато они очень любят наказывать. С тех пор силы хоть и возвращались к Владику, но очень медленно. Если сегодня, взяв в руки амфору, он почувствовал лишь слабый отголосок чего-то, то если бы это все произошло до случая с культом Юпитера, дело было бы уже закрыто и сдано в архив. Боги не прощают ошибок. Но иногда их наказание оборачивается во благо, в конце концов, за эти годы Влад смог приобрести опыт, который на практике оказывался ценней всех способностей вместе взятых. Он решил слегка охладить пыл сотрудницы:
-Петренко будет с тобой работать. Он у нас человек искусства.
Альбина недоверчиво скривилась. Владик только мстительно хмыкнул:
-Заодно разберетесь, наконец, в своих отношениях.
-Нет у нас никаких отношений! – вскипела Альбина. Лопатообразный Петренко мог быть хоть трижды выпускником консерватории, и все равно не произвел бы на Алю никакого иного впечатления. В его обществе она, почему-то, всегда ощущала себя как гимназистка, неизвестно каким ветром занесенная в самое сердце эскадрона пьяных гусар. И это при том, что Альбина далеко не была скромницей, а Петренко никогда не оказывался при ней пьян.
-Ладно, ладно… к слову пришлось, не обижайся. Коля на самом деле не такая уж и дубина стоеросовая. Сама увидишь.
-Посмотрим, - пожала плечами «гадалка». Она стащила с головы цветастый платок и смотрелась довольно нелепо – в очках, рыжие волосы растрепаны…
-Можно? – в дверь робко просунулась голова Галины. Аля потянулась за платком, но девушка махнула рукой. – Да ладно вам. Я – не бабушка, на платочки и очочки не куплюсь.
Альбина криво улыбнулась. Хотя ее имидж, разработанный для Нюры, и был топорным – топорнее некуда! – критики она не любила. Тем более, от клиентов.
-Вы извините, что я вас поцарапала, - продолжила Галина, обращаясь к Михайлову. Тот машинально провел кончиками пальцев по щеке – и верно, царапина! Как же он не почувствовал? И Аля ничего не сказала…
-Я вам решила оставить сосуд. На время. Только ненадолго, - предупредила Галина. – А мне пора. Вы спрашивайте, если что. Я про него много что знаю. Ну… думаю, что знаю… Только пора мне сейчас.
Внучка бабы Нюры выскользнула из комнаты так же бесшумно как и появилась. Двое «агентов» переглянулись и недоуменно пожали плечами. Что могло убедить девушку принять такое решение? Ведь оно явно далось ей с трудом.
-Ладно, сказал, наконец, Владик. – Я поехал с оборотнем разбираться, а ты работай. И если что – сразу ко мне.
С этими словами он вышел, оставив Альбину наедине с танцующим юношей.

…юноша-жрец был обещан другому существу. Круг. Поворот. По кругу – всю жизнь…

Альбина отдернула пальцы от горлышка. Она сама не заметила, как потянулась к нему… Что это было?
Ей вдруг непреодолимо захотелось позвонить Петренко, впервые за все время их знакомства. Он всегда носил с собой то, чего сейчас так не хватало ей – чувства уверенности в себе.